Осенние звезды, холодные и яркие, были похожи на алмазы, рассыпанные по черному бархату. Белая полоса Туманной дороги перечеркивала небосвод. Шумели ветви березы у дома Остикуса, словно кто-то высокий размахивал в темноте руками, не то предупреждая, не то гоня прочь.
Рейну не спалось. Новое место и вечная настороженность, давно ставшая частью его натуры, не давали сомкнуть глаз. Люди вокруг опасения не внушали, но уснуть в незнакомом месте не получалось. Жизнь в Запретном лесу научила его тому, что безопасное на вид в любой момент может вывернуться наизнанку и сожрать с потрохами. Сейчас, глядя в небо, Рейн понял, что по-настоящему в своей жизни доверял только одному человеку – отцу.
Вернувшись из Запретного леса в деревню, он выспросил у Остикуса всё, что тот знал о Кремкрихе. Сведений оказалось мало – старейшина нечасто бывал во дворце, но лучше мало чем ничего, поскольку знания самого Рейна не уходили дальше легенд. А вот информацией о плане королевского дворца, его входах и выходах, разжиться не удалось. Остикус, как гость, всегда заходил в парадную дверь и по дворцу особо не разгуливал. У Рейна была идея, как проникнуть внутрь незамеченным, но рассказывать о ней он не стал.
Разговор продлился за полночь. Рейн остался ночевать в доме Остикуса. Онере вначале убежала к матери, которую до постройки нового дома приютил родственник, а затем вернулась, потому что там и без нее было семеро по лавкам. Уйти решили на рассвете. Перед дорогой стоило хорошенько отдохнуть, но сон бежал. Поворочавшись с боку на бок, Рейн оделся и вышел на улицу.
Вначале, присев на крыльцо, бездумно смотрел на звезды, потом пошел проверить защиту – хоть какое-то полезное занятие.
В деревне царила темнота, все спали. Место, где проходила Ось, связанная с землей его кровью, Рейн смог бы найти с завязанными глазами – его тянуло туда, словно мотылька на огонь. И также как мотылек, он видел свет, столбом уходящий ввысь и там, вверху, распадающийся на отдельные лучи, которые, спускаясь, накрывали деревню куполом, невидимым постороннему взгляду. В отличие от мотылька, для Рейна этот свет был безвреден – он не мог опалить крыльев. Впрочем, крыльев у Рейна и не было.
Немного постояв в потоке сияния, он вернулся к дому.
На ступеньках, закутавшись в одеяло, сидела Онере.
– Так странно, – произнесла она, – вчера мы с Тере и Роно хотели пойти на рыбалку, жизнь была такой обыкновенной, даже скучной. А сегодня полдеревни сгорело, Тере отправился к предкам, Роно остался без братьев и отца, а я оказалась королевной из легенды и теперь собираюсь уйти из деревни.
– Беспокоишься за Лие?
– Если ты о нашем сгоревшем доме, то нет, лесной народ своих в беде не бросает. Ей-то уж точно в первую очередь дом построят. Беспокоюсь, что она за меня переживать будет.
– А почему в первую очередь? Потому что она твоя мать?
– Пф-ф, это не она – моя мать, а я – ее дочь. Сразу видно, что ты нездешний. Остикус, Лие и Трор – самые сильные Видящие в нашей деревне, остальные рядом с ними – младенцы. На них троих вся жизнь держится, им даже присматриваться не надо, вскользь глянули – и все понятно. Правда каждому за свой дар пришлось чем-то пожертвовать. Остикус потерял жену и дочь. Лие не смогла найти мужа – мужчины ее боятся, потому что она каждого насквозь видит. Хотя она очень добрая и вообще замечательная, так что сами, дурни, виноваты. А Трор… ну, это его дело.
– А ты?
– Что я?
– У тебя сильный дар?
Онере пожала плечами.
– Еще не знаю. У нас испытание в восемнадцать, а до этого непонятно что у кого и как. Только не проси рассказать про испытания. Ты, может, мне и брат, но… сам понимаешь. Только если Остикус разрешит.
– Да я и не прошу, – Рейн пожал плечами. – И вообще, иди-ка ты спать, а то вставать рано.
– Да ладно, – Онере усмехнулась, – только не делай вид, что тебе не интересно.
– Не люблю лезть в чужие секреты, – ответил Рейн и исчез в доме.