В небесах ангел не представляет собой ничего особенного.
Джордж Бернард Шоу
Вы когда-нибудь встречали ангела? Не человека, чьи помыслы чисты, порывы полны добродетели и великодушия, кто ведёт тихую скромную жизнь, любому пагубному деянию найдёт оправдание, даст приют путнику и накормит голодного. Настоящего ангела? Вряд ли, но знайте, я существую.
Мне всегда было любопытно наблюдать за воображением людей, пытающихся придать нам облик. Что они обычно представляют? Милое лицо, нимб, крылья за спиной, белоснежное платье и дымку, окружающую фигуру? Мозаики, картины, книги – большинство источников рисуют нас именно такими. Они одновременно лживы и правдивы, ведь ангелы бывают разными.
Одни, которым дарована ответственность за моральный облик человечества, сидящие на плече, охраняющие, наставляющие на истинный путь, призывающие к благости и благородству, действительно как с картинки. От них исходит особый свет и очень приятный аромат – правильный аромат, как и вся их жизнь. А есть ангелы, которые только учатся быть таковыми. Они ещё не смогли полностью избавиться от мирского, поэтому выглядят как обычные девчонки и мальчишки, парни и девушки, женщины и мужчины, одетые так, как привыкли одеваться до небесной жизни. Они навещают знакомые места, следят за близкими и не очень людьми, предаются воспоминаниям и ностальгии, периодически впадают в уныние и теряют интерес к потенциально возложенной на них миссии. Их никто не видел, о них никто не знает. Я один из них, меня зовут Алекс, мне двадцать три года.
Вообще, я – Алексей, имя моё сократилось уже здесь, но я никак не могу вспомнить, при каких обстоятельствах и кто впервые меня так назвал, сколько времени потребовалось для выработки привычки и условного рефлекса для реакции.
На небесах не представляются. Каким-то непостижимым образом ты всегда знаешь имя того, кого встречаешь, будто список всех возможных имён, которыми могут зваться люди любой расы, национальной принадлежности и вероисповедания, записаны на подкорку, и ты всего лишь сопоставляешь конкретные черты лица, цвет глаз, волос, голос и жесты с одним из них и никогда не ошибаешься. Не знаю, как это работает, правда.
Конец мой не был трагичным. В том плане, что я не погиб в автокатастрофе, не свёл счёты с жизнью путём суицида, меня не придавило бетонной плитой средь погожего летнего дня – я болел. Долго, серьёзно, без шансов на излечение. Я, как и мои родные, за долгое время моей болезни смогли свыкнуться с мыслью, что когда-нибудь уйду. Надо отметить, что хоть мой диагноз и был редким и не имел противников в виде дорогостоящих медицинских препаратов, да и в нашем с ним бою он был бесспорным победителем, жить он мне не мешал. В моей жизни было беззаботное детство, интересная юность, чудесная семья, весёлые друзья, любовь, спорт и книги. Ох, как же я любил читать.
Теперь я – ангел. У меня нет нимба, нет крыльев, облачён я в поло и голубые джинсы, у меня светлые волосы, зелёные глаза, слишком большие, как мне кажется, для моего лица, я чуть выше среднего и единственное, что я могу пока делать в новом качестве – наблюдать за действиями и мыслями любого человека.
Я не могу говорить с вами, не могу даже косвенно влиять на вашу жизнь, мой удел – незримое присутствие. Мне предстоит долгий путь, прежде чем я стану чем-то большим, значимым, необходимым. Но даже осознание этого благородного шага, все те улучшения, которые произойдут, окажись я выше, видимо, не стимулируют меня настолько, раз я до сих пор не могу отказаться от праздного скитания.
Если бы кто-то спросил меня, сколько дней прошло с того момента, как я попал сюда, я бы не ответил. На небесах времени нет. Как ни старайся, ни за что не получится его ощутить. Поэтому я чаще бываю на Земле, слежу за тем, как Луна сменяет Солнце, считаю дни, месяцы и годы, проведённые там, и никогда не устаю. Могу сказать, что давно перестал посещать свой дом и родных. Для этого мне хватило уверенности, что они смогли окончательно примириться с утратой, и жизнь их продолжилась. Пусть у каждого из них и была небольшая, но неподдающаяся восполнению брешь в душе, они жили. С улыбками, слезами, счастьем и невзгодами – жили так, как и подобает людям.
Я наблюдал, как каждый из моих друзей находит свой путь к собственному пониманию успеха, встречает свою судьбу, дарит миру новую жизнь, заводит собаку или кошку и проводит гаражные распродажи, избавляясь от старого, освобождая место для нового. Я видел, как моя девушка, наконец переболев и отпустив меня, обрела новое счастье. Я перестал заглядывать к старым знакомым, перестал наведываться в места былой памяти, я даже перестал следить за реалиями тех, чья жизнь раньше мне казалась картинкой глянца, полной побед, свершений, красоты и роскоши. Я всякий раз убеждался, что не стоит принимать всё на веру, абсолютно счастливых, как и абсолютно несчастных на свете не бывает. Какое-то время я наблюдал за оскорбленными жизнью, пытаясь понять, как, терпя все лишения, можно остаться человеком, сохранить добродетель и веру во что-то светлое. Потом за сильными мира сего, убеждаясь, что их жизнь, несмотря на весь мыслимый и немыслимый достаток, тоже не обходится без боли и негатива. Потом я где-то услышал, что самые счастливые люди живут в Дании, и поселился там. Мне потребовалось несколько лет, чтобы сделать простой вывод: счастливые люди живут не только на юге полуострова Ютландия.
А ещё я перестал делать всё выше перечисленное после того, как понял, сколько судеб открыто моему взору, каков присущий каждой из них спектр чувств и эмоций. Повороты, переплетения, преграды и взлёты – всё это переживается, пропускается сквозь нутро и вытекает мыслями в виде цветов и запахов. Иногда я вижу всё именно так. Как бы объяснить? Например, когда человек плачет, в его мыслях я вижу главным образом не обидчика, не причину расстройства, я вижу его уязвлённую душу. Очертания становятся расплывчатыми, действительность выкрашена пастельными тонами с редкими вкраплениями ярких красок, и всё вокруг пропитано едва уловимым запахом моря во время дождя.
Ну а потом меня стали привлекать совершенно разбросанные судьбы, я проживал с ними их жизни, их успех и поражения, моменты радости и огорчений, ввязывался в потасовки и слагал монологи полные морали, совершал преступления и мнил себя филантропом. Если задуматься, я прожил столько жизней, столько зим прошло, а я всё тот же – всё тот же Алекс, всё тех же двадцати трёх лет.
Вы, должно быть, подумали, что книга обо мне? Возможно, я вас разочарую, но это не так. Я мог бы, конечно, рассказать вам уклад небесной жизни, познакомить с главными действующими лицами, поведать про новых друзей, о том, как оборвались их пути и как быстро им удалось принять это, но об этом как-нибудь в другой раз, а сейчас я расскажу историю одной обычной жизни.
После прочтения многие из вас не поймут, почему рассказана именно эта история, неужели нет интереснее, насыщеннее? Есть, конечно же. Как и у всего, что кажется самым-самым, есть альтернатива в виде чего-то лучшего, большего. Но мне всегда казалось, что сама человеческая жизнь и есть предмет особого и часто скрываемого интереса большинства из нас. В противном случае сплетники давно бы вымерли. И поэтому не всё ли равно, кому именно эта история принадлежит?