Едва взошло солнце, я спустил танк на грунт и отправил звездный модуль на орбиту. «Призрак» подпрыгнул, приподнял нос, превратился в точку в синем безоблачном небе и пропал. Я грустно провожал его глазами. Мне хотелось домой.
Через минуту я пожалел о том, что отослал звездолет в космос. Далеко на горизонте поднялся хорошо заметный столб дыма. Долететь туда было бы куда быстрее, чем доехать, вот только «Призрак» будет в точке схода с орбиты только через два часа. Физика – бессердечная тварь. Даже если ты летаешь к звездам. Вернее сказать, тем более, если ты летаешь к звездам.
Я развернул танк. По каменистому грунту машина шла легко. Вскоре передо мной предстала ужасная картина: догорающий костер, груда рваной, окровавленной одежды, деревянные обломки, дырявые мешки. И мертвые тела – мужские, женские, детские… Меня это не тронуло – я смотрел на все холодно и отстраненно. В самом деле: почему жалкая средневековая жестокость должна смутить меня, свидетеля гибели целых миров?
У разбитой повозки лежал труп молодой женщины. Она сжимала в руке короткий меч. Очевидно, девушка дорого продала свою жизнь – вся израненная, она сопротивлялась, пока последняя искра жизни не покинула ее.
Я выскочил наружу, не забыв, впрочем, прихватить мушкетон, взял меч из рук мертвой девы и, как мог быстро, вернулся в танк.
Анализ металла в регенераторе-синтезаторе не показал ничего странного. Железо чуть тверже консервной банки с кучей примесей, характерных для средневековья. Местный продукт: никакой связи с пропавшими звездолетами и колонистами. Какая жалость.
Я включил тепловизор. Очертания тел – не ярко-желтые, но темно-малиновые, отчетливо высветились на экране. Мертвецы еще теплые, значит, их убили недавно. Значит, те, кто это сделал, не успели далеко уйти. Вот она – гениальная мысль, достойная самого капитана Очевидность. Я немного поколебался и направил танк по следам грабителей.
Уже через несколько минут тепловизор засек жизнь. Ярко-желтые призраки исполняли странный танец: то ли хоровод, то ли польку-бабочку… Я переключил передний экран на визуальную картинку и увидел моих старых знакомых – кочевников.
Ну конечно! Кто еще может грабить караваны в пустыне? Когда вернусь, пройду тест на интеллект и сообразительность.
Всадники, словно шакалы вокруг добычи, выписывали круги вокруг какого-то юноши, не решаясь к нему приблизиться.
В небо взлетел аркан. Несчастный паренек отпрыгнул в сторону, бросился на землю, вскочил, ринулся к ближайшему кочевнику, ловко подсек его лошадь мечом и вонзил меч в шею упавшего всадника. Вот это храбрость!
Кочевники изменили тактику. Они оставили попытки взять жертву живой. В руках появились дротики. Еще немного, и они сделают из бедолаги подушечку для иголок.
Дезинтегратор – это не оружие. Он предназначен для геологических работ. Ему ничто не стоит пробить длинный тоннель в сплошной скале. Им, конечно, можно сносить крепостные стены, но стрелять по нескольким примитивным кочевникам – непозволительная роскошь. И я задействовал самую обычную пушку – артиллерийское орудие, боеприпасы к которому синтезируются регенератором.
Я отвернул танк в сторону, чтобы никого случайно никого не задеть, и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Экраны на секунду заволокло пылью, а когда она рассеялась, я увидел, что кочевники во весь опор поскакали куда-то в пустыню.
Незнакомый юноша тоже бросился бежать. Я догнал его, остановил танк и, надев защитные очки, выскочил наружу, забыв на этот раз о мушкетоне.
Паренек остановился и поднял меч. Я раскрыл от удивления рот: на меня с неподдельным ужасом в глазах смотрела молодая женщина. «Баба» – только и смог проговорить я, и девица молниеносно ткнула меня мечом. Сверхпрочная ткань куртки отразила удар.
Девица повернула меч острием к себе. Время остановилось, и я увидел, как медленно, очень медленно клинок двинулся к животу. Я врезал воительнице по рукам и ударил носком ботинка по голени. Она оказалась невероятно стойкой: растянулась на земле, но так и не выпустила меч.
В глазах девы вспыхнул мрачный огонь. Лицо исказилось гневом. Да, такую мало просто убить – ее еще и победить надо. Тогда… да, я сделал это. Для ее же собственной безопасности. Я выхватил разрядник – он всегда со мной, переключил его на минимальную мощность и ткнул воительницу в шею. Вскрикнув, она рухнула мне под ноги.
Я раскрыл девице глаз и нажал на него сбоку. Зрачок остался круглым. Живая. То есть, не совсем мертвая. Уже хорошо. Мертвецы – плохие рассказчики.
Я кое-как взвалил поверженную воительницу на плечо, дотащил до танка, закинул на броню, и спустил вниз головой в люк. Ну, уж как получилось. Извините, демуазель, не до реверансов.
Только полностью обездвижив пленницу липкой лентой и пластиковыми стяжками, я рискнул оставить ее одну. Меч так и валялся на земле. Я забрал его в танк: нехорошо оставлять доблестного воина без оружия.
Когда я вернулся, пленница очнулась. В глазах ее был все тот же животный ужас. Так смотрят, увидев инопланетного монстра самого отталкивающего вида. Неужели я настолько отвратителен?
Я захлопнул люк и снял очки. Взгляд девушки тут же стал осмысленным. Да, в защитной амуниции я действительно выгляжу довольно отталкивающе. Ничего удивительного в том, что несчастная так испугалась. Но теперь она пришла в себя: в ее глазах читались лишь обреченность и готовность к худшему. Это меня вполне устраивало.
Я оставил девицу в покое и, не обращая внимания на ее безуспешные попытки освободиться, занялся мечом. Он вызвал у меня неподдельный интерес. Это оказалась не грубо сделанная средневековая поделка, а настоящее произведение оружейного искусства. Острое, как бритва полуметровое лезвие, было украшено изящной гравировкой. Удобная рукоятка усыпана блестками драгоценных камней. А самое главное: мне не удалось поцарапать клинок!
Я сунул меч в регенератор-синтезатор. Умный прибор тут же вывалил мне на экран химический состав. Несколько секунд я тупо смотрел на цифры, а потом спросил у пленницы:
– Интересно, откуда ты взяла эту штуку? – и добавил: – Ножны отдай. Пожалуйста.
Впрочем, вряд ли она меня поняла. Но все же она не сопротивлялась, и спокойно позволила снять с нее ремень. Я снова глянул на дисплей, все еще не веря своим глазам: лезвие меча изготовлено из сверхпрочного сплава. Из такого когда-то делали обшивку звездолетов.
Девица, похоже, оставила попытки снять с себя путы. Она кашлянула и произнесла на корявом, но вполне понятном языке, принятом в Галактике в синхронизированных мирах:
– Распутай меня… Я не буду с тобой драться. Честно.
Теперь понятно, почему воительница отдала мне ножны – она поняла мою просьбу! Ну конечно! На каком же еще языке могут говорить одичавшие потомки колонистов? Да ядовитый комар особой породы и тот умнее меня!
Честно говоря, я обрадовался подобному исходу. Не могу же я держать пленницу связанной вечно. Рано или поздно придется дать ей свободу. И все же, учитывая ее способности воина, я взял небольшой тайм-аут.
Девица немного поерзала на полу, но стяжки на ее руках и ногах не поддались. Тогда она сдалась окончательно:
– Я не буду драться. Хочешь, поклянусь именем короля, колдун?
Колдун? Это намного лучше, чем добрый волшебник. К тому же добрые волшебники не ездят на танках.
Я демонстративно пощелкал кусачками перед глазами пленницы и перерезал стяжки и скотч.
– Кто ты вообще такая? Откуда у тебя меч? – я задал ей сразу два вопроса.
На ответы я не рассчитывал, и тем более неожиданно было, что я их получил.
Девица гордо выпрямилась, одарила меня уничтожающим взглядом и гордо произнесла:
– Мечь мне досталась по наследству. Это семейная реликвия. Я – принцесса Эвелина Рамиен, дочь короля Теобальда Третьего, колдун! Мне кажется, я могу рассчитывать на подобающее к себе отношение!
«Мечь досталась» – из ее уст это прозвучало очаровательно.
– Я бы лучше назвал тебя не Эвелина. Я бы назвал тебя пегая кобыла…
– Что?!
– Да ничего. Прямо принцесса? – я, как мог, изобразил издевательское изумление. – А может, дочь ведущего инженера Вилли Пата и майора Агнессы Крамер? Ты, скорее, амазонка, чем принцесса. Та еще дева-воительница.
– Будем считать, я не слышала твоей дерзости, колдун, – девица сжала кулаки, но сдержалась. – Члены королевской семьи должны уметь постоять за себя!
Я притворно закрылся от нее руками.
– Считай, что я поверил. Кочевники не стали бы возиться с простолюдином. Проткнули бы дротиками – и дело с концом. Что ж. Тогда поведай, как ты оказалась в пустыне. Какие интриги выгнали тебя из дворца?
– Разве тебе есть до этого дело, колдун?
Она вдруг подняла рубашку, обнажив грудь, и спустила дорожные штаны.
– Тебе ведь это нужно, да? Так бери. Я отдаюсь тебе, как победителю! Ты получишь мое тело, но не душу!
Я хотел фамильярно хлопнуть принцессу по плечу, и сказать: «Помойся для начала», но отказался от этой затеи. Для ее же блага.
– Оденься. Я хоть и злой колдун, но с понятиями. Может, я чем-то помогу тебе, пегая ко… Эвелина? А ты поможешь мне.
Она поправила одежду и разочарованно вздохнула:
– А я думала, не бывает в мире благородных колдунов. Как тебя зовут…
– …о, презреннейший! – я закончил за нее. – Мое имя – Кларенс Теодор Хантер. Приятно познакомиться. Рад видеть ваше высочество у себя в гостях… и все такое.
Похоже, принцесса приняла мою иронию всерьез. Она церемонно кивнула.
– Кларенс Хантер… охотник: какое смешное имя для аристократа.
– Хорошо, что не Клод Сесл Фарнборо… или не Марти Стю. Кстати, почему аристократа? Может, я – крестьянин? Или ремесленник?
– Посмотри на свои руки – они тяжелее колдовской книги ничего не держали. И лицо тонкое, как у дворян. Речь образованного человека. И все же Клод Сесл Фарнборо было бы лучше.
Я взял Эвелину за тонкую, и в то же время сильную руку с обкусанными ногтями:
– Твои руки ничуть такие же нежные, как у меня. Это тебе не мешает размахивать мечом направо и налево.
– Так я ж принцесса – какие у меня должны быть руки: как у землекопа? Не строй из себя шута. Не будь ты хотя бы рыцарем, я не решилась бы отдаться тебе. Тебе пришлось бы взять меня силой. Но, скорее, убить.
Она показала на эмблему звездолета, нарисованную на потолке – череп, пронзенный через глазницы вилообразной молнией.
– Уж поверь мне, в гербах я разбираюсь. Ты из древнего рода, владеющего давно забытой магией.
Похоже, моя страсть к дешевым эффектам сыграла мне на руку.
– Ну, хорошо, убедила. Я – аристократ, дворянин и вообще чуть ли не герцог.
– Скорее, граф. Благородный граф. Не ниже. Но и не выше.
Вот это да! Глаз – алмаз. Разглядеть графа в простом пилоте десантного челнока – уметь надо.
Больше я не стал спорить:
– Пусть граф. Скажи лучше, аристократ-колдун – это немного странновато, да?
– Одно другому не мешает. Благородные нередко творят магию. Иногда у них выходит что-то полезное, вроде каких-нибудь лекарств. Один молнию хотел поймать в бутылку – убило его. Был такой, который сделал большой шар, надул его дымом и полетел. Повезло – в реку свалился.
Значит, колдуны здесь – что-то вроде ученых, экспериментаторов. И, что самое важное, их не сжигают на кострах! Относятся со страхом, возможно, с презрением, но не убивают. Еще одно доказательство, что аборигены – вовсе не аборигены, а потомки колонистов. Цивилизация, даже одичав, инстинктивно хочет вернуться в технологический комфорт.
– Окончательно меня убедил бландербасс… – прервала Эвелина мои мысли.
– Кто?! – настала моя очередь возмущаться. Я украдкой заглянул себе в штаны.
Эвелина указала валявшийся на полу мушкетон:
– Бландербасс. Громовая труба. Описание такой есть в старинных книгах. О ней многие слышали, все ее боятся, но никто не знает, как ей пользоваться. А теперь, колдун, я приказываю тебе…
Я сложил на груди руки, отвернулся и посвистел старинный имперский марш. В каком сериале я его слышал?
– Э, нет, так не пойдет. Ты мне тут не указывай. Я тебе не граф Роберт Парижский перед… забыл, как его… ну был там у него какой-то король. Но если меня попросить по-хорошему, то я помогу.
Эвелина выслушала мою тираду. Она грустно смотрела на бландербасс… то есть, мушкетон.
– Нам надо вернуться к каравану.
– Там могут быть кочевники. Я не хочу с ними связываться. Просто не хочу – и все.
Эвелина махнула рукой:
– Кочевники уже далеко. Они не задерживаются на одном месте. Возле каравана осталась моя подруга и телохранитель. Она погибла, защищая меня. Нехорошо оставлять ее на съедение диким зверям.
Я подумал, что возле разграбленного каравана валяется еще немало трупов. Я мог похоронить их разве что в братской могиле. Или разнести дезинтегратором. Но все-таки просьбу Эвелины следовало уважить. Может, она расскажет мне что-нибудь полезное? Принцессы они такие: обычно много знают.
Я развернул танк и повел его обратно. У каравана я остановил машину и открыл люк.
– Не забудь бландербасс! – напомнила Эвелина. – Вдруг кочевники все же вернутся?
Разрядник, разумеется, куда лучше справится с любым врагом. Но я не стал спорить со знатью и повесил мушкетон на плечо. Короткое и легкое ружье мне совсем не мешало.
Эвелина молитвенно сложила руки и что-то пробормотала про себя. Она скорбно посмотрела на бездыханное тело, и вдруг обхватила меня за шею и зарыдала у меня на плече. У принцесс тоже есть свои слабости…
Я прижал Эвелину к себе.
– Не говори ни слова, – прошептала она.
В любовных романах часто пишут «пробежала искра», «вспыхнуло чувство». Ничего подобного: между нами возникла робкая симпатия, не более того.
Неожиданно Эвелина отстранилась. Глаза ее мгновенно высохли.
– Надо сжечь тело, – твердо сказала она.
– Здесь ни одной деревяшки не осталось.
– Им тоже надо было сжечь своих убитых.
– Может, закопать труп?
Эвелина покачала головой:
– Закапывают только простолюдинов. Или умерших своей смертью. Павших в бою рыцарей сжигают на костре. Мы должны это сделать. Должны, понимаешь?
Я постучал себя по лбу:
– У меня есть идея. Ничего, если я использую колдовское зелье?
– Пожалуй… да.
Я создал в регенераторе термитную смесь и обсыпал мертвую подругу со всех сторон. Пришлось повозиться с поджигом, но в конце концов шипящее белое пламя поглотило труп. Адская смесь сожгла тело, не оставив даже костей. Песок и тот сплавился в стекловидную массу. Из природных материалов температуру горения термита держит разве что вольфрам.
Наверное, Эвелина была не очень довольна тем, что ее подругу сожгли с помощью «колдовского порошка». Что поделать. Лучше так, чем никак.
Мне пришла в голову одна мысль. Я отколол кусок спекшегося песка и сунул его в регенератор – слегка обработать. Получился великолепный кристалл кварца, немного дымчатый из-за пепла.
– Теперь твоя подруга будет всегда с тобой, – я протянул кристалл Эвелине.
Она восхищенно посмотрела на меня.
Я снял с плеча мушкетон, поднял дуло к небу и выстрелил. Эвелина схватилась за уши и шарахнулась в сторону.
– Зачем? – она замахнулась, но опустила руку. Наверное, вспомнила, что графа бить нельзя.
– Воинский салют. Так в нашем… королевстве отдают последнюю дань павшим.
Я неторопливо перезарядил мушкетон. Эвелина с интересом наблюдала за моими действиями.
– У вас хорошие традиции… Теперь мне нужен меч, – сказала она.
– Ты хочешь меня убить? – ядовито спросил я.
– Не ерничай. Я хочу посвятить тебя в рыцари.
– Разве я уже не граф?
– У меня нет никаких свидетельств. Я не видела ни твоего замка, ни твою родословную. Пока ты всего лишь колдун. Не простолюдин, но и не вельможа.
Надо намотать это на ус: отношение к сословному делению здесь действительно очень серьезное. Значит, посвятив меня в рыцари, Эвелина никогда не навредит мне, по крайней мере сознательно. Она не пойдет против местных обычаев.
Но для пущей важности я согласился не сразу:
– В рыцари? Да никогда! Это значит, что ты станешь моим командиром? Я что, должен буду выполнять твои приказы и таскаться всюду хвостом? У меня своих дел хватает.
– Нет, не так… Ты – странствующий рыцарь. Они не состоят ни у кого на службе.
– А бароном ты меня случайно не можешь сделать? – мне стало неожиданно весело, несмотря на то, что момент был совсем неподходящий.
– Когда у тебя будет свое поместье…
– Да, с поместьем туговато, – я не удержался от ехидства. – Там лично король заправляет…
Эвелина тяжко вздохнула:
– Так и думала, что ты бежал от гнева сюзерена.
– Я просто выполняю его поручение. А как насчет графа? По вашим обычаям?
– Графский титул может быть пожалован исключительно королем. Принцесса может жаловать лишь рыцарский или баронский титул.
Я принес меч.
– Валяй со своими ритуалами. Посвящай меня в рыцари. В полевых, так сказать, условиях. Может, мне парадную форму надеть?
Эвелина взяла меч и назидательно сказала:
– Веди себя серьезнее. Ты как шут на пиру. Становись на одно колено… да на правое колено, а не на левое. Ты, пока странствовал, забыл правила?
Эвелина положила мне меч плашмя на правое плечо и проговорила формулу посвящения. Я не удивился: восстанавливая феодальные порядки, колонисты подглядывали в учебник истории. А может быть, и в старинные исторические романы.
Так я стал рыцарем. До конца дней у меня перед глазами будет стоять эта картина: бурые холмы, красный шар заходящего солнца, изящная фигурка Эвелины с мечом в руке и массивная глыба танка, грозно и торжественно уставившегося на нас фарами.
А потом я понял, что меня обманули. Мне пришлось, внутренне поморщившись, произнести клятву верности принцессе Эвелине Второй и ее венценосному отцу Теобальду Третьему. Вот тебе и «ни к чему не обязывает».
Можно было и отказаться… но на что только не пойдет мужчина, если его просит хорошенькая девушка? Особенно если ее милое личико никогда не знало современной косметики.
Мы забрались обратно в танк. Я захлопнул люк и грозно сказал:
– А теперь раздевайся!
Эвелина задохнулась от гнева:
– Значит, все-таки ты…
Я открыл дверь в крохотный санузел и пустил воду:
– Я гораздо хуже. Хочу заставить тебя помыться. Марш в душ, вонючка!
Эвелина, не стесняясь новоиспеченного рыцаря, скинула одежду и встала под теплые струи:
– И не думала. Я сейчас грязнее крестьянки…
– Крепостной, – ехидно вставил я.
Эвелина не ответила. Она с удивлением разглядывала дырочки, из которых лилась вода.
– Какое колдовство… – невольно вырвалось у нее.
Я тактично закрыл дверь.
Пока Эвелина плескалась, надеюсь, в свое удовольствие, я возился с регенератором – мне нужно было придумать, как ускорить перезарядку мушкетона. В конце концов я изобрел безгильзовые патроны со спрессованным порохом, вольфрамовой картечью и готовыми пыжами. Заряжать мушкетон стало куда удобнее: теперь достаточно вложить патрон в ствол и прибить его шомполом. Изобретатель Вилли Пат мог мной гордиться.