На следующий день после Нового года я получила от Антона официальное приглашение на свидание. Договорились встретиться на Невском и прогуляться. Это было второе или третье января 2001 года, точно уже и не помню.
Праздничный зимний Петербург был хорош. Улицы немного припорошило свежим снегом, повсюду весёлые, разноцветные огни новогоднего настроения.
– Поедем в «Катькин сад», – предложил Антон. Ну да, только петербуржец в третьем поколении может так пренебрежительно относиться к мировым ценностям культуры.
В Екатерининском саду было тихо и чисто. Рядом в двух шагах толпами праздно гуляющих бурлил Невский проспект, а здесь было очень спокойно. Мы присели на скамейку, Антон что-то рассказывал про Петербург, про свою бабушку, пережившую войну и блокаду.
Я быстро подмёрзла, и Антон заметил это. С тех пор как мы вернулись на ПМЖ в Россию из Таджикистана, никак не могу привыкнуть к холоду, даже сплю под двумя одеялами. Решили зайти в ближайшее кафе, на Караванной. Народу много, нашли свободный столик совсем у выхода. Ничего, пусть так, зато тепло. Что-то заказали.
Есть не хотелось, но еда – отличный повод скрыть неловкость. Антон не замолкал. Так я выяснила, что он военный, служил на космодроме в городе Мирный и совсем недавно перевёлся служить в Петербург, в Военно-космическую академию.
С военными у меня свои особые отношения, короче, не хотела я наступать на те же грабли. Военные и не русские у меня были в чёрном списке. Слушаю, виду не подаю, что не в восторге от этой новости.
Откуда-то из глубины зала стал доноситься тоненький голос. Пел, видимо, ребёнок, предположительно мальчик лет 10-12. Мне уже очень хотелось увидеть его. Через минуту к нашему столику подошёл лукавый вихрастый мальчишка. Он лихо аккомпанировал себе на гармошке и пел жалостливую песню, всем своим видом предлагая вознаградить его за талант. Я уже потянулась за кошельком, чтобы поддержать юного артиста. Вдруг Антон вскочил с перекошенным лицом и резко сказал мальчику:
– Ну-ка, убирайся отсюда и не подходи к нашему столу, понял?!
Я оторопела. За какие-то доли секунды милый Антоша превратился в свирепого монстра. Я не могла произнести ни слова. Как он мог так поступить с ребёнком?! Он же не виноват в том, что ему приходится так зарабатывать на жизнь, тем более он не просто попрошайка, а поёт, и очень красиво, сам играет на музыкальном инструменте. Не все дети из благополучных семей на это способны.
Я была вне себя от возмущения и в то же время сгорала со стыда за своего спутника.
– Мне пора, благодарю за угощение, – сказала я, резко вставая.
Антон поменялся в лице, что-то бормоча в своё оправдание. Взяв пальто, я стремительно направилась к выходу.