Всё время откладываемая поездка на конюшни из-за долгой изготовки седла, стремян и прочего снаряжения наконец состоялась. Когда мы приехали туда, я увидел, что местность весьма сильно изменилась за то короткое время. Появились каменные дома и куча народа, кроме мужчин, крутились дети и женщины.
– Рехмир, – я повернулся к верховному визирю, – а можно как-то это всё привести в порядок? Люди отдельно, животные отдельно? Все же царские конюшни, а не детский сад для митаннийцев.
Парень смутился, но ответил спокойно.
– Я разберусь, мой царь, поскольку первоначально давал распоряжение сделать именно так.
– Тогда ладно, – сразу успокоился я и направился ближе к самим конюшням. Меня на коленях встречали как простые слуги и конюхи, так и главный смотритель за ними, митаннийцы причём держались отдельно.
– Показывайте, ради чего меня позвали, – приказал я главному, тот едва не сморщился и позвал митаннийцев. Тут же из рядов свиты Рехмира вышел переводчик.
– Великий царь, – обратился ко мне один из них, – прошу разрешения, чтобы с конями, что твоё величество передало нам, занимались только мы. У нас возникли разногласия с главным конюхом по их дрессировке.
По побелевшему лицу египтянина, про которого он и сказал, я понял, что они сильно поругались с ним, если митаннииец сразу начал разговор с такой просьбы.
– Пусть так и будет, – согласился я, – ради этого вы и приехали в Египет.
Он облегчённо выдохнул и низко мне поклонился.
– Идём, покажешь мне всё тогда ты, – приказал я ему, и к полному неудовольствию главного царского конюха митаннийцы отодвинули его от меня и повели к тем загонам, где содержались нисейские кони и лошади.
– Может быть, великий царь объяснит нам, зачем кастрировать коней? – обратился ко мне по-прежнему через переводчика митаннииец. – Это ведь испортит их.
– Если среди них нет тех, кто может улучшать породу, то, наоборот, операция сделает их более послушными и не такими злобными по отношению к другим коням, – спокойно ответил я, – ты, наверно, знаешь случаи, когда между жеребцами пустить кобылу, что бывало в итоге с колесницами?
– Ничего хорошего, великий царь, – задумчиво покивал он, – я понял твоё величество и займусь кастрацией.
– Ну и тогда сразу насчёт второго вопроса, – продолжил я, – я не буду использовать их в колесницах.
Митанниец озадаченно на меня посмотрел.
– Зачем же тогда нам их дрессировать, великий царь? – удивился он.
– Сейчас покажу, – хмыкнул я, показав жестом Хопи принести сделанную по моему заказу сбрую в единственном экземпляре. Пришлось для её производства лично всё контролировать, но что поделать, сёдел и стремян в этом времени ещё не было.
Примипил поманил легионеров, и те принесли из колесницы попону, седло и уздечку.
– Я не знаю лошадей, так что приведите самую смирную, – приказал я, – мне нужно показать, для чего я хочу их использовать.
Поскольку никто, кроме меня, ничего не понимал, вскоре привели именно лошадь, флегматичную, смотрящую на мир лениво и сквозь веки. Ей, видимо, было всё равно, что я с ней начал делать, громоздя на круп странную конструкцию. Когда всё закрепил и подтянул, я с трудом запрыгнул в седло. К моему облегчению лошадь даже не шелохнулась. Дальше пришлось налаживать с животным коммуникацию, поскольку она не понимала, чего от неё хочет человек наверху. Но с помощью яблок, уздечки, матерного слова и угрозы кулаком я добился того, что дело вскоре пошло на лад, и я даже проехался пару кругов, показывая митаннийцам, что нужно будет делать и с остальными конями и лошадьми.
С непривычки для этого тела, когда я спустился вниз, покалывания в бёдрах и ягодицах явно намекали на то, что завтра мышцам придёт капец в этих местах. Стараясь об этом не думать, я отдал уздечку митаннийцу.
– Вам нужно будет заказать через мастера Аменемхета пятнадцать таких комплектов и выездить всех животных, – выдал я приказ митаннийцу.
– Могу я попробовать сам, великий царь? – Знакомый блеск глаз фанатика своего дела я стал узнавать сразу. Это был уже четвёртый, кого я нашёл.
– Конечно. – Я показал на лошадь.
Если я думал, что непривычный к верховой езде коннозаводчик облажается, то сильно ошибался. Да, было видно, что ему неудобно и неловко в седле, он неправильно сидит в нём и ездит, но в целом для первого раза это было весьма неплохо. Моя мама бы точно гордилась таким учеником на первом уроке.
– Весьма неплохо, но нужно будет поработать над твоей посадкой, чтобы не стёр себе бёдра. – Когда он спустился с седла на землю, его затуманенный взгляд на меня был непонятен.
Митанниец неожиданно опустился на два колена передо мной. Удивлённые его поступком, его соотечественники сделали то же самое.
– Что с ним? – обратился я к переводчику.
Тот спросил:
– Слава великого царя не зря бежит впереди его величества Менхеперры по всей земле, – митанниец поднял на меня горящий взор, – я понял для чего твоё величество хочет использовать животных именно так. Расходы на содержание одной лошади и снаряжения будут просто незначительными по сравнению с тем, сколько стоит обучение и снаряжение одной колесницы с парой лошадей и возницы для неё.
Тут настала моя очередь удивляться, коннозаводчик назвал не единственную, но основную причину отказа от колесниц. Другими были мобильность, меньше требований к сразу двум лошадям и весьма ненадёжной конструкции нынешней колесницы, сделанной почти целиком из дерева.
– Вот эти свои мысли, – хмыкнул я, – держи при себе, но ты прав, пусть это и не единственная причина.
Митанниец хитро улыбнулся и низко поклонился.
– Вставай, – я сделал жест рукой, – поскольку это ещё не всё.
Он поднялся на ноги и заинтересованно на меня посмотрел.