– Правитель, на дальних подступах к озеру вновь появились чьи-то дозорные отряды, – проговорил Наби-бек, обращаясь к куньбеку Янгую.
Они расположились на коврах из кошмы у дальней от входа стены в главной юрте правителя усуней. Над ними на ярком самотканом ковре висел полотняный белый стяг с изображением чёрного ворона.
– Да, мы пока ещё не так много знаем о том, что это за люди, но кое-что узнали, – задумчиво ответил куньбек Янгуй. – По донесениям лазутчиков, это, должно быть, воины местных племён тиграхаудов. Они из числа потомков некогда могущественного и многочисленного народа саков. Мы вошли в их земли, и они пытаются более точно разузнать, кто мы такие, какими силами располагаем и почему появились именно здесь. Насколько мне известно, они приняли к себе часть бежавших в эту сторону юэчжей и мирно уживаются с ними: выделили им пастбища и даже берут в жёны их дочерей, тем самым усиливаясь благодаря установлению новых родственных отношений. Как видишь, земли здесь обширные и благодатные. Много пастбищ с богатым травостоем. В воде нет нехватки. – И он пригубил молоко из деревянной чаши, которую держал в руке.
– Правитель, за всё время нашего пребывания здесь они ещё ни разу не попытались связаться с нами, и это очень настораживает. Они постоянно наблюдают издали, но при этом не выказывают нетерпения. Почему они так ведут себя? Или они не настолько сильны, чтобы дать нам отпор и попытаться выгнать со своих земель, или же чего-то ждут, а может быть, кого-то, помощь откуда-то, – не сводя глаз с правителя, выразил свои думы Наби-бек. – К тому же, как сообщают лазутчики, язык этих тиграхаудов очень схож с нашим. Оттого и сведения добываются столь быстро и, полагаю, являются весьма достоверными, хотя пока довольно скудными.
– Я уверен, Наби-бек, в том, что и им уже многое известно о нас. Юэчжи, живущие среди тиграхаудов, наверняка узнали нас и сообщили их правителю и о том, кто мы, и о том, откуда, и о том, почему мы вдруг оказались здесь, и, конечно же, о том, какими силами располагаем. Им многое известно. Поэтому они и не вступают в ненужные связи, а выжидают, чтобы понять, что мы теперь предпримем, каковы будут наши дальнейшие действия. Для них важно одно: пройдём ли мы через их земли в другие края или же попытаемся завладеть этой территорией. Вот от этого будет зависеть их поведение в отношении нас. А в том, что они стягивают сюда все свои силы, я сомнений не имею, – взглянув на собеседника, уверенно произнёс куньбек Янгуй.
– Значит, война?
Наби-бек вопрошающе вскинул густые брови, затем, задумчиво глядя на подстилку перед собой, на которой размещалась еда: сыры, творог, масло и мясо, – опустил на неё чашу с молоком и по привычке коснулся пальцами шрама на лице.
– Вот о чём мои думы, – разглядывая напиток в своей чаше, продолжил куньбек Янгуй. – Тиграхауды приняли бежавших от хуннов юэчжей, хотя понимали, что могут тем самым навлечь на свои головы немилость шаньюя Модэ. Почему они так поступили? Если они сильны и уверены в своей мощи, тогда зачем им нужны юэчжи, которых нужно содержать, с которыми нужно делиться пастбищами и с которыми даже сочли нужным вступать в родство? Они без особых усилий могли бы превратить юэчжей в рабов. Именно так и не иначе поступил бы любой сильный народ. Так почему они приняли такое решение, а не другое? Я долго думал над этим и, кажется, кое-что понял. Тиграхауды слабы и не имеют той силы, при которой не возникает нужда с кем-то объединяться либо принимать в свой народ кого-то ещё и относиться к нему как к равному. Вот в этом и кроется истинная причина радушного приёма пришедших юэчжей. Других мыслей на этот счёт у меня нет, и я уверен в том, что я прав. Наш приход в эти земли означает для тиграхаудов совсем иное, нежели появление малочисленных юэчжей, и они это видят, и их это очень настораживает. К тому же сведения о нас, полученные от юэчжей, полагаю, весьма тревожат их. И ещё. Думаю, у тиграхаудов нет союзников в ближних землях, иначе они бы уже давно дали нам понять, что мы нарушили их покой и обязаны немедленно покинуть территорию. – Куньбек Янгуй перевёл взгляд на Наби-бека. – Мы почти тридцать дней и ночей стоим здесь, а они, как ты правильно заметил, ещё ни разу не попытались связаться с нами.
– Правитель, – Наби-бек смотрел ему в глаза, – если я правильно тебя понял, то ждать мы больше не будем и сами двинемся на них?
– Наби-бек, – отведя взор и слегка улыбнувшись, продолжил куньбек Янгуй, – ты почти прав, но не совсем. Теперь, когда мы всё поняли о хозяевах этих земель, мы должны вступить с ними в переговоры и поставить в известность об истинных наших намерениях. Пусть они узнают всю правду: и о том, что нам нужны пастбища, и о том, что нам нужны земли для стойбищ, и, самое главное, о том, что нам, как и им, нужно мирное соседство. Иными словами, они должны поделиться всем этим без войны. Конечно же, им такие требования придутся очень даже не по нраву, но ничего теперь не изменишь. Мы уже здесь, обратного пути для нас нет и не будет. Дадим им на раздумья какое-то время, а дальше всё будет зависеть от принятого ими решения. В случае отказа возьмём всё это силой. Вот так и поступим. Такое решение будет самым правильным и в нашем, и в их положении. Всегда нужно пытаться сначала решить вопрос мирным путём, а военные действия отложить на второй план, и тогда тот, кто так поступит, окажется прав и по мнению своего народа, и в глазах противника. Только в таких случаях военные действия будут всеми поняты и оправданы, и только при таких обстоятельствах принесённые жертвы будут не напрасны. – Куньбек Янгуй замолчал, глотнул молока и вновь взглянул в глаза Наби-беку. – Слушай моё веление, Наби-бек. Ты отправишься к ним в ставку к царю Демиру и вступишь в переговоры от моего имени.
– Повинуюсь, правитель!
Наби-бек вскочил на ноги, склонил голову перед куньбеком Янгуем, приложив ладонь к груди, и быстрым шагом покинул юрту. Куньбек Янгуй хлопнул в ладони, и тут же на входе появился воин и замер в почтительной позе в ожидании велений правителя.
– Пусть срочно прибудут ко мне все дагяни, дуюйи, дали, шечжундали и кигюни, – повелел куньбек Янгуй вызвать своих старших помощников, носивших эти титулы.
– Повинуюсь, правитель.
Воин удалился.
Ставка тиграхаудов находилась на юго-восточном побережье огромного высокогорного озера, что лежало между двумя гигантскими горными хребтами, почти полностью окруженное ими.
Наби-бек с десятком своих воинов и в сопровождении такого же количества воинов тиграхаудов во главе с их военачальником медленно продвигались по дремучему ельнику, петляя, взбираясь по едва заметной лесной тропе всё выше и выше. Иногда тропа оказывалась зажатой между невысокими горными грядами, нависавшими над головами красноватыми выступами, прорезанными многочисленными водными промоинами, но когда они расступались, то вдали, на высоте, видны были ослепительно белые снежные вершины гор. Воздух здесь был невероятно чистый, прозрачный, с приятным смолистым хвойным привкусом, от чего дышалось легко, и иногда при глубоком вдохе ощущалось лёгкое пьянящее головокружение.
Ближе к полудню отряд выехал из леса на берег озера и оказался на тропе, идущей между узкой прибрежной песчаной полосой и горной грядой. Вода в озере имела зеленовато-чёрный цвет, и от этого водная гладь казалась продолжением ельника. В небольшом отдалении виднелось крупное стойбище. Как догадался Наби-бек, это и была ставка правителя тиграхаудов. Отряд неспешно направился в его сторону.
Даже на расстоянии было понятно, что стойбище довольно большое. Его центральная часть состояла из приземистых каменных жилищ, расположенных в определённом порядке, а по окраинам стояли многочисленные кожаные островерхие шатры, напоминавшие головные уборы тиграхаудов. День был безветренный, ясный и солнечный. Всюду возле жилищ клубился светлый дымок, уходящий прямыми струями вверх и растворявшийся в небесной синеве. Дикая, истинно природная тишина, царившая в лесу и слегка нарушаемая лишь пением птиц и жужжанием насекомых, по мере приближения к стойбищу отступила под напором всевозможных звуков, исходивших от крупного поселения людей, в котором протекала хоть и размеренная, но довольно активная жизнь. Уже стали отчётливо слышны голоса: и громкие мужские выкрики, и женское многоголосие, и детский смех, и всё это вперемежку с конским ржанием, мычанием коров, блеянием овец, лаем собак и множеством других звуков.
Вскоре отряд подступил к окраине стойбища. Сотня воинов тиграхаудов, разделившись надвое, встречала их у ближних шатров, образовав коридор и пропуская к неширокой дороге, уходящей ровной линией прямо в центр стойбища. В самом начале этой дороги располагались деревянные арочные ворота с небольшой площадкой наверху. Над ней на столбе висел огромный барабан, в который тут же стали ударять дубинками стоявшие по бокам от него два стражника. Встречавшие воины молча и очень внимательно, а некоторые, более молодые, с нескрываемым напряжением рассматривали прибывших гостей.
Как только зазвучал барабан, заметил Наби-бек, во всём стойбище тут же утихли людские голоса. Проехав ворота, отряд двинулся дальше по дороге, по бокам от которой молча скапливались обитатели стойбища. Они смотрели на усуней по-разному: кто со страхом в глазах, кто с удивлением, а кто и с явным интересом, при этом старики, мужчины и юноши большей частью смотрели с вызовом, старухи, женщины и девушки – с испугом, а малые дети бросали на них кроткие взгляды, прячась за своих матерей и крепче обычного сжимая ручонками их ладони.
Пройдя мимо окраинных шатров, отряд стал продвигаться между жилищами из камня, где дорога заметно расширялась, через какое-то время превращалась в огромную круглую площадь, за которой вновь сужалась, уводя так же прямо к дальней окраине стойбища. На площади военачальник сопровождающего отряда поднял руку, и все остановились. К ним тут же подбежали воины и замерли в ожидании. Военачальник спешился и посмотрел на Наби-бека, давая понять, что они прибыли. Наби-бек и его люди тоже сошли с коней и передали их поджидавшим воинам, а те бегом увели животных с площади.
В восточной стороне площади на невысокой деревянной платформе был установлен огромный трёхглавый шатёр, перед которым и на обширной террасе, и на ступенях стояла полусотня стражников. Воины сопровождения не спешивались и по кивку своего военачальника, развернув скакунов, умчались в обратном направлении, оставив его вместе с гостями.
Наби-бек рассматривал главный шатёр: в передней части его между двух столбов на верёвках была растянута хорошо выделанная огромная шкура какого-то животного с изображением лежащего оленя с большими и очень ветвистыми рогами. Вскоре двустворчатая деревянная дверь распахнулась, и из неё вышел мужчина средних лет с длинными седыми волосами, тяжело ниспадавшими на широкие плечи из-под островерхого кожаного головного убора с оборкой из пушнины. Он был облачён в тонкую кожаную рубаху, поверх которой надел длиннополый безрукавник из чёрной овечьей шкуры. Его штаны из тонкой кожи были заправлены в высокие кожаные сапоги, а талию стягивал широкий поясной ремень из красной кожи, за которым спереди виднелся большой кинжал с изящной изогнутой остроконечной рукоятью, похожей на рог. Мужчина замер, окинул взглядом площадь и остановил суровый взор на Наби-беке, оглядывая его с ног до головы. Двое стражников, стоявших за его спиной по бокам от двери, тут же закрыли её и вновь застыли, как истуканы. Наби-бек заметил, что все стражники похожи друг на друга, и их сходство исходило не от однообразия в облачении и оружии, а от того, как они стояли, от их поз: они располагались попарно, на равном отдалении друг от друга, каждый статно заложив левую руку за поясницу, а правой рукой держась за рукоять своего меча, висевшего сбоку, при этом глядя строго перед собой, словно не замечая ничего вокруг.
Военачальник, сопровождавший усуней, метнув быстрый взгляд на Наби-бека и слегка кивнув ему в сторону шатра, быстрым шагом направился туда и сам, легко и ловко поднимаясь по каменным ступеням, ведущим к бревенчатому настилу, образовывавшему большую террасу, где был разбит шатёр. Наби-бек последовал за ним. Остановившись в двух шагах перед седовласым мужчиной, военачальник молча склонил голову и приложил правую руку к груди, тем самым показав, что перед ними высокий сановник.
– Как зовут этого асия? – низким голосом, обращаясь к своему военачальнику, спокойно спросил седовласый, смотря прямо в глаза Наби-бека.
– Властитель, его имя Наби-бек, – не поднимая головы, ответил сопровождающий.
– Пусть его воинов разместят на отдых и позаботятся об их конях, – распорядился седовласый и, слегка склонив голову в сторону Наби-бека, тем самым выражая приветствие, повернулся к двери в шатёр.
– Будет исполнено, властитель, – отступая на шаг и выпрямляясь, ответил военачальник, быстро развернулся и спешно направился к ожидавшим усуням.
К Наби-беку подошёл один из стражников и замер перед ним. Усунь вопрошающе взглянул на седовласого.
– Оставь всё оружие, – пояснил тот.
Наби-бек отстегнул от пояса меч и вместе с кинжалом отдал стражнику. Приняв оружие, стражник продолжал стоять. Наби-бек вновь удивлённо посмотрел на седовласого.
– Плётку тоже, – указал седовласый на правый сапог, из-за голенища которого торчала плеть. Наби-бек вытащил её и тоже протянул стражнику, который, приняв и её, слегка склонил голову и быстро удалился.
Стражники открыли створки двери. Седовласый вошёл в шатёр. Наби-бек проследовал за ним.
В шатре после яркого солнца, казалось, царил полумрак. Седовласый замер и кому-то поклонился, приложив ладонь к груди. Наби-бек стоял за его спиной и пока никого и ничего разглядеть не мог.
– Правитель, прибыл посол асиев, – произнёс седовласый, продолжая стоять в поклоне. – Он назвался Наби-беком, но нам известен, как Наби-ван.
Только теперь он выпрямился и сделал шаг в сторону, повернувшись лицом к Наби-беку. Наби-бек увидел разостланные по всему шатру яркие ковры, в центре шатра – пылающий очаг, а у дальней стены – сидящего на широком, низком, обшитом белыми овечьими шкурами троне с высокой спинкой седовласого мужчину средних лет, очень похожего на стоявшего рядом с ним сановника, но в отличие от него облачённого во всё светло-бежевое. По бокам от трона, сжимая в руках рукояти мечей, так же неподвижно, как и стражники снаружи, стояли два огромных телохранителя.
Наби-бек в приветствии сделал шаг вперёд, приложил ладонь к груди и слегка склонил голову.
– Пройди сюда и присаживайся, Наби-бек, – услышал он спокойный голос правителя.
Наби-бек поднял взгляд. Правитель смотрел на него спокойно и приглашал, плавным жестом указывая на разостланные на ковре овечьи шкуры, бугрившиеся из-за больших подушек, подложенных снизу. Наби-бек взглянул на сановника, едва заметно кивнувшего в ответ и прикрывшего веки в знак разрешения подойти к правителю. Наби-бек медленным шагом, аккуратно ступая, обошёл очаг и приблизился к правителю. Сопровождавший его сановник тоже подошёл. Правитель указал на два мягких сиденья, лежавшие ближе к нему, по бокам от низкого деревянного столика с круглой столешницей. Наби-бек скрестил ноги и опустился на своё сиденье. Оно было достаточно мягким и удобным. Сановник также сел. Наби-бек понял, что первое впечатление о схожести во внешности между сановником и правителем оказалось ошибочным.
Из бокового шатра по правую руку от правителя, откинув полог на двери, вошёл воин и замер. Правитель слегка кивнул ему. Воин удалился, и вскоре вместе с ним вошли трое с подносами, на которых стояли кувшины и большие чаши. Они подошли к сидящим, поставили перед каждым чашу и, когда те протянули над чашами руки, стали из кувшинов аккуратно поливать на ладони воду, после чего подали куски чистой белой ткани, дабы можно было вытереть руки после омовения. Потом они всё забрали и удалились, вернувшись тут же с подносами, уставленными блюдами с едой. Расставив всё на столе, обслуживающие воины положили перед каждым сидящим деревянную ложку и покинули шатёр. На плоских глиняных тарелках, источая жар, лежали и мясо ягнёнка, и запеченная на углях рыба, и зажаренная птица, а также сваренный рис, сыры, творог, лепёшки и зелень. В больших глубоких чашах пенилось взбитое кобылье молоко. Правитель подался вперёд к столу, взглянул на Наби-бека и сановника и развёл ладони над едой, приглашая к трапезе.
– Прошу. Угощайтесь.
Он ложкой зачерпнул немного рассыпчатого риса и стал неспешно прожёвывать его. Наби-бек и сановник тоже приступили к еде. После того как все насытились, правитель взял в руку чашу с напитком и стал небольшими глотками отпивать, наслаждаясь свежестью и прохладой. Наби-бек и сановник последовали его примеру. Как только они завершили трапезу, воины убрали блюда и быстро покинули шатёр.
– Три дня пути в седле по горной местности до берега нашего тёплого моря – это довольно непростой переход, – задумчиво произнёс правитель, спокойно глядя прямо в глаза Наби-беку и при этом поглаживая широкой ладонью короткую седую бороду. Его большие, чёрные, как смоль, умные глаза, обрамлённые длинными белёсыми ресницами, заскользили по лицу Наби-бека. – Думаю, после отдыха в этих благодатных местах с чистейшим, прохладным воздухом и вкусной студёной водой из горных родников ты и твои воины быстро восстановитесь и обретёте прежнюю силу.
– Благодарю тебя, правитель, за добрые пожелания, – слегка склонив голову, вежливо ответил Наби-бек.
– Здоров ли твой гуньмо Янгуй? – вдруг спросил хозяин шатра.
– Хвала небесам, мой куньбек Янгуй в полном здравии, чего и тебе желает, царь Демир, – деликатно поправив относительно титула своего правителя и впервые обращаясь к правителю тиграхаудов по его титулу и по имени, ответил Наби-бек, вновь склонив голову и приложив ладонь к груди.
– Значит, не гуньмо, как прежде, а куньбек, и не ваны, а беки теперь… Благодарю, – царь Демир тоже склонил голову слегка и степенно и приложил ладонь к груди. Он ненадолго задумался, улыбнулся с лёгким сарказмом и продолжил, вновь смотря прямо в глаза Наби-беку: – Как многообразен этот мир, и как же он тесен и переменчив. Прежде ваш народ обитал очень далеко от нас, и нам не доводилось встречаться, а теперь по воле Небес вы оказались здесь, и мы с вами говорим почти на одном языке. Разве можно было поверить в такое? Но пришло время, и мы с вами увиделись и, надеюсь, поймём друг друга. Язык шаньюя Модэ и его народа тоже во многом имеет сходство с нашим и вашим языками, но, несмотря на это, мы с ним давние враги, и, как я понимаю, вы тоже стали недругами. Вы ушли из-под его главенства, а стало быть, общий язык не сумел вас с ним объединить, не связал навечно. Воля Небес нам неведома, но всему в людском мире есть причины и есть объяснения. И вашему уходу оттуда наверняка тоже есть причина, равно как есть объяснение вашему появлению в этих землях. – Царь Демир замолчал, о чём-то размышляя и поглаживая седую бороду.
Наби-бек не сводил с него глаз, понимая, что разговор становится серьёзным и уже напрямую касается его миссии здесь, но царь погрузился в раздумья, и он молча ожидал дальнейших слов.
– Судя по тому, что вы стоите почти на моей границе уже больше месяца и не продолжаете путь дальше, вы явно намерены в ближайшее время что-то предпринять, ведь так не может продолжаться бесконечно. Естественно, мне трудно понять такое поведение. Признаюсь, всё это время я размышляю, как вы поступите теперь, подойдя к моим землям, но вы ничего не делаете, и каждый день я воспринимаю вас по-разному. То я вижу в вашем поведении какую-то растерянность, то отсутствие планов, либо же вы наводите на мысль, что совершенно случайно оказались здесь, не знаете ничего о здешних обитателях и о хозяевах этих территорий и по этой причине не можете принять какого-либо решения… – царь Демир посмотрел на Наби-бека и, выражая лёгкое недоумение, вопрошающе приподнял брови. – Ответь мне, Наби-бек, прав ли я или же в чём-то ошибаюсь. Ты ведь не зря прибыл ко мне? Твой правитель направил тебя с какой-то определённой целью. Видимо, ты наконец-то внесёшь ясность в сложившееся положение и развеешь мои сомнения относительно вашего появления здесь…
– Царь Демир, да, ты прав, мой правитель прислал меня с определённым поручением. Он убеждён в том, что ты уже многое знаешь о нас благодаря юэчжам, которых ты, как равных, радушно принял в свои земли и под своё покровительство, и этому, надо полагать, есть свои причины. Прежде мы, усуни, были вынуждены подчиниться воле правителя хуннов шаньюя Модэ и долгие годы входили в состав его державы, принимая участие во многих его завоеваниях, дабы остаться в живых и не утратить своей целостности. Но, как мы ни старались, шаньюй не счёл нужным относиться к нашему народу как к равному его народу и не наделил столь необходимыми правами, благодаря которым мы могли бы стать вровень с хуннами. Находясь там, мы не только не стали с ними братскими народами, но едва не утеряли своё истинное имя, так как и сам шаньюй, и его народ называли нас асии, а не усуни. Мы по его велению стали носить его титулы, пасти скот только на тех пастбищах, на которые он указывал, иметь определённое им количество воинов и сражаться с теми народами, на которые посылал он. При всём при этом он не счёл нужным пойти хотя бы на одну уступку, о которой не раз просил наш правитель. В итоге мы вынуждены были проявить своеволие и уйти, – сказав, Наби-бек замолчал, на мгновение задумался и продолжил: – А теперь с твоего высочайшего позволения, царь Демир, я перейду к поручению моего правителя.