– В эфире свежие скандальные новости Блэкхоулла, – бодро заговорил чей-то голос из телевизора, вытягивая из глубокого забытья, заставляя судорожно искать пульт в одеяле, на который, я случайно нажала во сне. – Благотворительный вечер в поддержку детских учреждений Блэкхоулла торжественно пройдёт в эту субботу. Стали известны имена некоторых приглашённых гостей, среди которых упоминается имя одного из представителей молодой элиты – Прескотта Чейза. Напомним, что безвременно ушедший Томас Чейз, отец Прескотта Чейза, подарил стране и в особенности нашему городу большую часть исследовательских центров, промышленных предприятий и зданий, которые в настоящее время перешли во временное управление директоров Чейз Интерпрайзерс. Прескотт Чейз сможет занять кресло генерального директора компании по достижении двадцати пяти лет. Как стало известно из наших достоверных источников, Прескотт покинет Блэкхоулл после вечернего мероприятия, чтобы отправиться учиться в Австрию. Поэтому, если вы планируете завоевать внимание одного из молодых и перспективных красавчиков нашего города, торопитесь, не упустите последний шанс! – ведущая подмигнула, а я раздражённо фыркнула, потирая сонные глаза.
– Какая желтуха. Кто вообще смотрит этот бред? – громко произнесла, перебирая одеяло в поисках пульта.
– Нормальные люди не разговаривают сами с собой. Вслух, – Роджер появился в проёме, держа обеими руками большой бумажный пакет, захлопывая дверь ногой. Я удивлённо приподняла брови. Мне стало интересно, как давно он стал интересоваться нормальными людьми.
– Нормальные люди не встречаются с психопатами – убийцами, – сев в кровати, я немного подумала и добавила. – И не покрывают их, – задумчиво посмотрела на Роджера, осознавая, что в мою голову больше не приходила мысль сдать Бруно полиции.
Роджер расплылся в улыбке.
– О-о-о, так мы встречаемся? – парень забрался с ногами в постель и уронил пакет, из-за чего содержимое выпало на одеяло. – Я подумал, что после вчерашнего тебе понадобится что-то из этого, – он взял выпавшую упаковку печенья и вытряс остальное содержимое пакета на одеяло, позволив оценить первую помощь от Бруно:
Упаковка носовых платков, зажигалка, сигареты, пара зелёных яблок, сэндвичи в упаковке, револьвер, бутылка минеральной воды.
Моя рука потянулась за предложенными вещами и замерла между оружием и водой. Бруно, разрывающий упаковку печенья, застыл в предвкушении.
– Вот это будет кстати. Спасибо, – забрав бутылку с водой, я заметила, как Роджер закатил глаза, и улыбнулась, следом посерьёзнев, подвинувшись ближе к продуктам, возвращаясь к своим размышлениям. – Вчера ты сказал, что не лгал мне. Но ты знал о плане Байрона. И ты говорил мне, что мой отец оставил мне имя, которым захочет воспользоваться Карл, – я прищурилась, вспоминая подробности разговора, когда Роджер приставил нож к моему горлу. – Поэтому я могу сделать вывод, что ты соврал мне, – договорив, я направила дуло револьвера в лицо улыбающемуся парню. Он спокойно отложил начатое печенье и поднял руки вверх, полностью разворачивая корпус тела ко мне.
– Давай, нажми на спусковой крючок, сделай это, – зашептал Бруно. – Покажи, на что ты способна, – его маниакальная улыбка стала ещё шире, а глаза блеснули безумием, становясь чёрными. – Ну же, давай, – громко зашептал Роджер.
Мои руки слегка задрожали. Переведя взгляд на оружие, уже в следующее мгновение я оказалась без него. Бруно резко выхватил револьвер.
Оставшись безоружной, ощущая непривычное призрачное ощущение холодного металла, я потёрла руку и потянулась за печеньем, с безразличием разорвав индивидуальную упаковку, не зацикливаясь на том, что произошло менее минуты назад.
– Ты совсем расклеилась, – заключил Бруно, рассматривая меня и крутя в руках револьвер. Равнодушно пожав плечами, я закинула печенье в рот, предварительно выкинув вкладыш с магнитной буквой из упаковки. Роджер театрально вздохнул. – Я не знаю, кто твой отец, – услышав признание, я с возмущением посмотрела на парня. Он улыбнулся, отложив оружие в сторону и притянув к себе пачку печенья. – Я повторял слова Байрона. Он говорил, что Самуэль сделал тебе подарок, оставив фамилию, – Роджер увлечённо захрустел едой, разглядывая попавшийся вкладыш. Глядя в его лицо, я задумалась. Выходило так, что Бруно передавал мне всю информацию, ничего не утаивая. Это одновременно расстраивало и радовало. Роджер мало знал, но был полностью откровенен. – Из них можно составлять слова и оставлять послания на холодильнике, – неожиданно восторженно произнёс парень. Не понимая, о чём шла речь, я вопросительно посмотрела на него, едва нахмурившись. Бруно покрутил перед моим лицом магнитными буквами – вкладышами от печенья. Я издала тихий смешок, улыбнувшись, удивляясь в очередной раз тому, как легко он сочетал в себе поведение маньяка – убийцы и беззаботного ребёнка.
– Прескотт Чейз посетит благотворительное мероприятие в эту субботу, – голос молодой телеведущей заставил посмотреть на экран. Я успела забыть про включённый телевизор, как вдруг диктор вновь вернулся к самой обсуждаемой сплетне города.
– Скотти-и-и. Скоро мы славно повеселимся, – устрашающе протянул Роджер. Я посмотрела на Бруно. Он, совершенно не моргая, с широкой улыбкой уставился в экран телевизора.
– Что связывает тебя с Чейзом? – попыталась вернуть в реальность Роджера. Он продолжил смотреть в экран, пока его руки двигались, разрывая очередную пачку печенья.
– Давняя дружба, – спустя долгую паузу произнёс парень. – Скотти возомнил себя героем Блэкхоулла, – Роджер, наконец, оторвался от созерцания репортажа с преследованием Чейза в телевизоре и посмотрел на меня, сосредоточив взгляд. – Наш бывший комиссар крупно облажался, не признавшись в своей главной ошибке даже перед смертью. А бедный глупый Скотти поверил ему и помог выследить меня, заигравшись в героев и злодеев.
– Значит, Прескотт Чейз посодействовал твоему заточению в Хеллерклиффе? – с удивлением поинтересовалась я, выстроив нехитрую логическую цепочку. Роджер кивнул. В голове возник следующий логичный вопрос. – Какую ошибку совершил комиссар?
Улыбнувшись, Бруно медленно раскрошил печенье зубами. Его молчание затянулось, предельно дав понять нежелание отвечать на вопрос. Я посмотрела на мелькающего Прескотта Чейза в телевизоре. Он был немного младше меня и вовсе не казался борцом за справедливость. Парень забавно и неловко уклонялся от преследовавшего его репортёра, а за ним поспешал сдержанно одетый мужчина, который кидал недобрые взгляды в камеру.
– Ты так и проведёшь весь день, сидя в кровати и смотря телевизор? – внезапно осведомился Роджер, поднимаясь с кровати. Он стал собирать валяющиеся буквы, крепко сжимая их в ладонях.
– Я не нашла пульт. У меня нет работы, семьи и друзей. Поэтому, да, я останусь тут и проведу весь день. И всю свою жизнь…
– У тебя есть я, – невзначай заметил Роджер, перебив, и ушёл на кухню, явно намереваясь испортить холодильник глупыми буквами, не обратив внимания на то, как я крепко задумалась над его словами.
Бруно был прав. Из всего оставшегося мира у меня был только он; пожалуй, единственный человек, который был полностью откровенен, и говорил, что думал. Я оторопела. Моё отношение к парню изменилось крайне круто за очень короткое время. Изначально я планировала использовать его, чтобы узнавать необходимую информацию, а теперь даже боялась предположить, что могла остаться одна. Пусть его манеры и не были безупречными, а поведение часто становилось маниакальным, я начинала воспринимать его как близкого мне человека, временами психически неуравновешенного, но близкого. Тихо усмехнувшись, подумала, что если бы подобные мысли пришли мне несколько месяцев назад, когда я только приехала в Блэкхоулл, то я решила бы, что точно сошла с ума.
– Ты зависла, – неожиданно перед моим лицом возникло лицо Роджера, и я поняла, что несколько минут сидела, неподвижно смотря в одну точку. Парень склонился ближе, с интересом заглядывая в глаза, словно стараясь разгадать мысли.
– Как ты собираешься убить Байрона? – вернулась из своих размышлений, вспомнив, что до сих пор не знала плана Бруно. Он усмехнулся, выпрямившись и отойдя в сторону.
– Всё случится на вечере, – сделав паузу, Роджер наклонил голову набок, обдумывая дальнейшие слова. – Чёрт. Не хотел портить сюрприз раньше времени, – он широко улыбнулся. – Ты будешь приманкой.
– Приманкой? – я прищурилась в попытке представить. – Мне нужно будет сыграть жертву? – поднявшись с постели, я была не в силах сдержать внезапное волнение.
Роджер приложил палец к губам в усмиряющем жесте.
– Ш-ш-ш. Ты всё испортишь, и будет не так весело, – он расплылся в широкой безумной улыбке, от которой по спине пробежал холодок, подведя к новой мысли.
– Ты уверен в своём плане? Я не хочу становиться игрушкой Байрона, – едва я произнесла фразу целиком, улыбка исчезла с лица Бруно, в его руках блеснул нож. Сделав шаг назад к кровати, я бросила беглый взгляд на постель в поисках какого-либо предмета для защиты. Револьвер, до этого лежащий на простыне, исчез из поля зрения.
– Почему ты никак не можешь запомнить, детка. Ты никогда не станешь чьей-либо игрушкой. Ты только моя, – он сделал шаг вперёд, крутя нож в руках и глядя в глаза, совершенно не моргая.
Сжав кулаки, я выдохнула, рассчитывая, могла ли успеть увернуться от Роджера и выбежать в коридор.
– Ты обещал, что никто не сможет причинить мне боль, – кивнула на нож, отвлекая внимание и аккуратно сдвигаясь в сторону. Бруно расплылся в жутковатой улыбке.
– Детка. Ты опять не всё запомнила. Только я могу причинить тебе боль, – он подбросил нож верх и, пока я зачарованно наблюдала за его полётом, бросился на меня, перехватив нож другой рукой. Почувствовав удар спиной о жёсткий матрас кровати, я стала отбиваться от Бруно, мгновенно осознав, что он намеревался сделать. Коленями он прижал нижнюю часть моего туловища, а свободной рукой перехватил мои ладони. – Не дёргайся.
Ощутив прикосновение лезвия ножа к своим рёбрам, я взвизгнула. Маниакально улыбаясь, Роджер вонзил клинок в кожу, и спустя секунду я поняла, что он стал старательно что-то вырезать на левой стороне моего живота. Дёрнувшись, получила отрезвляющую пощёчину с каплями своей же крови. Роджер сел удобнее и продолжил. Нож больно скользнул по нижним рёбрам, и я закусила губу, почувствовав во рту солёный металлический привкус. Сообразив, что моя левая рука была свободна, я потянулась к его руке, намереваясь убрать нож от пострадавших рёбер. Бруно глубже погрузил лезвие в кожу, заметив движение, и я замерла, посмотрев в его глаза, задержав дыхание. Он довольно ухмыльнулся и вновь отвлёкся на свой процесс.
Стараясь выровнять дыхание и заглушить боль, я пыталась расслабиться. Хотелось истерично смеяться; менее пяти минут назад я думала, что могла доверять Роджеру, а теперь он сидел на мне верхом, вырезая ножом на коже. Самое ужасное и одновременно забавное в поистине идиотской ситуации было то, что я не сопротивлялась, позволяя причинить боль, которую, по словам Бруно, мог нанести только он, защищая от всех остальных.
– Если ты решил убить меня, то выбрал какой-то слишком изощрённый способ, – я посмотрела в его глаза, которые ещё подсвечивались слабым безумным блеском. Роджер отвлёкся на несколько секунд, посмотрев на меня в ответ.
– Тебе понравится, – он с предвкушающей улыбкой вновь вонзил нож, не обратив внимания на мой возмущённый вдох. Ещё раз проведя лезвием по коже, Бруно остановился, издав довольный смешок. – Великолепно.
Роджер перелез через меня и присел на кровать, скрестив ноги, взяв валяющееся яблоко. Ощупав пострадавшее место и убедившись, что раны были не слишком глубокими, я поднялась. Прижатая к животу ладонь стала влажной, окрасившись тёплой кровью.
Я подошла к зеркалу и взглянула в отражение. Тонкие редкие струйки крови стекали вниз, направляясь к бедру. Вырезанные раны не были хаотичными, они что-то напоминали, но из-за вытекающей крови из них, я не могла понять, что именно. Обернувшись к кровати, нашла бумажные салфетки.
Распаковав и вытащив пару сложенных салфеток, аккуратно промокнула кровь и взглянула на Роджера. Тот увлечённо отрезал аккуратные ломтики яблока и съедал их, наблюдая за мной. Я поморщилась от увиденного зрелища.
– Ты даже не вытер кровь с ножа, прежде чем… – я указала на яблоко, которое слегка покраснело, впитав капли крови. Бруно расплылся в улыбке.
– А мне даже понравилось, – он облизал губы и ножом указал на зеркало. Проведя последний раз салфеткой по ранам, я вновь развернулась к своему отражению.
На границе груди и живота располагалась кровавая подпись. Бруно.
– Тебе нравится? – Роджер тихо подошёл сзади, выглядывая из-за спины и смотря в отражение на творение своих рук. Несколько секунд я молчала, обдумывая дальнейшие слова. В голове хаотично появлялись лишь ругательства, вперемешку с накатывающей истерикой. Бруно продолжал стоять за моей спиной, крутя в руках нож, напряжённо улыбаясь и ожидая реакции. Я подавила неприятные эмоции и издала тихий смешок, подумав, что мне повезло, что в голову парня не пришла идея вырезать сердечко.
– Прощай бикини, короткие топы и вырезы на платьях, – проговорила я, заметив, как Роджер расслабился после сказанных слов. Мне показалось, что в случае негативного ответа, он бы незамедлительно вырезал что-то ещё. Я оглядела кровавый шрам: Бруно постарался, чтобы он не выглядел уродливо, при этом он заносил нож так глубоко, что шанс на то, что шрам со временем исчезнет – сводился к нулю. – Теперь я не смогу выйти из дома. Раны будут долго заживать, – вспомнив, как длительно проходили синяки на моём теле, я ужаснулась, представив, как долго могли зарастать новые раны. Роджер коротко рассмеялся.
– Ты грозилась остаться тут на всю жизнь полчаса назад, – Бруно улыбнулся, разворачивая меня к себе лицом. Он аккуратно потрогал вырезанную подпись, едва прикасаясь к коже. – Заживёт до благотворительного вечера, – в руках неожиданно блеснул нож, и я инстинктивно отклонилась назад. Роджер заметил мою реакцию, усмехнувшись, после чего внезапно начал обматывать меня уже отрезанным куском простыни.
– Ты должен мне новое постельное бельё, – заметила со вздохом, стараясь сохранять спокойное лицо, иногда морщась от боли.
– Куплю, – широко улыбнулся Бруно, продолжая меня обматывать, но делая это уже несколько аккуратнее, наблюдая за эмоциями на лице. Закончив, он замер на несколько секунд, обдумывая что-то, и обхватил меня за плечи, заглядывая в глаза. Я непонимающе уставилась на него. – Ты должна понять, никто не может навредить тебе, кроме меня, – Роджер перестал улыбаться, становясь серьёзным. – Но я не хочу, чтобы ты меня боялась, – слегка нахмурившись, он притянул к себе и поцеловал. Его правая рука поднялась выше, осторожно обнимая за шею. Прервав поцелуй, я отклонилась, поймав обеспокоенный взгляд.
– С чего ты решил, что я боюсь тебя? – резко дёрнув ногой вперёд, я попала ему чуть ниже живота. Роджер согнулся пополам, радостно хохоча.
Дни медленно сменяли друг друга, сливаясь в один бесконечный поток. Я безвылазно находилась дома, постоянно перебинтовывая повязку на свежих шрамах и просматривая новости Блэкхоулла. Бруно, в свою очередь, не терял времени, решив оторваться перед благотворительным вечером: громил магазины, аптеки, бары. Он не брал большие точки, а действовал по мелочам, эффектно появляясь и также эффектно исчезая, что поначалу меня удивляло. Потом же я решила, что это были тренировки перед его большим выступлением на вечере.
Еда, принесённая Роджером, закончилась, а запасы в кухонных шкафчиках и холодильнике давно не пополнялись. Тоска безвыходного положения иногда начинала одолевать, но меня успокаивало, что уже на следующий день мне предстояло посетить благотворительный вечер, после которого всё должно было измениться.
– Завтра мы покончим с Байроном, и всё обязательно наладится, – уверенно сказала я отражению в зеркале, игнорируя причинно-следственные связи, обвиняя Карла Байрона в той ситуации, которой оказалась по собственной глупости. Сняв старую повязку и увидев уже покрытые корочкой шрамы, решила не перебинтовывать раны.
Сделав громкость в телевизоре громче, отправилась на кухню в поисках еды. Достав холодную бутылку минеральной воды из холодильника, закрыла дверцу. На меня уставились разноцветные магнитные буквы, которые Роджер успел налепить в свой прошлый визит, они игриво переливались на солнечном свету, образовывая слово Веселье.
– Городская безопасность требует повышенного внимания, заявил председатель промышленной палаты Блэкхоулла, Карл Байрон, – голос диктора заставил меня быстро допить воду и стремительно пересечь кухню и коридор. Едва зайдя в комнату, я увидела короткий фрагмент интервью с Байроном. Левая щека мужчины была заклеена пластырем и незаметно припудрена, что не утаилось от моих глаз. Усмехнувшись, я вдруг вспомнила, что в тот день, когда мы виделись с Карлом, у меня случилось лёгкое помутнение, и я, судя по всему, устроила хорошую взбучку мужчине.
– Мы прерываем нашу программу, чтобы показать вам специальный репортаж, полученный из здания городского вокзала, где менее часа назад произошло чрезвычайное происшествие. Убедительная просьба – убрать беременных и несовершеннолетних лиц от экранов ваших телевизоров, – я с интересом присела на край кровати, ожидая увидеть очередное представление от Бруно, но запыхавшийся голос диктора и погаснувший на несколько секунд экран убедили меня в ошибочном ожидании.
Сначала появилось изображение репортёра, он вещал что-то в камеру, но звук был отключён. Затем на несколько секунд экран помутнел и будто подпрыгнул. Сообразив, что по ту сторону камеры что-то взорвалось, я напряжённо подвинулась ближе к телевизору. Изображение вновь стало чётким. Оператор, словно приклеенный, не выпускал камеру из рук, но при этом крутил ею по сторонам. Неожиданно появился звук, послышалось прерывистое дыхание репортёра и нарастающая музыка в зале вокзала. Я прищурилась, это не было похоже на проделки Роджера. Оператор тем временем сменил локацию, подошёл к лестнице. Теперь зрителям открывался отчётливый вид на всю площадь помещения вокзала. В середине зала на неосвещаемом участке стояла одинокая мужская фигура. В углах зала собрались люди, не успевшие вовремя эвакуироваться, они прижимались к полу, кто сидя, кто лёжа, стараясь не привлекать внимание того, кто стоял в центре, почему-то боясь его.
– Знаете, что запускает механизм поведения толпы? – фигура неожиданно заговорила, щёлкая пальцами в сторону камеры. Свет над мужчиной резко загорелся, и я увидела Лоуренса в новеньком тёмно-синем костюме с широкой улыбкой на лице. Он поманил к себе оператора, отчего камера немного затряслась и сместилась ближе к Элиоту. Я удивлённо выдохнула. Лоуренс заявлял о себе на весь Блэкхоулл. – Воздействует на рецепторы, отвечающие за страх, панику, радость и грусть? Циркулярная реакция. Она представляет собой нарастающее эмоциональное заражение людей. А где реальнее всего её получить? – он коротко рассмеялся, доставая пистолет. Оператор, приближающийся к Лоуренсу, остановился, увидев оружие. Элиот пригласительным жестом вновь поманил оператора. – В точке притяжения наиболее внушаемых людей, составляющих толпу. Например, в здании вокзала Блэкхоулла, – Лоуренс махнул пистолетом и посмотрел прямо в камеру, обнажая ровные белые зубы в фальшивой улыбке, становясь злым. – Вы считали меня слабым, глупым, наивным. Но посмотрите сейчас на меня и на себя, кто поддался влиянию толпы? Кто утратил собственное я и потерял свою личность, слившись в единую бесформенную массу? Я единственный, кто смог очнуться от сна деиндивидуализации. Это то, кто я есть, – он ткнул себя в грудь, отвлёкшись на пару секунд и посмотрев в сторону. Я улыбнулась, с интересом глядя в экран, понимая, что Лоуренсом вновь управлял его невидимый собеседник. – И да, это убивает некоторых людей, – с неохотой добавил он, соглашаясь со своим собеседником. Люди, что пытались до этого момента вжаться в стены или пол, чтобы стать максимально незаметными, издали испуганные возгласы. Я поджала губы в невесёлой улыбке; для обычных горожан чьё-то признание в убийствах было слишком пугающе и ненормально. Неожиданно монолог Лоуренса прервал внешний шум, отчего тот радостно улыбнулся и повернулся к входу в здание. Камера повернулась следом.
– Дамы и господа, добрый вечер, – протянул проникновенный уверенный голос Роджера. Я закрыла глаза. Городской вокзал пользовался чрезвычайной популярностью в этот час.
– Это место уже занято! – выкрикнул Лоуренс, заставив посмотреть в экран телевизора. Две мужские фигуры стояли друг напротив друга. Бруно театрально зевал, прикрываясь ладошкой и смотря на невидимые наручные часы, пока Элиот истерично потрясывался и выразительно кричал на Роджера, размахивая пистолетом и указывая в камеру. Лоуренс явно был недоволен появлением конкурента, но меня несколько озадачило, кого он так радостно ждал, когда поворачивался к дверям вокзала.
– Делай что хочешь, – расплываясь в улыбке, вставил фразу Бруно, только сильнее разозлив и до того рассерженного Элиота. Лоуренс сделал шаг к своему противнику, как на фоне вдруг послышались громкоговорители с призывом сдаться. Бруно подпрыгнул от удовольствия и громко усмехнулся, повернувшись к камере, намереваясь обратиться к зрителям. Лоуренс затравленно посмотрел в сторону своего невидимого собеседника и поднял пистолет, направляя его на отвернувшегося Роджера. Моё дыхание ощутимо участилось. Заметив крадущихся по залу полицейских, я перестала понимать происходящее.
Лоуренс нажал на спусковой крючок. Послышался выстрел. Камеру заляпало кровью, отчего изображение стало расплывчатым и красным. Оператор резко присел, и теперь эфир вёлся практически с пола. На экране был виден только Лоуренс. На мужчину накинулись двое полицейских, отчего тот вновь выстрелил, попав в одного из служащих, другой успел отпрянуть от Элиота, который посмотрел прямо в камеру с милейшей улыбкой.
– Думаю, на этом можно закончить наше знакомство. До скорых встреч, Блэкхоулл! – проговорил Лоуренс, исчезнув из поля зрения.
Послышались выкрики полицейских и чьи-то барахтанья.
– Эй! Мы поймали одного! Здесь раненый, нужна медицинская помощь! – от возгласа одного из полицейских я резко поднялась на ноги. До начала репортажа ведущая упомянула, что происшествие случилось час назад, я усиленно соображала, с каким опозданием могли пустить в эфир срочный выпуск и где в это время мог находиться Роджер.
Долго думать не пришлось. Входная дверь в квартиру тяжело хлопнула, и я ринулась к ней, выглядывая в коридор.
Сползая по стене, оставляя кровавую дорожку, Бруно широко улыбнулся.
– Привет, детка. Смотрела новости? – он прижал руку к раненному правому плечу.
Возмущённо громко выдохнув, проигнорировав его вопрос и обращение, я поспешила к парню, подняла его на ноги и аккуратно водрузила на свои плечи. Мои колени согнулись под тяжестью тела, и я громко задышала, стараясь двигаться медленно, чтобы не уронить нас двоих. Бруно, видя мои старания и страдания, попытался перенести основную массу тела на свои ноги. Стало немного легче. Так, вдвоём, мы доползли до комнаты, где я осторожно скинула Роджера на кровать.
Сняв одежду, пропитавшуюся кровью, парень облегчённо выдохнул, вновь улыбнувшись, и сел удобнее. Я молча осмотрела рану. Пуля попала со стороны лопатки, но со стороны груди не было выходного отверстия, из-за чего я пришла к выводу, что пуля находилась внутри тела. Кровь переставала течь, начиная загустевать вокруг раны.
– Пуля осталась внутри, а кровотечение практически остановилось. Я не стану рисковать и доставать пулю из раны, – проговорила я, смотря сверху вниз на Роджера, надеясь отыскать в его глазах понимание происходящего. Он вновь улыбнулся, потянувшись и обняв за талию.
– Мне нравится, что ты заботишься обо мне, – прижавшись, Бруно крепко сцепил руки за моей спиной. Недавний шрам, образующий подпись на границе груди и живота, мгновенно напомнил о себе, неприятно кольнув. Потянувшись, чтобы избавиться от объятий, я вдруг почувствовала, как сильно парень нуждался в них, прижимаясь ближе, игнорируя своё ранение. И вместо того, чтобы скинуть его руки и тщательно обработать плечо подручными средствами, я лишь запустила одну ладонь в рыжие волосы, а второй аккуратно накрыла свежую рану, останавливая едва бегущую кровь. Роджер расслабленно выдохнул.
– Как ты сможешь всё провернуть? – поинтересовалась я, нарушая утреннюю тишину. Бруно поднялся с кровати, направляясь к зеркалу. Я лёжа наблюдала за ним. Если бы не скопившаяся кровь на плече, можно было подумать, что Роджер был вполне физически здоров. Он с интересом осмотрел своё ранение и активно пошевелил рукой, проверяя способность двигать плечом.
– Со вкусом, – Бруно широко улыбнулся, разворачиваясь и театрально раскланиваясь направо и налево. Подумав, что его болевой порог был слишком высоким для обычного человека, я посмотрела на свои шрамы. Они заживали, но ещё причиняли небольшой дискомфорт при задевании. Роджер посмотрел на часы, а затем перевёл взгляд на меня. – Мне пора идти. Нужно успеть прикончить нескольких клоунов, – он расплылся в жуткой улыбке и стал одеваться. – Тебе нужно быть на месте в пять вечера, на входе назовёшь своё имя, – Бруно уже выходил из комнаты, как неожиданно остановился и обернулся. – При встрече сделай вид, что видишь меня первый раз, – слегка дёрнув больным плечом, он скрылся в коридоре.
Входная дверь привычно захлопнулась. Я вновь осталась одна наедине со своими мыслями, беззвучно повторяя заученные слова как мантру:
– Сегодня мы покончим с Байроном, и всё обязательно наладится.
Время неумолимо клонилось к вечеру. На часах показывало уже без пяти четыре, я ещё не была одета, старательно оттягивая момент, не желая отправляться на вечер, зная о скорой встрече с Карлом Байроном. Подойдя к гардеробному шкафу, вспомнила, как мужчине понравилось прошлое чёрное платье, и поморщилась. На этом вечере я должна была выглядеть так, как хотела только я.
Надев вечернее сверкающее платье цвета шампанского, посмотрелась в зеркало и, довольно кивнув отражению, достала лёгкую меховую жилетку-накидку в том же цвете. Вызывающе, совершенно неподходяще под случай – это определённо было то, что нужно.
Недолго думая над причёской, заплела косу, немного зачесав волосы на макушке. Услышав непрекращающийся звуковой сигнал автомобиля, с удивлением выглянула в окно. Внизу стоял уже знакомый тонированный автомобиль, в котором меня подвозила Виктория Лорд. Дверца заднего сидения была открыта, возле неё стоял молодой человек во фраке, смотрящий прямо на меня. Сообразив, что Байрон решил подстраховаться, прислав за мной машину, точно удостоверившись, что я прибуду в положенное время на вечер, я поспешила покинуть квартиру.