– Ты еще больше раскабанел, что ли?
Я аккуратно трогаю челюсть, по которой совсем неаккуратно прилетело недавно от родственничка, мать его, проверяю комплектность зубов и думаю, что в следующий раз, если захочу поиметь с Немого разговор, обойдусь без предварительных ласк в виде спарринга.
А то как-то неправильно получается: на работе меня имеют в мозг, Захарова, дрянь такая, имеет в печенку и ниже, а родственник, хорошо, хоть некровный, только что дополнил комплект ласк…
Так недолго и на инвалидность уйти, с такой-то интенсивной личной жизнью!
Немой привычно не отвечает на мои слова, он вообще у нас по большей части – молчаливое привидение. Не знаю, что нашла в нем моя правильная, а, главное, вполне умеющая складывать слова в предложения сестренка. Верней, догадываюсь, конечно, что нашла. А вот подтверждать свои догадки нихера не тянет. И без того паршиво, когда они рядом сидят. И Немой пялится на нее так, словно, если бы нас не было тут, поблизости, то прямо сожрал бы мою няшную сестренку.
У меня в памяти еще свежи воспоминания, как мы их застали в кровати, чуть ли не в процессе. Это в те времена еще, когда Немой проходил по делу под кодовым названием “тварь, лизать пятки Алке недостойная”, а не как сейчас – “муж, мать его”.
Надо же, как время-то все меняет…
Совсем недавно Немой был моим не друганом, конечно, потому что дружить с сыном местного авторитета, пусть и завязавшего с этим делом, Горелого сыну прокурора западло…
Но недостатки в биографических данных не мешали Немому быть вполне нормальным пацаном, вменяемым, не подлым, а, главное, умеющим в бокс так, как мне хотелось. Хороших тренеров у нас в городе почему-то не осталось, последний умер несколько лет назад… Кстати, Немой был его внуком. И дед, чемпион еще СССР в супертяжелом весе, много чему внука своего научил. По крайней мере, удар поставил охренительно, причем, как левой, так и правой. Ох, я и получил в первый раз по челюсти, когда еще не знал, что он – амбидекстер! До звезд перед глазами! Да каких звезд? До темноты кратковременной. Нокдаун, короче, поймал.
Немой ржать, кстати, не стал тогда, подождал, пока я прочухаюсь, и с серьезной рожей принялся объяснять мои ошибки.
Вот с тех пор у нас как-то общение и заладилось.
Встречи пару раз в неделю, чтоб качественно побить друг другу рожи… Отлично, я считаю.
Постепенно чисто спарринг перешел в пиво после, с разговорами по душам.
И Немой в момент душевного раздрая рассказал про то, что давно уже, несколько лет, страдает по одной девчонке…
Я, когда пришел в себя от новости, что это бревно с глазами может нормально общаться и даже не односложными предложениями, а еще от того, что это бревно может что-то чувствовать, и даже девушку какую-то, бедолагу, конечно, не позавидуешь ей, издалека сталкерить, боясь подойти…
Короче, я едва сдержал дикий здоровый ржач, только представив себе эту картину, как этот мамонт два метра ростом и с размахом плеч в полтора метра, не меньше, гоблин, короче говоря, монстрятина, следит за какой-то невезучей девочкой… И пялится на нее влюбленным взглядом. И страдает… Страдает, мать его!
Слова “Немой” и “страдает” в одном предложении вообще не совмещались, потому удивление мое было вполне понятным.
А еще до сих пор не понимаю, где нашел в себе силы тогда сдержаться и не заржать, просто глядя на задумчивую рожу этого придурка. Очень мне хотелось в тот момент съязвить, что, если он и на девочку (вот бедолага-то, а, чего ж она в прошлой жизни такого хренового сделала, что на нее этот зверюга запал?) так смотрит, то в кровать ее затащить сможет, только предварительно по башке отоварив. И это будет благо для нее! Анестезия!
Но сдержался. Не заржал. И даже дал пару мудрых советов, как более опытный в укладывании девочек в горизонтальную плоскость человек.
Немой, насколько я был в курсе, вообще такого опыта не имел. Нет, конечно, девственником он не был, но вот именно ухаживать, убалтывать девочку на постель…
Ну бля!
Слова “Немой” и “убалтывать” тоже в одном предложении смотрелись крипово…
Короче, я ему чего-то такое посоветовал, типа, не ждать, а брать свое…
Если бы я в тот момент знал, что Немой, сука каменная, про мою маленькую сестренку Альку говорит… Я бы его прямо там в маты вколотил, в лес вывез и закопал, блять!
Но Немой не говорил, как зовут девочку, вообще про нее ничего не говорил, кроме того, что она умница-красавица-отличница-инстадевочка. И еще, что у нее парень есть. И этот парень, типа, приятель Немого. А у приятеля забирать девочку – очень неправильно.
Дед его этому не учил.
Короче, понятно, насколько там все было запущено.
И я не особо верил, что у этого придурка дело выгорит.
Ни одна девочка, особенно, если он не врал, и она реально умница-красавица-отличница и инстадевочка, на такого придурка не поведется. А если поведется, то она – не вот это самое, то, что он говорил…
Когда выяснилось, что моя сестренка Алька, которая реально умница-красавица-отличница и инстадевочка, все же повелась на такого придурка, у меня реально башню снесло.
Я даже разговаривать с Немым не собирался, когда узнал.
Встретил и сразу ударил.
А потом еще раз. И еще. Короче, от души прямо насовал ему. И не сразу понял, что он толком и не защищается, покорно позволяя себя мутузить и только лениво прикрывая жизненно важные органы. Давал мне время выпустить пар, сука хитрая.
И очень, просто очень настырная. И нихрена не боящаяся. Потому что наши наезды, а к делу подключился вскоре и Мишка, мой старший брат, и потом отец даже, вмешательство которого у нас в семье всегда проходило по категории: “крайний вариант, когда надо тупо снести объект с лица земли”… Короче, Немой эти наезды и требования оставить нашу маленькую девочку в покое просто игнорировал, привычно включая равнодушное бревно с глазами. Все слышу, все понимаю, делаю так, как считаю нужным.
В итоге, нам пришлось смириться…
Ну, а куда деваться?
Алька закатила истерику, выбивая себе право на личную жизнь с тем, с кем хочется, а она – не мы с Мишкой. Против нее у отца оружия никогда не было. Потому что это для нас с Мишкой он – отец. А для этой мелкой засранки – папочка. И глазками так – хлоп! И у главного прокурора города сердчишко сразу – блямс! – и мягонькое становится, бери и лепи, чего хочешь… Оружие массового поражения, короче, глазки эти Алькины, реснички и фирменное “папочка”.
Так что Немой у нас теперь – член семьи, и косо на него никто не смотрит. Даже когда он, тварь, обманным движением бьет по физиономии ближайшему некровному родственнику…
– Пиво? – гудит Немой, привычно поводя плечами, чуть сведенными после спарринга.
– Давай… – соглашаюсь я, думая, что некоторая анестезия сейчас точно не помешает. Опять же, рот спиртным прополоскать – самое оно, а то, похоже, зубом все-таки зацепил что-то там внутри, слишком уж вкус металлический на языке.
Мы выходим из зала, топаем за угол, в самую обычную пивнушку, привычную всем обитателям небольшого клуба, в котором мы периодически отводим душу, колошматя друг друга. Этот зал еще деда Немого помнит. Хорошее место, с хорошей аурой, как бы сказала моя умница-сестренка.
Выпиваем по первой, чисто для продышаться. Сразу по второй, уже медленней, спокойней…
– Ну? – задает наводящий вопрос Немой, когда я, выпив половину второй, отставляю кружку в сторону и тоскливо пялюсь в пространство.
– Да бля… – выдаю я, – чего-то херово все…
Немой молчит, поощрительно так. И я, под это поощрение, выдаю ему всю историю. Пока говорю, сам понимаю, насколько тупо, отвратно звучит.
Я, нормальный, здоровый мужик, в звании, погонах и с перспективами, сижу и жалуюсь на какую-то мелкую засранку… Типа, она мне жизнь портит! А она и не портит же! Ну так… Чуть-чуть… Начальство-то больше портит. Но начальство у нас проходит по категории “необходимое зло”, от него не денешься… А от Захаровой? Денешься?
Вопрос вопросов…
Закончив, выпиваю до дна вторую и сразу принимаюсь за третью. Она уже идет отлично. И дышать как-то легче становится, веселей, что ли…
Немой, пока я отдыхаю от рассказа, демонстрирует напряженную работу мысли, а затем выдает:
– Не, я тут ничего не скажу… Я таких баб терпеть не могу и вообще не понимаю, ты же в курсе… Тут эксперт нужен.
И, пока я перевариваю длинный монолог своего некровного росдственника, набирает номер и говорит в трубку:
– Сомяра? Че делаешь? На Васнецова в пивнушку подваливай.
Отключается и отвечает на мой вопросительный взгляд усмешкой:
– Сомяра в этих вопросах фишку сечет. Его поняшку мало кто вынесет…