Два огромных конвоира, взяв меня под руки, практически внесли в зал суда и усадили на кресло. Поправив кандалы на руках и ногах, я растерла затекшие кисти. На моих тонких руках эти увесистые «украшения» смотрелись нелепо и весьма устрашающе. Из-за их веса я практически не могла передвигаться самостоятельно, поэтому меня и таскали двое здоровенных мужчин.
Трое судей, все мужчины, сверлили меня взглядами, в их глазах невольно читался еще не вынесенный приговор. Мне было уже все равно. Я читала обвинительное заключение и, конечно, участвовала во всех судебных заседаниях.
Голос секретаря отчетливо раздавался в огромном, но практически пустом зал суда:
– Рассматривается дело Кристины Ларкин под номером семьсот двадцать пять. Подсудимая обвиняется в шпионаже в пользу Седьмой коалиции, против Земного союза, а также в измене родине. Ввиду серьезности обвинений и их возможной социальной опасности, дело рассматривается на закрытом судебном заседании…
Душа начала отмирать в тот момент, когда по прилету на Землю меня неожиданно, не только для самой себя, но и других пассажиров, взяли спецслужбы. Потом отвели в специальное помещение для досмотра и тщательно проверили лично и все вещи.
Это было настолько унизительно и противно, что я даже не сразу отреагировала, когда вокруг меня словно образовался вакуум. Подняв глаза и продолжая застегивать рубашку, я отвечала на вопросы о той самой коробочке, которую передал Роман. И честно рассказала, откуда она у меня.
Когда представитель закона открыл коробочку, я увидела красивую брошь в форме бабочки, но затем от удивления потеряла дар речи: повертев в руках, он просто взял и жестко согнул ее пополам. Головка бабочки откинулась, и из нее вылезли тонкие золотистые усики.
Я видела нечто похожее, когда смотрела приключенческие боевики. Там подобные вещицы бывали основным средством шпионажа. Передача информации на расстояние целой звездной системы, голосовая запись, видеозапись, иллюзии… А также маленький летающий самоуправляющийся аппарат с использованием искусственного интеллекта.
Я шокированно смотрела на бабочку и не могла представить, что ее передал кому-то мой Ромка. Не верила до того момента, пока, отсидев в камере предварительного заключения две недели, не была вызвана для очной ставки, на которой встретилась с Романом.
Увидев его, я обрадовалась и прониклась надеждой, что вот сейчас этот кошмар закончится, жених все объяснит и заберет меня домой. Но Ромка холодно посмотрел на меня – и я тут же замерзла, застыла посреди комнаты. Когда он начал говорить, судя по всему повторяя свою версию случившегося, я замерла, не в силах поверить в настолько чудовищную ложь и предательство.
Человек, которого я полюбила, который стал моим первым мужчиной, отказался от меня. Сказал следователям, что это я в последнее время странно себя вела, что это я заказала билеты на Анрун. Ну конечно я, ведь у него, как всегда, не было денег. Якобы сама прервала отдых и уехала, ничего ему не объяснив. Он еще несколько минут поливал меня грязью, а я словно окаменела. Вот так произошло первое предательство в моей жизни. Как же сильно болели душа и сердце!
Потом бывший жених объяснил мое поведение тем, что я дочь владельца крупной компании, занимающейся шоу-бизнесом, который воспитал меня в логове разврата, наркотиков и алкоголя. Заявил, что вокруг меня крутились сплошь асоциальные личности. Мол, неудивительно, что я пошла на тяжкое преступление.
Недолго думая, я в бешенстве бросилась на него, но кандалы с наручниками помешали расцарапать его надменную морду. Я растянулась на полу у ног Романа и, подняв голову, столкнулась с его безразличным взглядом.
Меня, словно балласт, вышвырнули из жизни, выкинули за борт. Со мной никто не церемонился. Со мной, богатой наследницей, перед которой раньше заискивали и расшаркивались, не только не церемонились. Наоборот, получали удовольствие, причиняя неудобства и унижая. Попросту вымещали на мне свои обиды и недовольство из-за социального и финансового положения.
Через неделю после очной ставки с Романом мне разрешили свидание с отцом. Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая расцарапала коленку и бежала к любимому папочке, чтобы он пожалел и подул на больное место. И хотя меня большей частью воспитывали мамины родители, папа всегда, когда был нужен, оказывался рядом. А когда пять лет назад дедушка и бабушка умерли в течение года, забрал под свое крыло, где мне всегда было хорошо и уютно. И весьма весело.
В комнате свиданий я смотрела на своего отца. Мой всегда моложавый папочка выглядел на все свои шестьдесят лет. Он грустно взглянул на меня, обнял и долго жалел, пока я рыдала, взахлеб рассказывая о своей беде. Потом папа тихо говорил. И чем больше, тем глубже я осознавала ситуацию, погружаясь в свои несчастья.
Я поняла все! Хотя за свои двадцать семь лет ни дня не работала на кого-то по найму, мой замечательный дедуля вложил в меня немало своих сил и знаний о жизни. Жаль, что раньше, ослепленная первой любовью и страстью, я не вспомнила ничего, о чем настойчиво предупреждали дед с бабушкой.
Папа кинулся на мою защиту сразу, как только узнал об аресте. Но после показаний Романа Ковтуна следствие по-новому посмотрело на это дело. И то, чем занимался отец, в совокупности с морем лжи и гадостей, которые вылил на нашу семью Роман в попытке выгородить себя, сыграло решающую роль в моей дальнейшей судьбе.
После первых допросов отец понял, чем все это грозит, и решил, что компания и комфортная жизнь дороже дочери. Он отпустил мою жизнь в свободный полет, заверив напоследок, что самое страшное, что меня ждет, – высылка из Союза. Правда, пообещал, что благодаря нашим деньгам поможет мне потом устроиться.
Отодвинувшись, я всматривалась в его лицо, не сразу поняв, что он тоже отказался от меня. Так быстро и легко. Второе предательство – и еще один огромный кусок отвалился от моей души, разбившись вдребезги и оставив кровавые раны в моем сердце.
Я совсем замерзла, слушая его, и, обняв себя руками, пыталась хоть так защититься от реальности. Папа все еще о чем-то сбивчиво говорил, но я больше не могла его слушать. Медленно развернулась и, ссутулившись, побрела в камеру под удивленными взглядами охранников и виноватым – его.
Сейчас я просто ждала приговора, чтобы определиться с дальнейшей жизнью. Вершители судеб посовещались и снова вперились в меня ничего не выражающими мертвыми глазами.
Я отстраненно подумала, что, наверное, каждое дело, когда они выносили приговор невиновному, отнимало часть их души, поэтому передо мной – бездушные мертвецы. Ведь без души люди не живут, а только существуют. А таких, как я, скорее всего, на их счету немало. Ну, если судить по тому, как предвзято рассматривали дело…
Голос судьи, такой же безжизненный, как и его душа, снова нарушил тишину в этом склепе:
– Подсудимая Кристина Ларкин признается виновной по статье… «Шпионаж», признается виновной по статье… «Измена родине»… Путем сложения по двум статьям… приговаривается к отбыванию наказания на планете Рой сроком на десять лет согласно земному времяисчислению…
Я словно приросла к креслу. Не могла, не хотела верить тому, что только что услышала. В голове билась только одна мысль: «Как они могли? Как они могли так со мной поступить!!! Что я сделала, если они поступили вот так?»
Ошарашенно огляделась вокруг: все те же мертвые глаза и бездушные лица. Медленно поднялась и, как выяснилось, хрипло высказала мысль вслух:
– Будьте вы прокляты!
Один из судей побледнел, остальные абсолютно спокойно встали и под общее молчание вышли из зала судебных заседаний. Меня так же молча вынесли и отправили в камеру – ожидать исполнения приговора. Вряд ли дальнейшие инстанции меня оправдают. В лучшем случае смягчат приговор, а в худшем…