* * * *

– Луиза, мой Бог, что творится?

– Пьер! – графиня д'Оливи поспешила к мужу, шурша юбками. – Да-да, я знаю, ты будешь сердит…

– Да я не сержусь, я… – граф почесал бородку, подбирая слова. – Я поражен твоему безрассудству! Только я на порог, прислуга давай мне рассказывать эту мрачную историю!

– Я не могла пройти мимо! – воскликнула та. – Я одного только не понимаю, зачем эта несчастная женщина потащила с собой дочь? И вообще не понимаю, какое отношение она имела к этой забастовке? Если только там был и её муж… – она вздохнула, расправляя складки ткани на юбках. Платье графини было расшито по последней моде конца 18 века. Конусообразный шлейф придавал ее фигуре еще большую утонченность.

– Где они? – спросил граф

– Девочка со слугами, она как-то боится меня, поэтому находится с ними… А мать… Она бредит… и…

– И? – уточнил граф д'Оливи, поймав возникшую паузу.

– И она в нашей спальне… – графиня прикусила губу с видом провинившегося ребенка.

Граф молчал две секунды, потом громко расхохотался

– Доброта Луизы д'Оливи войдет в историю Парижа! Что ты будешь делать, если мать не придет в себя? Как хотя бы её зовут?

– Девочку зовут Жанной. Но больше я ничего не знаю. Попробую отыскать родственников каких-нибудь…

В гостиную чеканным шагом вошел дворецкий

– Графиня, вы ещё вчера просили экипаж на этот час, Карл спрашивает, вы едете или нет…

– Ой! – она прикусила губу. – Второй четверг месяца! Я же должна навестить мадам Обедьен…

– Нет, – вдруг сказал граф слуге. – Сегодня графиня больше не выезжает. Пока жандармы не успокоят рабочих – никаких выездов, а уж тем более, в те районы, – он взглянул на жену. – Я думаю, мадам Обедьен не сильно обидится, если ты заедешь к ней позднее.