Эта книга не о героях и подвигах. Эта книга – о людях, оказавшихся в великой опасности. Многие из них ее не признавали, недооценивали, реагировали слишком медленно – иными словами, ошибались. Конечно, листая сегодня учебники истории, так легко заявить, что эти люди были полными дураками, раз не понимали, что означал для них приход Гитлера к власти в 1933 году. Но тем самым мы проигнорируем историческое мышление. Если тезис, что преступления Гитлера невообразимы, имеет хоть какой-то смысл, то в первую очередь – для его современников. Они не представляли себе – разве что догадывались, – на что способны фюрер и его окружение. По всей вероятности, такая «невообразимость» – характерная черта цивилизационного разлома.
Все разворачивается безумно быстро. Между приходом Гитлера к власти и Чрезвычайным указом о защите народа и государства, отменившим все основные гражданские права, проходит ровно четыре недели и два дня. Одного-единственного месяца хватило, чтобы бесцеремонно превратить правовое государство в тиранию. Бесчисленные убийства начнутся позже. Но уже в феврале 1933-го было решено, кого это коснется: кому придется опасаться за свою жизнь и спасаться бегством, а кто бросится делать карьеру под протекцией преступников. Никогда еще столько писателей и художников не покидало свою страну за столь короткий промежуток времени. Речь пойдет и об этой первой волне беженцев, продлившейся до середины марта.
Исходную политическую ситуацию, позволившую Гитлеру прийти к власти, с разных ракурсов анализировали историки разных мастей. Везде упоминается несколько одних и тех же факторов: поляризовавшее страну растущее влияние экстремистских партий; раздутая пропаганда, которая вбивала клин все глубже и блокировала любые компромиссы; ко всему прочему – нерешительность и слабость политического центра; напоминающий гражданскую войну террор справа и слева; набирающий обороты антисемитизм, бедствия и нищета Великой депрессии, установление националистических режимов в других странах.
Сегодня, к счастью, все по-другому. Но со многими факторами можно провести параллели: растущий раскол общества; непрекращающееся возмущение в Интернете, которое тоже вбивает клин все глубже; беспомощность среднего класса в попытке подавить интерес к экстремизму; растущее число террористических актов как со стороны правых, так иногда и левых; рост антисемитизма; спад мировой экономики в результате пандемии и финансового кризиса; установление националистических режимов в других странах. Так что, возможно, самое время задуматься, что может произойти с демократией в случае фатального ошибочного политического решения.
В феврале 1933 года в опасности оказались не только писатели и художники: для других ситуация была, возможно, еще более угрожающей. Первой жертвой нацистов в ночь после присяги Гитлера на пост рейхсканцлера стал старший сержант прусской полиции Йозеф Зауриц – по мнению газеты «Воссише Цайтунг», верный республиканец и профсоюзный деятель. Речь пойдет и о его убийстве. Но о писателях и художниках в феврале 1933 года сохранилось несравнимо больше личной информации, чем о любой другой группе населения. Их дневники и письма собирались, записи архивировались, мемуары печатались и изучались биографами с амбициями детективов.
Их истории показывают, что происходило с теми, кто пытался отстаивать правовое государство и демократию. И как трудно осознать, что обычная жизнь превращается в борьбу за выживание, а исторический момент требует экзистенциальных личных решений.
Всему, о чем здесь пойдет речь, есть доказательства. Этот рассказ строится на фактах, хотя и допускает некоторые вольности в интерпретации, без которых не описать исторический или биографический контекст. Естественно, в этой мозаике изображено далеко не все, что происходило с писателями и художниками в тот период. Томас Манн, Эльза Ласкер-Шюлер, Бертольт Брехт, Альфред Дёблин, Рикарда Хух, Джордж Грос, Генрих Манн, Маша Калеко, Габриэла Тергит, Готфрид Бенн, Клаус и Эрика Манн, граф Гарри Кесслер, Карл фон Осецкий, Карл Цукмайер и Берлинская академия искусств – это лишь примеры. Общая же картина не уместится ни в одной книге.
Многие, кто поначалу не оставлял надежды, так и не оправились после этого месяца. Слишком многие писатели замолкли и исчезли почти бесследно. Этот переворот предрешил судьбы всех.