Родные мои, пишу Вам все еще под впечатлением тяжелой утраты нашего незабываемого Ф[еликса] Ден[исовича]. О Вести на его смерть Вы прочтете в моем письме к Стурэ. Утрата такого сотрудника должна заставить нас еще теснее сплотиться и принять все меры, чтобы охранить здоровье и оберечь силы наших самых близких. Несомненно, что семейные обстоятельства ускорили его смерть. Берегите друг друга и особенно тех, на ком лежит самая большая тягость.
Теперь должна передать, что Вл[адыка] требует действий. Сказано: «Пока не будет действовать Ваш[ингтон], будем воздерживаться от похвалы, ибо Нам нужны действия. События назревают. Конечно, лишь себе Ам[ерика] поможет принятием Нашей Миссии. Наш П[осол] несет счастье Миру, но нужно понять»[146]. Именно, нужно понять. И «Ур[усвати] правильно сказала, что не знали, как вовремя передать Весть. Близорукость и теплота не могут зажечь. Ведь Ур[усвати] очень насытила Р[узвельта] и была возможность пути легкого! Мы дали все вовремя. И Ур[усвати] писала так огненно о Вести вовремя. Конечно, Гал[ахад] неправильно думает, что враги Наших дел обрушились на него. Скажем – его недруги помешали Нам, но Мы ему помогли. Конечно, он помог себе, примкнув к Нашему Знамени. Но Мы ожидаем действий. Гал[ахад] должен хранить неистощимую благодарность к Пос[лу] и к Ур[усвати], которая огненно подняла его»[147]. Теперь вспоминаю, как Вл[адыка] горевал, что Гал[ахад] не умеет передать Вести, и тогда я писала, что слова его ничтожны. Ему была дана огромная возможность, и при смелости он был бы еще успешнее, ибо «смелым Бог владеет»; и в данном случае пословица эта оправдалась бы в полной мере. Страх всегда связывает и рушит лучшие начинания. Но смелость и дерзание не поймите как безрассудство. Впрочем, там, где есть Указ Вл[адыки], там не может быть опасности даже при безумной смелости. Пусть он честно спросит себя – не прибавилось ли к нему уважения за его участие в великом Культурном Деле? Впрочем, при близорукости трудно что-либо усмотреть. Пишу сурово, ибо остро чувствую, что сделано много упущений. Кроме того, боюсь, что не самообольстился ли он чрезмерно? Не слишком ли мы захвалили его? Так, например, как истолковала свое видение Соф[ья] Мих[айловна]? Нужно помнить, что белые братья – все, кто идут по пути блага, и пишутся они с маленькой буквы, но есть другие Белые Братья, которые почти недосягаемы в своих достижениях, и пишутся они с большой буквы. Так вот, нужно всегда помнить эту разницу и не скакать сразу на самую высокую ступень. Я очень благодарна ему за все сделанное, но для своего же блага он не должен остановиться на полпути, ибо ничего, кроме разрушения, от этого не получится. Также пусть Модрочка обратит внимание на сказанное о врагах, на его мысли о них. Такие мысли нужно пресекать в самом начале, ибо они губительны для духовного восхождения. Ведь Вл[адыка] читает, как в открытой книге, все наши даже мимолетные мысли. Скорбно видеть, как люди боятся принять все благо, посылаемое им, и тянут лишь тоненькую ниточку, которая много притянуть не может и всегда рискует оборваться. Потому так ценны те сотрудники, которые поставили на карту все достояние свое. Много дали они, много и получат. Я посылала всяческие ободрения Гал[ахаду], но сердце мое скорбело, видя, как он не умел пользоваться положением. Было Время, и оно было мне показано, когда дух Шаткого очень ждал Вести, но этот миг был упущен. Чтобы быть успешным в Служении, нужно бесповоротно все отдать и все принять, другого пути нет. И враги, которых Гал[ахад] может встретить на этом пути, могут лишь послужить на пользу, на его возвеличение. Но если он будет предоставлен самому себе, то даже малые враги могут уничтожить его. Несмотря на все трудности, на всех врагов, Дела Вл[адыки] стоят и расширяются неведомыми, неисповедимыми путями, тогда как громады рушатся, ничего не оставляя после себя. Лишь Тропа Служения, лишь Лучи Владыки могут спасти. Конечно, Ф[уяма] укажет, как и что передать из сказанного Гал[ахаду]. Но известная суровость должна быть явлена. Без мужества и суровости мы впадем в сентиментальность и вместо четких мыслей и действий присоединимся к хору «небесных» арфистов и начнем умиляться засушенной иммортелькой[148], полученной от «дир департед уанс»[149]. Украшенные барашки очень хороши на пасхальном столе, но в жизни они являют зрелище жалкое. Итак, не барашки нужны сейчас, но львы и слоны. Пусть не упустит время. Время сейчас настолько серьезно, настолько грозно, настолько опасно, что мы должны оставить всякие мысли о возможности продвинуться без Высшей помощи. Каждое легкомыслие и неточное выполнение Высшего Указа есть преступление. Лишь Высшая воля может спасти мир при сотрудничестве немногих указанных. Спасение Ам[ерики] – в принятии Знамени и в оказании почитания П[ослу]. Если Ам[ерика] изберет трудный путь, то путь Гал[ахада] не станет от того легче. Ничего к этому письму не прибавляю, ибо следует задуматься над словами Вл[адыки]. Шлю мои самые ярые устремления к действию. Верю в ближайших по духу сотрудников. Берегите друг друга. Сердцем, устремленным в напряжении помощи.
5. IV.34. «Очень ценю помощь, придется очень потрудиться для Моих дел. Пусть явят великое почитание Пос[лу]. Единственный путь спасения для Ам[ерики]. Так нужно понять этот Указ. Такое великое время, такое важное время, такое грозное время. Так пусть действуют. Конечно, Люм[оу] может столько дать важных указаний Гал[ахаду] (о травах), но нужно научить ценить его знания. Целую сокровищницу может дать. Так запомним. Так нужно научить ценить синтез»[150].
Радость о моем Светлом Мальчике велика. Вл[адыка] очень высоко отмечает его синтез и чистоту его сердца. Живем в таком единении. Знаю, как он послужит на пользу человечества своими знаниями и, главное, синтезом. «Будущее Махатмы Л[юмоу] велико»[151]. Также радуется сердце мое о моем мощном Ю[ханчике]. Истинный сподвижник своего отца, доверяйте его знанию и силе. Он – прирожденный вождь и явит спасение и мощь там, где указано. Пришло время осознать силы, явленные Вл[адыкой], ценить их и всячески охранять этих представителей.