Слезы все еще блестели в моих глазах при мысли о неминуемом будущем.
Время прошло слишком быстро. А я с мыслью о замужестве так и не смирилась.
Я не готова к другому мужчине и не готова быть так далеко от мамы и сестры. Это казалось уже слишком.
Я скинула халат и ступила в ванную комнату, остановившись перед длинным во всю стену зеркалом.
Мои шрамы оставались по-прежнему яркими, по-прежнему больными. Может, это меня в итоге спасет?
Стоило выйти из душа, я услышала стук в дверь.
Открыв ту, передо мной стояла мама. Я впустила ее внутрь и пошла к туалетному столику.
На моей голове был тюрбан, и я принялась наносить крем на лицо.
– Ты ведь знаешь, все будет хорошо, – она заговорила своим ласковым голосом, но сегодня он не скрывал тяжесть и дрожь.
– Не будет мама. И мы обе это знаем.
– Не будь так пессимистично настроена, gioia mia. Так нельзя. Завтра важный день.
– Да, – согласилась с ней, – для нашего отца он и правда важный.
– Kara mia, – она остановилась позади меня и, сняв полотенце, стала расчесывать мои длинные темные волосы. – Звони мне. Каждый день. Несмотря на разницу во времени, хорошо?
– Хорошо.
– И пообещай еще кое-что.
Я посмотрела на нее в зеркале. Я знала, что она скажет нечто, что будет невыполнимо.
– Постарайся стать женой этому мужчине.
Из ее глаз текли слезы, потому что это обещание я однажды выполнила. И сделать то же самое снова не смогу. Мое сердце разрушено, изранено сотней дней без мужа и сына.
– Не в этот раз, мама. Не проси этого…
– Тогда… просто будь терпимей. Не гневи мужа. Ты знаешь, как они суровы порой…
Я столкнулась с ее взглядом в зеркале и кивнула, потому что она точно знала, о чем говорила.
Мне повезло с моим Адамо. Это был замечательный союз.
– Когда отец сказал учить русский, я не думала, что это ради брака с одним из них.
Мама не ответила. Да и что тут скажешь? Все решено. Остается только подчиняться.
– Оденься и спустись к отцу в кабинет. Он хочет поговорить с тобой.
Я сразу сжалась при мысли об этом.
– Как думаешь о чем?
– Наверное, по поводу брака и твоего будущего мужа.
– Хорошо.
Она быстро поцеловала меня и ушла.
Я не стала заставлять ждать отца. Поэтому оставив волосы распущенными и одевшись, пошла к нему.
Он уже ждал.
– Не держи так высоко голову, твой шрам слишком виден, – поморщился, рассматривая мое лицо.
Мне захотелось задрать еще выше подбородок, но не стала провоцировать. Характер у меня имелся, но наказания отцовские я знала. Поэтому лучше помалкивать в разговорах с ним.
– Надеюсь, мне не нужно повторять о важности этого брака, Кара?
– Нет.
– Хорошо, – он откинулся и посмотрел на меня задумчиво. – Мне нужно, чтобы ты стала послушной женой для Виктора. Воспитанной своей матерью итальянкой, которая подберется к своему мужу ближе, чем кто-либо, – он говорил так, будто маме это удалось. – Хочу, чтобы ты слушала и запоминала каждую мелочь. Все увиденное, прочитанное. Это важно.
– Это невозможно, – запротестовала. – Я женщина. Мужья не обсуждают бизнес в нашем присутствии и с нами тем более, ты это знаешь.
Он рассмеялся.
– Это у нас есть строгие законы, которые наследуются от отца к сыну, от матери к дочери. У них все иначе. Не думай, что там будет как в родном доме.
– Ладно, но как я тебе что-то расскажу? – хотелось сказать слово «если», но я промолчала, не желая обсуждать свои собственные планы на этот брак. – По телефону? Смс?
– Нет. Никто не использует телефонную связь для важных дел. У меня день рождения через три месяца. Отличный повод прилететь в родную Италию и повидаться со своей семьей. И приличный срок, чтобы успеть что-то узнать.
Мне не удалось скрыть подозрение.
– Так значит, я жертвенный баран и засланный разведчик в самое пекло? Если этот русский узнает, что я шпионю…
Он вмиг стал разъяренным точно бык на корриде, что мне не пришлось заканчивать свою мысль о ежеминутной смерти в подобной ситуации со шпионажем или доносом. Не знать о делах все в деталях не значит не иметь понятия, какой бывает расправа. Выходя замуж, ты принадлежишь мужу и твоя верность тоже. Отец тоже это знал и требовал сейчас пойти на самоубийство.
– Ты должна послужить своей семье добрым делом. Хоть что-то получить от тебя, чем…
Я выдержала его взгляд и встала со стула, буквально перебив на полуслове. Но уйти не могла, пока он не отпустит меня сам.
Я до сих помню восторг, которым он лучился, выдавая замуж за Адамо. Надежды его и те похвалы. Все кануло в Лету. Те дни, те разговоры, то счастье…
– Ступай, – прозвучал приказ. – И Кара, – я снова остановилась, взявшись за ручку, – я все еще тот, кто управляет твоей жизнью, ты под моей защитой и контролем, до самого момента пока не станешь принадлежать фамилии Виктора. Поэтому прибереги свой характер, чтобы мой ремень остался на прежнем месте.
– Извини, отец.
Он кивнул, прожигая тяжелым взглядом, под грузом которого можно упасть в самый ад, и я ушла.
Был уже поздний вечер, но я все равно вышла на улицу. Теплый октябрь. В России уже холодно сейчас. Там все иначе, нежели в родной Италии.
Прогуливаясь по саду, я не думала ни о чем другом, как о свадьбе.
Отец не позволил мне поехать на кладбище и запретил телохранителям выполнять мой приказ. А я так хотела это сделать до того, как мои губы коснутся чужих… Как я скажу свое «Да» другому мужчине, отдавая свою жизнь в его руки.
Завтра и вовсе не будет времени. Поэтому я обратилась сегодня к этому звездному небу. Но без слов. Они будут пустым пояснением. Никто не услышит их, нежели сердце.
Вернувшись в особняк, на меня налетела сестра с криком.
– Каra mia, Kara mia.
– Что? Что случилось?
– Твой жених приехал. Он уже в Италии.
– Боже, Бьянка, – я шикнула на нее и, быстро схватив за руку, потащила наверх. – Зачем ты кричишь об этом?
– Ты разве не волнуешься? Твой будущий муж уже здесь.
Вот в чем разница, между нами. Моя сестренка – романтичная девочка, во всем видит что-то волнительное и прекрасное, даже зная прекрасно, как сильно я опечалена моей участью.
– Я не волнуюсь, – ответила, ступив в ванную комнату.
Открыла воду и, быстро вымыв руки, вышла в спальню. Бьянка села за мой туалетный столик и не заметив там почти ничего из того, что было всегда, грустно улыбнулась в отражении.
– Я не подумала, прости. Ты ведь уезжаешь. Но я решила, что это будет хорошее время и шанс…
– Шанс? На что topolino?
– Не называй меня так, мне уже не десять лет, Кара, – хмуро поворачивается и смотрит в глаза.
– Но ты и правда была как мышонок со всеми этими печеньками и оставленными кусочками еды. Так что насчет шанса?
– Ты так долго страдала из-за Адамо и Артуро…
Внутри все сжалось в тугой комок, который пять секунд назад был моим сердцем.
– Долго? Что ты знаешь о времени, Бьянка? Что ты знаешь о потере, sole? Думаешь, для меня это время идет в ногу с вами? Мой день длится как неделя, год за три. Прошло пять, а ощущение что десять. Я опустошена, и эта свадьба не шанс, это пытка и наказание, потому что я жива, а они нет.
Сестра встала и подошла ко мне. А после обняла очень крепко.
– Ты так будешь далеко.
– Но у меня по-прежнему будет телефон.
– Не одно и то же.
– Мне нужно ложиться спать. Завтра ранний подъем.
– Хорошо.
Она отошла к двери.
– Знаешь, я видела твоего мужа, тогда за ужином. Он красивый и не такой страшный на вид как тот другой, что был с ним. Может быть, все будет иначе, Кара.
– Конечно, – ответила с улыбкой, чтобы не портить ей настроение тем, что думаю по этому поводу. – Спокойной ночи, diavolino.
– А? Ты не могла меня так назвать, – она надула щеки и скрестила руки на груди.
– Но я назвала, – смеясь схватилась за ручку двери. – А теперь выметайся из моей комнаты, мне нужно выспаться, пока я не придумала тебе сотни прозвищ, которыми мама награждала нас в детстве.
– Не-е-ет, – с визгом сестра отскочила от двери и побежала в свою спальню.
Улыбка на моих губах все еще сияла, пока я не легла в постель, поставив будильник на восемь утра.
Ложась в постель, я всему давала обратный отсчет.
Сон, комната, пожелания спокойной ночи, игры с Бьянкой… Выражение «время-вода» стало звучать более правдоподобно, а остальное фальшивило слишком громко.