Глава 1
– НА НЕМ ЕДИНОРОГ.
Я беру письмо из рук Джуд и улыбаюсь, облокотившись на гору подушек и спальных мешков, которую мы соорудили внутри небольшой оранжевой палатки на заднем дворе. Солнце село около получаса назад, и единственный источник света – висящая под крышей керосиновая лампа фирмы «Коулман». Мы не ночевали в палатках с пятого класса, но сейчас лето, делать нечего, и мы решили повеселиться.
– Теперь видишь, почему я хотела поступить именно в эту школу? – спрашиваю я, засовывая письмо обратно в конверт. – Любое место, которое ставит на официальных письмах логотип с единорогом, идеально мне подходит.
– Даже не сомневаюсь, – отвечает Джуд, плюхнувшись рядом со мной на спальники. Кончики ее длинных светлых волос выкрашены в бирюзовый, и когда яркие сине-зеленые локоны скользнули по моей руке, мой пульс участился, а в животе запорхала целая стая бабочек.
Опершись на локоть, Джуд смотрит на меня.
При свете лампы хорошо заметны веснушки у нее на носу.
– И ты поступила!
Я киваю и смотрю на письмо. Грегорстоун. Какая-то крутая школа в горах Шотландии. Я борюсь с желанием вытащить письмо и перечитать начало:
Дорогая мисс Амелия Квинт!
С радостью сообщаем, что Вы приняты в Грегорстоун.
Это письмо я ношу в сумке уже месяц. Даже папе еще не сказала. Я пока и Джуд не собиралась говорить, но она сама его заметила, когда искала помаду.
– Так и почему ты все еще не согласилась? – удивляется она.
Я пожимаю плечами и засовываю письмо обратно в передний карман потрепанной холщовой сумки, которую почти не выпускаю из рук. Легкий ветер слегка раскачивает палатку и доносит запах летней техасской ночи – свежескошенной травы и аромата мяса на гриле.
– Милли, ты об этой школе твердишь уже целый год, – не унимается Джуд и толкает меня свободной рукой, – а теперь тебя зовут и ты не едешь?
Я снова пожимаю плечами, вздыхаю и тереблю волосы.
– Это кошмарно дорого, – объясняю я. И это правда. – Придется запрашивать финансовую помощь. И далеко. – И это тоже правда, хотя в прошлом году меня это не останавливало. Грегорстоун находится в Шотландии, в окружении гор и озер. А еще, что важно для фанатки геологии, – там куча образцов разнообразнейших горных пород.
Но в прошлом году дела с Джуд обстояли иначе.
Мы дружим с девяти лет, а влюбилась я в нее в тринадцать. Я тогда осознала, что чувствую к ней то же, что и к Лэнсу Макгенри из бойз-бэнда «Дети лета». Сейчас даже признаться стыдно, а тогда от них все тащились.
И шансов на взаимность Джуд у меня было столько же, сколько и у моего пламенного чувства к музыканту с густой шевелюрой.
По крайней мере, я так думала.
Но теперь она подбирается ближе ко мне, на спальный мешок с маргаритками. Он у нее с пятого класса – в отличие от меня, ночевать в палатке она не очень любит.
Она проводит пальцами по моей руке, ногтями слегка царапая кожу, которая тут же покрывается мурашками. У меня перехватывает дыхание. Ее ногти покрашены в разные оттенки сиреневого: ноготь большого пальца – нежный лавандовый, а мизинца – темно-фиолетовый, почти черный. И кажется, что этой летней ночью в палатке мы одни на всем белом свете.
– Ты же не из-за меня отказываешься, правда? – спрашивает она.
От ее вопроса у меня екнуло сердце. То… то, что происходит между мной и Джуд, вспыхнуло в начале лета, но я до сих пор никак не привыкну. Когда я с ней, то чувствую себя как на американских горках – сердце выпрыгивает из груди, крутит живот.
– Чего? – парирую я, выдавив смешок, но притворяться я совершенно не умею, так что у меня получился писк.
Джуд очень близко. Так близко, что мы, сидя на мешках, касаемся коленями.
Она меня поддразнивает:
– Если ты не хочешь уезжать от меня, то так и скажи.
Я отталкиваю ее, она ловит меня за руку, прижимает к себе и целует.
На ее губах вкус моего бальзама с вишней и ванилью, и в этот момент для меня существуют только Джуд, ее губы и то, как во время поцелуя она заправляет мои волосы за уши.
После поцелуя она улыбается. На щеках румянец, ноги скрещены.
– Я же сказала, что это очень дорого, – повторяю я.
– У тебя будет стипендия, – возражает она. – Ты же, как-никак, лучшая студентка школы.
– Это ни о чем не говорит.
Моя школа не плоха, совсем нет, но очень уж в ней много учеников. Уроки порой больше напоминают тренинги по усмирению толпы. Вот почему я начала искать школу получше и подальше.
А еще из-за мультика «Храбрая сердцем[1]», который показал мне папа, когда мне было десять. К тому же мой любимый предмет – геологию – фактически придумали в Шотландии. А когда я рассматриваю фотографии этих массивных скалистых холмов, утопающих в зелени, во мне бушует целая гамма чувств. Похоже на сказку. Там есть одно местечко, называется Эпплкросс, которое я…
Ну, по́лно. Хватит об этом думать. Я решила остаться, потому что хоть и поступила, сбегать в Шотландию – это безумие, правда? Так никто не делает. Я буду более чем счастлива доучиться в выпускном классе вместе с Джуд и двумя нашими лучшими друзьями, Дарси и Ли. В Техасе полно хороших колледжей, в которые я потом смогу поступить, а высокие баллы за ACT[2] и отличный GPA[3] я наберу и без модной школы-интерната. Все будет хорошо.
Но Джуд не отрывает от меня серьезного взгляда и хмурится.
– Вообще-то я серьезно, Милли, – говорит она, – если это из-за меня и наших отношений…
Она вздыхает, я ощущаю лицом ее теплое дыхание и запах ее любимой мятно-лимонной жвачки.
– Нет, не из-за этого, – повторяю я, дергая нитку на своем клетчатом спальном мешке. – И нет никаких «нас». То есть я самостоятельная личность, ты тоже, а вместе мы две личности. Технически, с точки зрения грамматики, местоимение «мы» подходит, но…
Она закрывает мне рот рукой и смеется:
– Милли, никакой нервной болтовни.
Я киваю и сдавленно выдаю: «Извини». Когда я нервничаю, происходит забавная вещь: слова будто сами из меня вылетают, но в неправильном порядке и вообще не совсем те, что я собиралась сказать. Сейчас то же самое – очередной поток слов, вылившихся на Джуд.
Она опускает руку, и я вижу все то же выражение лица.
– Тем не менее мы вместе, и мы – одно целое, – говорит она и сплетает свои пальцы с моими. – Неважно, что думают другие. Я это чувствую.
Мои щеки вспыхивают, я сжимаю ее пальцы:
– Самое цельное целое.
Она снова принимается перебирать мои волосы.
– Такого я еще ни с кем не чувствовала, – признается она.
– Даже с Мейсоном? – выпалила я, не успев подумать. Но слова уже не вернешь.
Мейсон – это бывший Джуд. Они начали встречаться, как только перешли в старшую школу, и расстались прошлой весной. Прямо перед тем, как у нас с Джуд все закрутилось. С момента первого поцелуя, случившегося на полу в ее комнате в прошлом месяце, мы о нем не упоминали. Это было не сложно – он уехал на лето в спортивный лагерь или еще куда-то, но я часто размышляла о том, что будет, когда он вернется. Мне он всегда нравился, несмотря на то, что я по уши влюблена в его бывшую, но в его отсутствие нам явно легче строить отношения.
Джуд откидывается на спину и изучает потолок палатки.
– Разве мы не были «нами», даже когда Мейсон был здесь?
Она поворачивается на бок лицом ко мне. Я опять краснею, потому что она права. Были. Мы не целовались, ничего такого, но нам явно нравилась компания друг друга.
– Может, и так, – признаю я.
Она улыбается и обнимает меня за талию. Она снова целует меня, и все мысли о Мейсоне, Шотландии и крутых школах с гербом в виде единорога исчезают в нагретом летнем воздухе.