Едва проснувшись, я тут же потянулась к бумагам. Вчера не было ни сил, ни желания читать, в какую яму меня загонит этот контракт. Почему яму? Ну, наверное, я разучилась верить людям.
Во только чем дальше я читала, тем больше убеждалась, что единственный спорный момент – это невозможность покинуть Кальстор. Да, это ограничение всего на три месяца, но все равно неприятно.
С другой стороны, покидать Кальстор нам и так нельзя. Только здесь мы в безопасности.
Проставив свой росчерк везде, где он требовался, я принялась будить Деми. Дочка ворчала, отворачивалась и не хотела вставать. Как и всегда, собственно. В любой другой день я дала бы ей поваляться, но не сегодня. Мне хотелось как можно скорее занести договор в Академию и приступить к работе.
Умывшись и приведя в порядок одежду, мы с Деми спустились на завтрак. В прошлые разы я забирала еду в комнату, сегодня же мы решили посидеть за общим столом.
Вообще, на этом настояла Деми. Она так упрямо тащила меня в столовую, что я не смогла отказаться. Хотя, если честно, предпочла бы взять поднос в комнату. Так быстрее и проще, не нужно вымучивать из себя улыбку и находить темы для разговора с совершенно незнакомыми людьми.
– Это важно, – серьезно сказала моя малышка, и я пошла.
Столовая олицетворяла собой фразу «бедненько, но чистенько»: серые крашеные стены, несколько простых, но приятных акварелей и длинный стол, покрытый синей скатертью. А вот стулья были уже разномастные.
– Доброе утро, – произнесла я и чуть склонила голову.
Деми повторила за мной в точности и тут же села рядом с какой-то ужасающе худой женщиной.
– А вы научите меня рисовать? – непосредственно спросила моя малышка. – Это ведь ваши акварели на стене? Меня зовут Деми, а мою маму Эйлин.
Я поспешила сесть рядом с дочерью, чтобы успеть пресечь фонтан ее дружелюбия.
– Очень приятно, – тихо сказала женщина. – Меня зовут Карин.
Больше она не сказала ничего. Так и сидела, сгорбившись и глядя себе в пустую плоскую тарелку.
Но Деми ничуть не огорчилась таким сухим ответом. Она принялась осматриваться, поглаживать кончиками пальцев скатерть и всячески выражать миру свое прекрасное настроение. А я, невольно проследив за взглядом Карин, заметила, что в центре плоской тарелки имеется какая-то магия. Маячок? Совершенно непонятно и, главное, как-то бессмысленно.
– Мамочка, а куда ты смотришь? – спросила Деми.
И я, показав пальцем на загадочное заклятье, пояснила:
– Тут есть немного магии.
Дочка ничего не успела ответить: в столовую влетела вереница глубоких тарелок, до краев наполненных кашей. И в один момент эти кашеносцы опустились ровно в центр своих плоских тарелок.
– Так вот зачем это нужно, – глубокомысленно произнесла я.
Каша была куда вкусней, чем вчера. В ней даже попадались мясные волокна.
– Хотите?
Обернувшись на голос дочери, я увидела, что оно пододвигает свою тарелку Карин.
– Я уже наелась, – добавила Деми.
– Отдай маме, – тихо сказала Карин.
А я, зная, что Демельза никогда и ничего не делает зря, только покачала головой.
– Вам проще согласиться, Карин, Деми может быть крайне упрямым ослёнком.
– Да, – гордо подтвердила дочь.
И Карин, чья тарелка уже опустела, подтянула к себе предложенную добавку. И в этот момент я увидела, что от ее правой кисти практически ничего не осталось!
– Это мой предпоследний день здесь, – тихо сказала женщина. – Кто возьмет калеку на работу?
А мне стало понятно, отчего акварели, украшающие стены, выглядят так неряшливо. Профессионально и неряшливо одновременно.
– Рабочий поселок?
– Они не берут ни стариков, ни калек, ни детей, – покачала головой Карин.
Деми хлюпнула носом, и женщина тут же принялась утешать ее, убеждать, что все будет хорошо. И что она не пропадет, особенно с такой доброй мамой.
А я уже понимала, ради чего Деми притащила меня в столовую. Кажется, она уже выбрала себе няню. Когда же я пойму, как работает ее дар? И не приведет ли он мою дочь к сумасшествию? Все провидцы, которых я видела, были безумны! И все как один пророчили ветреный венец. Даже смешно, если честно.
– Карин, вчера я нашла работу, – тихо сказала я. – Но до первой выплаты далеко. Сейчас я могу предложить вам только пять сагертов. После – те же пять и крышу над головой.
Придется искать квартиру с тремя спальнями. Или же Карин придется спать в комнате Деми. Ох, все зависит от того, сколько будет работы в Академии!
– Но все через клятву на крови, – честно добавила я. – У меня нет никого ближе и дороже Демельзы.
По впалым щекам Карин потекли слезы. Она не смогла ничего ответить и только кивнула. А после тихо-тихо сказала:
– Присматривать за малышкой – это не работа, квэнни. Я могу делать это просто за стол и кров.
– Кем я буду, если воспользуюсь вашим бедственным положением? – Я покачала головой. – Тогда, я думаю, мы заключим договор в присутствии квэнни Риллы. И она позволит вам, Карин, остаться в Лисьем доме еще на месяц.
Сделано все было быстро. Квэнни Рилла очень обрадовалась и, выпустив из своего кабинета Деми с Карин – они взяли бляшку и отправились к нам в комнату – пояснила, что восстановить художнице руки пока невозможно. Эманации проклятья должны выветриться, а уйдет на это не меньше трех лет.
– А за три года, сами понимаете, много чего произойти может, – вздохнула наша домоправительница. Вздохнула и добавила: – А ведь у нее семья есть. Пасынок и муж, который быстро-быстро разошелся с болезной супругой и уехал из Кальстора.
– Я так подозреваю, что уехал он не с пустыми руками, – скривилась я.
– А то ж. Спасибо вам, квэнни Эйлин. Карин хорошая, тихая и добрая женщина. Я уж, честно говоря, думала нанять ее рисовать для Лисьего дома. За стол и кров, – тут Рилла развела руками, – но все лучше, чем где-то в проулке умереть от голода и холода. Сейчас-то еще ничего, а зимы у нас ого-го какие суровые! Так что имейте в виду: вам, приезжим, уже сейчас пора готовиться.
Кивнув, я попрощалась с квэнни Риллой и вышла из ее кабинета. Дальше по коридору, по лестнице и наружу. Где меня и перехватила давешняя женщина. Та, что уже предлагала мне присмотреть за Деми.
– И на кой тебе калека? – панибратски спросила она. – Что она тебе, пожрать сготовит или за дитем уберет? Пол помоет и пыль смахнет? Нет, не сможет. А я – на все руки мастер.
– Мне нужна не служанка, а няня, – спокойно ответила я. – И Карин подходит идеально: тихая, вежливая, с художественным образованием. Она не сможет показать, как правильно написать акварель, но сможет объяснить. Доброго дня.
– Ишь ты, – скривилась моя вежливая собеседница. – Ишь ты. В грязи, значит, но с акварелью. Тьху!
«Ты не будешь ругаться на улице, как какая-то базарная торговка», – приказала я себе и немного прибавила шаг.
Еще я поминутно проверяла карман, где в пространственных складках прятались свернутые в трубочку бумаги. Так как карман зачаровывала я, то доверия к нему было примерно на два имперских грошика.
Но ничего, ничего. Все будет хорошо.
Добравшись до остановки, я вытащила бляшку Карин: мне же нужен бесплатный проезд… пролёт? В общем, мне нужно оплатить плат, и желательно не из своего кармана.
Сдав бумаги, я получила браслет-идентификатор и три папки.
– Это самое срочное, – скороговоркой выпалила Арлетт.
Сегодня она выглядела какой-то особенно замученной. Волосы не сияли неестественной белизной, а выглядели тускло-серыми, безжизненными. Под глазами пролегли тени, губы обветрились.
– Ночь над экспериментальным зельем.
– Я ничего не говорила, – смутилась я.
– Меня сегодня все спрашивают, – Арлетт криво улыбнулась, – мне было необходимо его закончить. Довести до идеала, иначе единственное, почему будут помнить Арлетт Доновар, это потому что она, то есть я, будучи студенткой, выкрасила волосы в цвет прически Хранителя Мудрости.
– Что мешает перекрасить?
– Гордость. А вот доведу свое зелье до идеала – и перекрашусь в цвет зелья.
– Как правило, зелья бурого и буро-зеленого оттенков, – осторожно произнесла я.
Арлетт же только пожала плечами.
– А что делать?
– Не обращать внимания на слухи?
Она только кивнула и, свернув разговор, коротко пояснила, что вчерашний кабинет теперь мой и что дверь следует открывать той рукой, на которую надет выданный браслет. И что из-за наличия ребенка мой рабочий день шесть часов.
Кивнув, я прижала папки к груди и вышла из бухгалтерии. Дорогу я помнила, так что в кабинет входила уже по-хозяйски. И это было крайне приятное, ни с чем не сравнимое чувство!
Стоя посреди кабинета, я никак не могла собраться с мыслями. Надо работать, впереди шесть часов увлекательнейших расчетов. Но… Но если это теперь мой кабинет, то надо как следует изучить его! Рассмотреть, что здесь есть, чего нет. И прикинуть, что докупить. Все же за эти шесть часов захочется и есть, и пить. Сегодня-то понятно, придется потерпеть. Но к завтрашнему дню неплохо бы обзавестись чашкой, заваркой да какими-нибудь сухарями. С ванилью или с изюмом.
Маленький кабинет существенно изменился со вчерашнего дня. Во-первых, кто-то втиснул сюда старое потертое кресло, одна из ручек которого была из цельного дерева. То есть могла бы служить столом. А во-вторых, исчезли алхимические таблицы и писчая бумага. Вместо них я увидела стопку папок и… Черновики?
«Хватит щуриться, – сказала я себе и сгрузила свою ношу в кресло. – Даю себе полчаса на осмотр!».
Ха! Один из шкафов превратился в стеллаж, пустые полки которого приманили к себе огромное количество пыли. Хотя… Наверное, и в прошлый раз тут тоже стоял стеллаж, иначе откуда бы взяться таким пылевым залежам? Которые, впрочем, мне не страшны: одно заклятье – и дерево сияет первозданной чистотой.
Напротив стеллажа – шкаф из темного дерева. Дверцы непрозрачны, и увидеть, что скрывается внутри, попросту невозможно!
Попытавшись открыть шкаф, я столкнулась с весьма качественной защитой. И что делать? Неужели идти искать Арлетт? Или пусть так и остается?
"Ну уж нет, это мой кабинет, и он не имеет никакого права скрывать от меня полки!" – решила я и дернула посильнее.
Но дверцы все равно не поддались.
"Открывайте той рукой, на которой браслет", – вспомнила я слова Арлетт. Но я так и делала! Хотя… Что, если приложить запястье к дверце? Так, чтобы браслет коснулся прохладной поверхности!
В точку. Вначале заискрило так, что я испугалась за собственное зрение, а после внутри шкафа что-то сухо щелкнуло и дверцы чуть приоткрылись.
– Да, это того стоило, – выдохнула я, увидев, что пряталось на полках.
Шесть томов "Мира Растений" – Мать-Магия, их было не взять в библиотеке! И даже не купить: увы, дикая магия превращает колдовские книги в зловредные артефакты. Смертельные зловредные артефакты. Правда, говорят, что в Кальсторе есть способ спасти книги, но…
Кстати, да, стоит проверить книги, прежде чем хватать. Так, а справа от "Мира Растений" тоже ряд каких-то толстых фолиантов. И это… Не верю! Классификатор животных компонентов! Двенадцать томов!
– Да тут сигнализация стоять должна, – ошеломленно выдохнула я. – Бесценные, бесценные книги!
Яшмовый писчий набор и бронзовая лампа уже не произвели на меня такого впечатления. Впрочем, и то, и то я решила выставить на стол.
Лампа была похожа на большой винный кубок, в который кто-то вложил гигантскую жемчужину. Насколько я помню, нужно коснуться жемчужины и влить в нее силу. После этого она начнет светиться и летать. Говорят, что такие лампы подстраиваются под нужды хозяина – горят ровно настолько ярко, насколько это нужно, и выбирают тот угол освещения, который нужен. Проверим.
Ох, вот только на столе места нет! Ладно, сейчас положу это все в кресло, рядом с выданным заданием, и быстренько разберу завалы бумаги и папок.
Стопка листов оказалась черновиками крайне бездарных расчетов. А в папках – те же бездарные расчеты, только красивым почерком. Так, черновики в мусор, а папки на полку. Надо уточнить, нужно ли пересчитывать. Не зря же мне их сюда поставили?
Раз уж начала осматривать стол, то надо проверить все. Выдвижные ящики стола пусты все, кроме одного. В нем стопка чистой бумаги и бумажный кулек с карандашами и ручками. Что ж, с этим можно работать!
Встав, я забрала из кресла выданные мне папки с заданиями, лампу и писчий набор – все это пришлось левитировать. Красиво расставив все предметы, я взялась непосредственно за работу. Посмотрим, что необходимо жителям Кальстора!
Надо признать, что здесь, в Академии Стихий, занимались очень интересными вещами. И проектировать эти составы куда приятней и увлекательней, чем бесконечно пересчитывать притирания для потенции да контрацептивные порошки. Но стоит отдать должное двум популярнейшим рецептам: именно пристрастие столичных жителей к этим составам дало нам с Деми возможность выжить. Выжить и скопить немного монет на дилижанс.
Стук в дверь заставил меня отложить в сторону черновик с расчетами.
– Войдите, – хрипло сказала я.
Это была квэнти Арлетт. Девушка легко впорхнула в мой кабинет, принеся с собой аромат весенних цветов и кофе.
– Пора заканчивать. Твои шесть часов истекли. – Она с надеждой посмотрела на стол. – Есть что-нибудь?
– Все есть, – спокойно ответила я. – Ты можешь проверить книги? Там, на полках. Боюсь, что они могли впитать дикую магию.
Арлетт несколько секунд сверлила меня непонимающим взглядом, а после рассмеялась:
– У нас не бывает зловредных книг! В Кальсторе есть Хранители Библиотек, они тщательно следят за книгами. Но я проверю.
Из-за незакрытой двери донесся полный тоски и обиды вой. Очень знакомый вой. Тшерр?
– Что там происходит? – нахмурилась я.
– Гел заказал нам ошейник для своего пса. Чтобы тот не мог подворовывать у людей. А то сами понимаете, квэнни Эйлин, пес-воришка – и у такого человека!
Мне хотелось переспросить: у какого? Гел не показался мне каким-то знатным алворигом. Он больше похож на обеспеченного мага, может быть ученого или мастера в какой-то области.
– Принимайте работу, квэнти Арлетт, – сказала я.
– Пойдемте в бухгалтерию, – улыбнулась она. – За выплатой. Так-то у нас не принято каждый день ходить, обычно в конце недели. Но вы-то у нас ценный специалист, да еще и только-только переехавши. Так что для вас сегодня исключение сделано.
Из бухгалтерии я выходила нетвердой походкой. В сумке лежал зачарованный кошелек, в котором звенело и перекатывалось пятьдесят монет. Пятьдесят! Немыслимое состояние.
Тут я постаралась отбросить мысли о том, что два года назад я тратила куда больше. Выйду за книгами и возвращаюсь без двух-трех сотен. А что делать? Колдовские книги очень дороги и…
«Хватит. К прежней жизни возврата нет, – одернула я саму себя. – А полученных денег хватит, чтобы снять квартиру, купить новую одежду и кухонную утварь и заплатить Карин. Мать-Магия, пусть у Академии будет как можно больше работы для меня!»
Хотя я смогу устроить нашу жизнь и на сорок монет в месяц. Особенно если «закрыть» все большие траты.
«Не мечтай о многом, Эйлин», – сказала я сама себе и едва не рухнула, запнувшись о… О Тшерра?
– Это твоя судьба, Гел, – хохотнул кто-то вне поля моего зрения. – Что в руки упало, то никому не отдавай!
– Ты смущаешь квэнни Эйлин, Даррел, – укорил неизвестного Гел.
Мне стало так стыдно. Так невероятно стыдно: я, взрослая женщина, распласталась на груди почти незнакомого мужчины! Мужчины, чей одеколон невероятно вкусно пахнет и… Какой стыд!
Резко отстранившись от Гела, я сдавленно извинилась, сделала шаг назад и вновь потеряла равновесие!
Но в этот раз Гел меня поймать не смог: ему помешал второй мужчина, который тоже дернулся мне на выручку. В итоге я приземлилась прямо на Тшерра, который лежал поперек коридора.
– Вуф, – шумно отозвался пес и чуть шевельнулся, так что я съехала по его крутому боку на пол. – Вуф-вуф-вуф.
А после тройного «вуф» Тшерр сделал смачный лизь, и я порадовалась, что давно отвыкла наносить на лицо краску.
– Квэнни Эйлин! Квэнни Эйлин, вы в порядке? – обеспокоенный голос Арлетт не добавил мне хорошего настроения.
Сижу на полу, из-за неудобной юбки сама встать не смогу, рядом со мной лежит пес, а на щеке остывает его слюна. Конечно же, я в порядке, какие могут быть сомнения?!
– Не дай Отец-Хаос вы, алвориг Кельран, обидели моего долгожданного специалиста, – грозно произнесла Арлетт, – я навеки закрою перед вами двери моей Академии!
– Даррел, дорогая Арлетт, я же просил называть меня по имени.
– Вот еще, – фыркнула девушка, но я заметила, что ее щеки налились краской.
– Вы примете мою помощь, квэнни Эйлин? – спросил Гел и протянул мне руку.
– Приму, – согласилась я, – с благодарностью. А почему вы тут?
– Тшерр не порадовался обновке и объявил лежачую забастовку.
– Обн… А, вижу. Ого, какой массивный ошейник, – оторопела я, увидев на шее пса мощную цепь, от которой страшно фонило магией.
Присев на корточки, я провела ладонью по звеньям и, прикрыв глаза, вслушалась в мелодию артефакта. Тот, кто делал его, не стремился ничего скрыть, и выяснить суть изделия оказалось совершенно не сложно.
Потрепав грустного пса за ухом, я поднялась на ноги и повернулась к Гелу. Как этот сильный, привлекательный мужчина может быть таким негодяем?
– А вы жестоки, алвориг, – сухо произнесла я. – А тебе, чудо, стоило бы бежать от такого хозяина.
Гел нахмурился, на дне его серых глаз промелькнула тень обиды, и он, подавшись ко мне, настороженно спросил:
– Что вы имеете в виду?
– Как жестоко, – хмыкнул алвориг Кельран и прислонился к стене, – но занимательно до безумия! Прошу, не обращайте на меня внимания.
С трудом сдержав недовольный возглас, я посмотрела на Гела и коротко заметила:
– Вам лучше знать, заказ делали вы.
Почему-то было так горько рассмотреть истинную сущность Гела. Хотя стоило бы понять, что в каждом мужчине скрывается двойное, а то и тройное дно! Чего только стоит мой бывший муж и тот, в чьи сети я едва не угодила…
– Арлетт? – Гел посмотрел на девушку, а та пожала плечами.
– Понятия не имею, сейчас позову… Ха, на ловца и зверь бежит. Твой артефакт просчитывал и разрабатывал Ведерри.
К нашей компании присоединился невысокий щуплый мужчина с огромными залысинами.
– А, здравствуйте, здравствуйте. – Увидев всех нас, он вздрогнул и сдал немного назад. – Рад, очень рад видеть. Надеюсь, вам понравится мое изобретение, да. Квэнти Арлетт передала вам миску? Артефакты работают в связке, да-да, без миски ничего не выйдет. Кладите еду в сделанную мною миску и…
– И когда несчастный пес посмеет ухватить что-то еще, не из миски, он взвоет от болевого шока, – гневно фыркнула я.
– Эйлин, это правда? – от шока Гел разом отбросил формальную вежливость.
Но… Но я не была против.
– Да. Я слабый маг, но чутье у меня превосходное.
И мне было ничуть не стыдно говорить такое. Потому что это реальность. Я действительно ощущаю токи силы в разы чутче, чем все остальные маги, и не вижу смысла в ложной скромности.
– Да, и я просто не успел это написать, – Ведерри выпятил вперед цыплячью грудь, – животное должно подчиняться хозяину! Если животное не подчиняется, оно должно страдать до тех пор, пока не поймет, где его место!
– Да на тебя самого надо нацепить эту цепь, – потрясенно выдохнула Арлетт. – Чудовище. Гел, прости. Я не могла предположить, что твою проблему решат таким образом!
– Я понял, – кивнул он и присел на корточки перед Тшерром, – прости меня, дружище. Прости.
Ухватившись за цепь, Гел разорвал ее и бросил под ноги артефактору.
– Вы получите справедливую оплату за ваш труд, алвориг Ведерри.
– Нет такого закона, чтобы животное превыше человека ставить, – выплюнул тщедушный мужчинка.
– Нет такого закона, – согласился Гел. – Доброго дня. Арлетт, Даррел. Эйлин, позволишь тебя проводить?
– Д-да. Но я немного тороплюсь, – улыбнулась я и погладила довольного Тшерра, который и думать забыл о лежачей забастовке. – Дочь с няней осталась, и я немного волнуюсь. Все формальности соблюдены, но… Но мне немного страшно.
Гел как-то ненавязчиво перехватил мою руку и устроил мои пальцы на сгибе своего локтя. И все это так невзначай, мимоходом, что я даже не сообразила возразить. А после и не захотела.
«Что ты делаешь, Эйлин? В твоей жизни уже был мужчина, и во что это вылилось?» – пронеслось у меня в голове. Но…
– Твой супруг на работе? – небрежно спросил Гел. – Или…
– Я разведена, – отрезала я и высвободила руку. – Отец моей прекрасной дочери – чудовище.
– Прошу простить мою бестактность. – Гел перехватил мою руку, опустился на одного колено и…
И обжег поцелуем мою кожу.
– Я ни в коем случае не хотел тебя обидеть, Эйлин. Просто я ничего о тебе не знаю, вот и ударил по больному. Позволь мне искупить свою вину?
– Проводи меня до хорошей кофейни: хочу купить дочери и Карин пирожных. – Я не смогла устоять против его улыбки.
И против его серебряно-серых глаз тоже. И вообще, прошло уже столько лет с моего последнего поцелуя, что…
«Остановись, Эйлин! Потом больнее будет!» – крикнула я на саму себя.
Но Тшерр так весело и задорно скакал вокруг нас, что совсем не хотелось задумываться о будущем. Зачем, если сейчас все хорошо?
Отбросив лишние мысли, я позволила себе насладиться прогулкой. Шли мы довольно неспешно, и моя рука вновь оказалась в плену Гела. Мужчина спокойно и с юмором рассказывал о своей учебе в Академии Стихий и о том, что теперь Арлетт, его ровесница и подруга, мечтает затащить его в преподаватели.
– А какой из меня профессор? Я же после Академии… – тут он осекся, криво улыбнулся и перевел тему: – А вот и самая чудесная кофейня.
Я подняла глаза и усмехнулась:
– А вот и мое фирменное везение.
– Прости? – Гел недоуменно посмотрел на меня.
Но я только отмахнулась и спокойно прошла внутрь той самой кофейни, на террасе которой нас с Деми обидели. А я, признаться, так и не смогла привыкнуть к такому отношению.
И, конечно же, за стойкой находилась именно та красавица, что отмахнулась от нас с дочерью.
– Наскребли мелочь? – прищурилась она и, увидев Гела, испуганно ойкнула. – Простите, а…
– Демельза говорила, вас прогнали из кофейни, – тихо произнес он. – А ты сегодня сказала, что это фирменное везение.
– Гел, – я положила ладонь на его предплечье, – давай просто зайдем в лавку и купим там печенья?
– Ты хотела порадовать дочь пирожными, – напомнил мужчина.
– Пирожные из этой кофейни встанут мне поперек горла, – честно сказала я. – И Деми тоже. Не смотри, что она ребенок.
Он кивнул, отмахнулся от лепета стоявшей за стойкой девушки и кивнул на выход.
– Что ж, я знаю еще одно прекрасное место. Главное, не брать там кофе.
– Почему? – удивилась я, выходя вместе с ним.
– О, – Гел приобнял меня за талию и мягко направил к выходу, – хозяин кафе уже лет десять бьется над тем, чтобы вывести кофе с добавочным ароматом. Начал с вишни. Бр-р, кофе с вишневым привкусом получился наиомерзительнейшим.
– Неужели не проще сварить кофе со специями?
– Как сказал алвориг Шокли, со специями каждый может, а он – особенный. Но надо признать, что у него сложился свой клиентский круг. Люди приходят попробовать новинку, чтобы после обругать ее в кругу единомышленников. Правда, круг ценителей очень узок. Буквально с десяток человек.
Так, посмеиваясь и стараясь не наступать на лапы Тшерра, мы шли в совершенно неизвестном мне направлении. И у меня не возникло и тени сомнений, когда Гел потянул меня в сторону довольно сомнительного здания.
Но, прежде чем завести меня внутрь, он чуть замялся и попросил без него сюда не приходить.
И едва мы вошли внутрь, стало ясно почему: это было скорее чужое убежище, чем кофейня. Огромный зал с домашним убранством, камин, перед которым стоят пять разномастных потрепанных кресел. В одном из которых сидит бледная красивая темноволосая девушка, а на ее коленях дремлет какая-то толстая птица. Утка? Или лебедь? Не видно.
Подойдя к стойке, Гел отстучал по ней незамысловатый ритм, и через пяток минут на ней появилась вместительная плетеная корзина, покрытая белой тканевой салфеткой.
– Может… Может, зайдем за Деми и ее няней и рванем к морю? Я прекрасно владею портальным искусством.
Темноволосая девушка отвлеклась от рассматривания пламени и перевела на нас взгляд. И было в ее взгляде нечто потустороннее, нечто изнаночное. Нечто пугающее.
– Да, хорошая идея, – поспешно согласилась я.– Пойдем?
Признаться, я была согласно на что угодно, лишь бы скорее покинуть это место. С первого взгляда было ясно, что мне там не место. В столице Срединной Империи такие места называют «клуб по интересам», и чужаков там оч-чень не любят.
– Ты побледнела.
– Просто… Так вышло. Ты уверен насчет пикника?
– Да, – просто ответил Гел. – Почему нет?
Я только пожала плечами и перекинула косу через плечо. Мне хотелось поскорее выбрать новое жилье, потому что с моими волосами очень тяжело управляться без нормальной ванной комнаты. И привычных артефактов. У меня уже достаточно монет для того, чтобы купить пару артефактных гребней! Но и обижать Гела не хочется. Да и Деми не видела моря уже больше года.
– Северное море отличается от южного, – задумчиво произнесла я. – Вопрос в том, насколько сильно. Гел?
– Да, отличий много. Но… Знаешь, огромные разлапистые ели, массивные валуны и стальная морская гладь поражают не меньше, чем яркая и броская красота южных пляжей, – с уверенностью произнес Гел. – Надо просто посмотреть. Отбросить в сторону предубеждение и увидеть сердцем. Север прекрасен.
– Прекрасен, – эхом откликнулась я.
И охнула, когда Гел втянул меня в портал. И клянусь, что в этот раз Тшерр за нами не прыгнул! Но через полминуты он уже вновь обтирался об нас, едва не роняя меня на землю. Сколько же секретов у этого пса? И пес ли он?
Но от мыслей меня отвлек голос дочери, донесшийся из-за цветущей кустовой сливы:
– Мама! А у нас планер! Я столько нарисовала!
– Плэнер, как я полагаю, – усмехнулась я и пошла на голос дочери.
Выйдя на поляну, я обомлела: Деми и Карин сидели среди массы шевелящихся цветов неизвестного происхождения. Это были незабудки? Или какие-то дохлые и недокормленные лилии? Или… Да что это вообще такое?!
– Не бойся, они, мгм, не опасны. Для жизни. – Гел остановил меня до того, как я бросилась дочери на выручку.
– Ты вселяешь в меня уверенность, – прищурилась я.
– Для Кальстора эта картина полностью нормальна.
«Спокойствие, Эйлин. Ты сама хотела переехать на Север, скрыться от мужа и алворига Кирвалиса. Теперь принимай Кальстор и его обитателей такими, какие они есть. Без инструкции по применению и предупреждений!»
– Деми, Карин, айда к морю, – сказала я в итоге после недолгих размышлений.
– Ура! А мы будем плавать? – Деми от радости подпрыгнула, а у меня дрогнуло сердце. Если бы я была лучшей матерью, то ее чудесные волосы не превратились бы в эти неровные лохмы…
И если бы я была хорошей матерью, то уже давно сделала бы что-нибудь, чтобы придать это стрижке хоть какую-то форму. Если бы…
– Нет, но ты можешь взять кисти и краски, – вымученно улыбнулась я.
Настроение стремительно ползло вниз. Я столько всего должна сделать, а вместо этого иду развлекаться с чужим мужчиной.
– Если вы не против, то я останусь в доме, – тихо сказала Карин.
– Да, если вы уверены, то…
Карин легко поднялась, поклонилась нам и ушла. Ого? Чего это она?
Гел тоже выглядел невеселым. Но затем он встряхнулся, улыбнулся и открыл портал.
– Вперед!
Мы прошли сквозь портал и тут же поежились от налетевшего ветра.
– Минуту, – сосредоточенно сказал Гел, и нас тут же окутало облако тепла. – Теперь уютно, не правда ли?
Я пожала плечами и ничего не ответила. Все мое внимание было устремлено на море. Оно было… Другим. Мрачным, суровым, серым. Совсем не приветливым, обманчивым и не доверяющим. Нельзя полагаться на его спокойствие и невозможно договориться. Это море уже давно устало от людей…
– Эйлин?
– Я впечатлена, – тихо сказала я и с трудом оторвала взгляд от морской глади. – Оно подавляет.
– Ты привыкла к другому? – тихо спросил Гел.
– Я привыкла считать мелкие монетки и носить туфли, даже если подошва протерлась до дыр, – усмехнулась я. – А море… Море просто другое. Их нельзя сравнивать.
– Мама, мама, смотри – я владычица горы!
Резко повернувшись, я увидела свою дочь на вершине валуна в два человеческих роста. Мать-Магия, да как же ты это допустила?!
– Спокойно, Тшерр рядом. – Гел прихватил меня за локоть.
– Мама, я хочу нарисовать море и камни! И вон тот цветок, не наступите! И небо! И Тшерра! И вас!
В общем, накормить Деми удалось только путем угроз – я сказала, если дочь не поест, то мы немедленно отправляемся домой. В итоге обиженное на весь свет дитя за две минуты слопало три бутерброда и ушло. Ушло, чтобы за считаные секунды вытащить из ниоткуда мольберт, кисти и краски! Как объяснила подобревшая дочь – Карин дала на время.
– Даже представить боюсь, как именно нас нарисуют, – усмехнулась я.
– Главное, что с удовольствием, – безмятежно отозвался Гел.
Мы посидели еще немного, он чуть-чуть рассказал о своих проделках в Академии:
– Клянусь, приключения меня сами находили! Подумай, Эйлин, если мой лучший друг оказался заперт в кабинете ректора, мог ли я спокойно спать? Я пошел ему помогать, разумеется.
А после, когда закат расцветил море в багровые тона, он помог мне собрать посуду в корзину и серьезно сказал:
– Меня не будет пару дней. Возникли некоторые сложности. Пожалуйста, не думай, что я про вас забыл.
Светло-серый взгляд пробирал до самой середины души. И я, отведя взгляд, пожала плечами.
– Оставлю адрес у госпожи Риллы.
– Ты можешь послать его мне.
– Ты не сказал свое полное имя, – напомнила я.
И ответом мне стало изумленное:
– Никто не сказал тебе?!
– Не сказал что?
– Я сам расскажу, чуть позже, – Гел запустил руку в волосы, – это… Странное чувство. Не помню, сколько лет назад я был просто Гелом. Спасибо.
– Обращайся. – Я пожала плечами. – Деми, собирайся!
Мольберт сложился сам собой и втянул в себя краски с кистями. И, как только все оказалось внутри него, превратился в маленькую подвеску. И я вспомнила, что у Карин на запястье болтался браслет с на редкость простыми камнями.
«Похоже, это не просто безвкусные подвески», – подумала я.
Гел открыл портал и, доставив нас к крыльцу Лисьего дома, скупо попрощался. Надеюсь, у него все будет хорошо.
– Мам, а кто такой Гел? – спросила Деми, когда мы уже легли спать.
– Знатный алвориг, – сонно отозвалась я. – Спи, солнце. Завтра будет новый день и новая жизнь.