Секунда. Ровно столько времени потребовалось, чтобы разрушилась вся моя жизнь.
Май встретил всех холодными дождями. Через день шел дождь, люди кутались в теплую одежду и сетовали на непогоду. Меня никогда не волновала погода, я радостно бегала по территории и в дождь, и в снег, улыбаясь хмурым сотрудникам.
К середине месяца наконец-то выглянуло солнце. Я шла по широкой, вымощенной камнями дорожке, подставляя лицо солнечным лучам и прижимая к себе очередную пачку документов, когда заметила, что навстречу мне из-за поворота выходит силуэт. Молодой парень. Черные ботинки, черные брюки, черное пальто нараспашку, черная рубашка, черные волосы. Я совершила непростительную ошибку. Вопиющую, поистине ужасающую, совершённую в каком-то безумном, непонятно откуда взявшемся порыве. Почти поравнявшись с ним, я посмотрела на его лицо. И тут же встретилась с пронизывающим взглядом невероятно темных, мне показалось, абсолютно черных глаз. Они смотрели прямо на меня, в меня, внутрь меня.
Секунда. Ровно столько мы смотрели друг другу в глаза. И за эту секунду произошло одновременно несколько вещей. Что-то теплое сжалось в груди и рухнуло вниз живота горячим комом, разливаясь внутри; у меня задрожали ноги, а в сердце кольнуло с такой силой, что, завернув за угол, где этот парень уже не мог меня увидеть, я остановилась, чуть согнувшись, и схватилась за сердце, пытаясь выровнять дыхание.
– Что за хрень?! – выругалась я и заметила несколько удивленно обернувшихся на меня людей. Я не могла объяснить себе происходящее. То, горячее нечто, прокатившееся по телу и упавшее вниз, я еще могла понять: я иногда испытывала такое чувство, когда целовалась с новым человеком в первые несколько раз. Это было возбуждение, и через пару недель отношений я такого уже не чувствовала. Но в этот раз оно было в несколько раз сильнее. И от чего? От простого взгляда? Остальное я объяснить себе не могла.
Я никогда не боялась, не испытывала никакого дискомфорта, смотря в глаза знакомым или незнакомым людям. Наоборот, раньше я часто любила смотреть на людей на улице или в транспорте, и почти всегда они отводили взгляд, а я никогда не испытывала от пересечения взглядов никаких чувств: ни плохих, ни хороших.
С этого дня я стала смотреть в глаза всем людям, встречающимся мне на пути. Я сталкивалась взглядом с каждым, но не испытывала ничего. Абсолютно.
В этих странных проверках незаметно пролетели несколько дней. А потом я снова встретила его. Он снова шел мне навстречу. И я снова посмотрела на него. На этот раз специально, и гораздо раньше того, как мы поравнялись. Как и в прошлый раз, он уже смотрел на меня. Секунда, две, три, четыре, пять. Мы поравнялись. Никто не отвел взгляда, пока мы не исчезли из поля зрения друг друга. Это была почти пытка. Я хотела не смотреть, хотела отвести взгляд, но не могла. Мне казалось, что все мышцы моего тела сейчас сведет судорогой, я сжала зубы, вцепилась обеими руками в папку с документами так, что побелели костяшки. Но даже если бы у меня случился приступ, как у эпилептика, и все тело начало бы содрогаться в конвульсиях, даже тогда я не смогла бы отвести глаза.
В какую-то из тех секунд, что мы смотрели друг на друга, мне показалось, что я смотрю в зеркало. Мне казалось, что я вижу себя, только в мужском теле. С этого момента в меня вселилась странная уверенность: он такой же, как я.
Я не помнила, как дошла до кабинета. Мне казалось, что пульс давно перевалил за отметку 100, а сердце просто не выдержит и разорвется. Оставшиеся часы пролетели как в тумане. Я не видела ничего, кроме пронзительных темных глаз.
Я пропала. Мой голод вернулся в десятикратном размере. Моя пустота полностью заполнилась этим человеком. Я перестала есть, я не могла спать. Но на этот момент я себя уже прекрасно знала, чтобы не обманываться романтическими иллюзиями. Это не была любовь с первого взгляда, это не была влюбленность. Это была страсть, безумие. Я хотела этого человека. Хотела того, с кем даже не была знакома. Осознание этого факта выбило меня из колеи, свело с ума, я не могла смириться с тем, что такое возможно. И как будто назло, память не позволяла воспроизвести его лицо, только глаза, чертовы глаза, которые теперь, казалось, смотрели на меня каждую секунду.
Я разрывалась на куски. Одна моя часть не хотела выпускать меня из кабинета, умоляя спрятаться подальше, а другая кричала, топала ногами, умоляла дать ей шанс снова увидеть его. Вторая победила. Я не смогла не выходить. Я стала больше смотреть на людей. Мне стали чаще говорить, что я красивая, я слышала комплименты от абсолютно незнакомых людей. Как же все меняется, стоит только поднять глаза. За прошедшую неделю мое имя не спросил разве что дворник. И он. Потому что я не встретила его. Ни разу. В конце концов я пришла к идиотскому выводу, что он здесь не работает, просто случайный клиент, и тогда в упор смотрел на меня, потому что знал, что больше никогда не увидит, и решил похулиганить. Но смириться с мыслью, что я больше его не увижу, было просто невозможно.
В выходные я буквально набросилась на Антона, пытаясь вытрясти из головы всю дурь. Антон светился от счастья, а у меня ничего не получалось. Я превратилась в наркомана, которому не давали его дозу.
Мучения продлились недолго. Я шла по тропинке с очередными документами, когда впереди в метрах тридцати между деревьев в листве мелькнула черная тень. В сердце екнуло, но я тут же откинула глупые мысли. Он мерещился мне в каждом человеке в черном пальто, и на этот раз надеяться не стоит. Человек бросил взгляд в мою строну и, выйдя из рощицы, подошел к дорожке, по которой я шла, остановившись за широким деревом, растущим на обочине. Я сбавила шаг и шла вперед, не имея возможности разглядеть его. Сердце бешено стучало. Поравнявшись с деревом, я медленно повернула голову. Это был он. Он стоял, прислонившись к стволу плечом, смотрел на меня, прищурившись, и еле заметно улыбался.
Я отвела глаза и рассмеялась. Единственным желанием было сбежать от него. Он по-прежнему не остановил меня и ничего не сказал.
Я злилась. Злилась на себя за то, что рассмеялась. Злилась за то, что так долго не видела его.
В моей голове крутились тысячи мыслей. Сколько раз он уже смотрел на меня, до того, как я подняла глаза? Сколько недель, месяцев? А если он все-таки подойдет? Что я ему скажу? А может вообще ничего и не случится, все пройдет само, я перетерплю. Да, так и будет. Все закончится, не начавшись. А если он заговорит? А если он окажется хорошим? Как в очередной раз смириться с тем, что я разрушу еще минимум две жизни? Пусть он окажется таким, как я. Пусть он окажется сущим Дьяволом. Я могла бы подойти к нему и просто предложить переспать. И если бы он согласился, все бы прошло. Но мне нужно не это. Не так просто. Мне нужна игра. Я хочу растянуть удовольствие. Пусть он просто заговорит, и будь что будет. Нет, мне нужен план.
Это было настоящее наваждение: как будто разум покинул бренное тело, помахав ручкой, и превратил его хозяйку в пациентку сумасшедшего дома. Я не могла взять себя в руки, как будто у меня отняли меня. Я купила солнцезащитные очки. Специально. Давай, попробуй теперь посмотреть мне в глаза. Я придумала тысячи гениальных ответов, колких фраз и шуток. Попробуй только заговори со мной. Но, если честно, в моих мыслях крутилась настолько несусветная чушь, что он бежал бы от меня со всех ног. И лучше бы он правда бежал.
В моей голове вертелись миллионы возможных ситуаций и диалогов. Я продумывала сотни ходов, как будто собиралась поработить мир. Оставалось только повесить на стену схему в виду огромного листа бумаги, утыканного булавками с натянутыми между ними нитками.
Со мной никогда не случалось подобного. Я никогда не испытывала такой сильной жажды обладания. Даже не обладания. Игры.
Конечно, все мои гениальные идеи провалились. Он играл в свою игру. И в следующий раз, когда мы встретились, и я одарила его взглядом, пробежавшись с ног до головы, просто, чтобы запомнить, в надежде, что через очки это не заметно, он ударил меня обухом по голове, окатил ведром ледяной воды и опрокинул на землю.
На самом деле он просто улыбнулся и сказал: «Привет».
А из моей головы вылетели все заготовленные фразы.
И я просто ответила: «Привет». Беззвучно. Одними губами. Потому что голос мне изменил. Пройдя мимо него, я впервые не удержалась и почти оглянулась назад, на него. Краем глаза я увидела, как он незаметно поворачивает голову, будто тоже собирается оглянуться. Но не оглянулся. Мы оба так и не оглянулись до конца.
Был ли мой Дьявол красив? У всех свои понятия красоты. Он был среднего роста, выше меня на полголовы; с правильными чертами лица; стройный; не мускулистый, но и не совсем тощий. Хотя, вряд ли я могла судить о фигуре, если видела его только в пальто.
Меня трясло. Руки отказывались слушаться, коллеги подозрительно косились на меня, видя, как я то и дело все роняю. Пару раз кто-то даже пошутил, что я влюбилась. Лучше бы я влюбилась. Это была очередная зависимость. Очередная страсть наркомана. Но в этот раз она вспыхнула из ничего, к незнакомому человеку, и в десятки раз сильнее, чем к кому-либо раньше.
Вся моя жизнь окончательно рухнула. Стерлось все вокруг меня, я видела себя, идущую в размытом мире, где нет ничего, только где-то среди этого размытого тумана скрываются темные хитрые глаза. Я впала в состояние транса, ходила как призрак с пустым взглядом. Частенько по дороге домой, я замечала, что от меня шарахаются люди: неудивительно, мой пустой взгляд был устремлен прямо сквозь них.
Дома я не находила себе места, шаталась по квартире из комнаты в комнату, врезалась в мебель, спотыкалась на каждом шагу. Иногда на меня нападали приступы истерического смеха, и я прыгала по квартире как кенгуру, играла в догонялки с Альфом, переворачивая все вокруг, и слушая сердитые крики мамы.
Раньше я удивлялась своей странной особенности: когда я долго не видела человека, я начинала его забывать, вместо того, чтобы скучать. В этот раз она меня подвела. Чем больше я не видела своего Дьявола, тем больше я о нем думала, и тем хуже мне становилось. Меня впервые подвела еще и фортуна. Я впервые столкнулась с трудностями, впервые оказалась в ситуации, где от меня ничего не зависело. Я не имела ни малейшего представления, где мне его искать, и что говорить, если найду. С детства я слышала два абсолютно разных мнения о связи желаний с реальностью. Одни говорили, что если чего-то захочешь с невероятной силой, то энергия твоей мечты обязательно материализуется, и ты это получишь. Другие говорили, для того, чтобы мечта сбылась, надо просто расхотеть. У меня мечты сбывались и тем и другим способом, и сейчас я не могла понять, то ли я недостаточно сильно хочу этого, то ли надо просто забыть.
Но я не могла забыть, не могла смириться с мыслью, что никогда не получу дозу. Проходили дни, все как один – снова без него, но надежда не покидала меня. Я пыталась найти спасение в вечерах с Антоном. Я врывалась и набрасывалась на него, как дикая. И каждый новый оргазм помогал мне забыть и выбросить из головы эти гребаные глаза на целую минуту. Я наслаждалась этими минутами и верила, что со временем они превратятся в часы, в сутки, в вечность. Я училась заново любить Антона, заново хотеть его, но получалось, мягко говоря, отвратительно.
Самой большой человеческой глупостью, не считая ранней женитьбы, я считала серьезные отношения в молодости. Да и вообще любые отношения в том понимании, в котором обычно о них говорят. Представьте, что вы встретили «того самого» человека в 18 лет. Что вы обычно делаете? Вы бросаетесь в омут с головой, думаете о нем постоянно, все это сопровождается постоянными звонками, переписками, встречами. Вы отказываетесь от своей свободы, от молодости, от тусовок и развлечений по одиночке, приносите в жертву все удовольствия, которые должны попробовать в таком возрасте, храните друг другу верность, ревнуете, проводите вместе большую часть своего времени.
Что вы делаете, сумасшедшие? Остановитесь!
К чему это приводит? В большинстве случаев, даже если вы были друг для друга «теми самыми», вы расходитесь. Либо не выдерживает один, либо оба. Знаете, почему так получается? Просто подумайте, кто сказал вам, что это правильные отношения? Современная молодежь? Общество? По сути, что есть общество, и являются ли его установки настолько авторитетными для вас, чтобы следовать им? Что общество может знать о вас и о ваших взглядах на отношения? Ничего. Но оно упорно навязывает вам свои ценности и загоняет в рамки правил, которые вы неосознанно применяете на себя.
Для меня не существует понятия «измена» в том смысле, которое вкладывают в него порядки. Изменить можно только самому себе, наступив на свои желания ради других, но не кому-то другому. Нет никаких рамок или ограничений. Никто никому ничего не должен. Никто не обязан ни от чего отказываться. Никто не обязан отчитываться. Если вы оба это понимаете, то, нагулявшись, вы проживете долгую и счастливую жизнь вместе. Со временем, когда ум окрепнет, а ценности поменяются, вы сможете сделать осознанный выбор, хотите ли вы прожить всю свою жизнь с этим человеком или нет. Находясь рядом друг с другом постоянно, вы привыкаете к человеку, считаете его самым близким и не замечаете, что никакой любви уже нет, путая ее с привязанностью, но не уходите, связанные страхом потерять то, что давно уже вам не нужно. Почему все так боятся свободы, называя ее одиночеством? Что может быть прекрасней?
Лучше всего вообще не вступать в отношения, а просто не терять связи с человеком, зная, что вы всегда сможете быть вместе, но сейчас ничего друг другу не должны. И когда вокруг вас окажется множество людей, ни к одному из которых вы не будете «официально привязаны», из всей этой толпы выделится тот самый, нужный, ваш, без которого вы не сможете. Вы просто это почувствуете. Именно к нему будут постоянно возвращаться ваши мысли, именно его вы будете хотеть, именно его вы будете ревновать. Именно его вы не сможете выкинуть из головы, когда будете с кем-то другим в попытках переключиться.
Но привыкнув отказываться от всего, привыкнув к человеку, вы не сможете трезво оценивать ситуацию. Не сможете понять, правильный выбор вы сделали или нет, хотя, конечно, убедите себя, что правильный. А потом вам постоянно будет казаться, что вы чего-то недополучили в молодости, а ваш брак вряд ли долго продлится. Нет никаких правил, определяющих понятие «любовь», все они придуманы людьми. Каждый понимает любовь по-своему, каждый определяет смысл этого громкого слова сам.
Мой идеальный мир – какая-то анархическая утопия, где не существует законов, правил, ценностей и социальных институтов. В моем идеальном мире каждый человек должен быть один, не связан ни с кем и ни с чем, и при этом всегда окружен всеми.
Возможно, я совершила главную ошибку в своей жизни, вступив в отношения с Антоном по правилам современного общества. Возможно, он был для меня «тем самым», а я была «той самой» для него. В любом случае теперь я никогда этого не узнаю. Потому что я убила чувства навязанными правилами. Осталась любовь к человеку, не к мужчине, осталась нежность и привязанность. Этого достаточно многим. Но это нисколечко не нужно мне.
– Привет, сестренка, – раздалось в трубке, – соберемся на выходных у Сереги на даче?
Рома. Один из лучших людей на этой планете. Мой лучший друг с тех пор, как нам стукнуло 7 лет, и мы втроем оказались в одном классе с Серегой. Рома все планирует заранее, порой, его серьезное отношение даже к самой обычной поездке доходит до абсурда, но это мелочи. Рома заменил мне брата, о котором я в детстве просила родителей. Я – заменила ему сестру, о которой он мечтал не меньше, чем я о брате, и которая у него появилась, но не прожила и двух лет. Я помню, как обнимала, как поддерживала его после смерти его маленькой сестренки и после развода родителей, помню боль на его невинном детском лице. Но, несмотря на ужасы, свалившиеся на хрупкие детские плечи, Рома рос добрым и светлым мальчиком, он всегда защищал меня от задир, прикрывал перед учителями, когда я хулиганила, делился конфетами и мороженым. Мы были настоящей семьей, и, когда выросли, по-прежнему не расставались, делясь друг с другом всеми печалями и радостями. Не всегда его девушки или мои парни принимали такую дружбу, но ничто не могло разделить узы нашего, пусть и не кровного, родства.
– Конечно, соберемся, – рассмеялась я в трубку, – удивительно, что ты позвонил не за пару месяцев.
– Учусь у тебя спонтанности! Передай Антону и девчонкам, а я пока позвоню Сереге, наверное, все же стоит его предупредить. Пока, сестренка!
Детство. Самый важный этап в нашей жизни. Я уверена, что именно детство определяет будущих нас, наши взгляды и ценности, наш характер, наше видение мира. Наше детство определяет все.