4

Беременность Алисы протекала легко. К началу весны формы девушки смягчились, живот прилично округлился. Стасу нравилось наблюдать за ней – как она ходит, как ест, как спит. Что у них будет мальчик, Стас знал задолго до того, как это показало УЗИ. На скрининг Алисе приходилось самостоятельно летать в Москву, без Стаса. Где-то в глубине души у того прочно засел вид Алисы в приемном покое травматологии, и больше всего он боялся, что навредит ей своим присутствием, стоит ему уехать от топи далеко. Поездки в ближайший городок были не в счет, оттуда они возвращались тем же вечером.

Со временем в голове у Стаса успокоилась и оформилась мысль о том, что он будет отцом. Он чувствовал, как в животе у Алисы растет ребенок, как стучит его сердце, от этого у него порой замирало свое, вызывая чувство трепета перед новой жизнью.

После угроз Уварова Стас запретил Алисе одной выходить из дома: боялся, что через нее Уваров попробует повлиять на самого Стаса. Марьяне Стас тоже не особо доверял, хоть до сих пор она ни разу даже случайным намеком не дала понять, что сможет пойти против.

С каждым днем солнце становилось все яростнее, дни, когда небо затягивала серая зимняя мгла, промелькнули далеко позади. Весна торопила свое приближение, Стас же мрачнел все больше. Близился день, когда черная утроба потребует жертву, а жители Коврово (здесь явно не обошлось без посулов, а где-то даже и угроз, Уварова) упорно игнорировали его предостережения.

* * *

Самолет мягко коснулся шасси бетонной ленты. Еще несколько минут, и она вновь увидит Стаса. В последнее время перед ее отъездом он стал таким далеким и чужим, будто улетел на другую планету. Все чаще случались дни, когда они перекидывались едва ли парой слов. И пусть, вечная угрюмость Стаса отбивала всякое стремление поговорить с ним на чистоту, Алиса скучала без него. Серая суета Москвы только усилила это чувство.

Проведя две последние недели в Москве, она с робкой надеждой на перемены возвращалась в Коврово. Но едва она взглянула на сумрачное лицо встречавшего, как поняла – ничего не изменилось, напротив, он еще крепче сросся с болотной сущностью.

– Как дела? – нейтрально поинтересовалась она, взяв себя в руки.

– Нормально, – проговорил Стас, выруливая со стоянки аэропорта. Им предстоял долгий путь в Коврово. – У тебя как?

– Скучала, – просто ответила она. Он вдруг принял на обочину, резко надавил на педаль тормоза. Автомобиль с сухим шорохом гравия под колесами протащился по обочине юзом и замер. Стас бросил руль, притянул Алису к себе, зарылся носом в ее волосы.

– Я боялся, что ты не вернешься, – пробурчал он. – Я вел себя, как конченный придурок.

– О, да, – подтвердила Алиса, уютно уткнувшись ему в грудь. Стоило мучиться две недели, чтобы услышать эти слова.

– Переночуем в городе?

– С удовольствием, – промурлыкала она. Стас усмехнулся, пусть на одну ночь, но он избавится от постоянного присутствия болотной твари в своей голове. Здесь она не могла до него дотянуться в полную силу, а слабые подвывания в виде снов, он давно научился не замечать.

Свободных номеров в гостинице нашлось более чем достаточно, и они выбрали просторный номер с окнами на закат.

– Я в душ, – заявила Алиса, мельком осмотрев номер. Ей хотелось напоследок сполна насладиться благами цивилизации. В душевой зеркало во всю стену без прикрас отразило ее располневшую фигуру. Живот выдавался вперед упругим шаром. Алиса повертелась перед зеркалом, тяжело вздохнула. Неудивительно, что Стас перестал обращать на нее внимание. Толстая, в валенках, с вечной гулькой на голове. Она, даже будучи в Москве, не пошла на маникюр. А смысл? Несколько раз растопить печь, пару дней помыть руками посуду и все насмарку! Не помогали даже нитриловые перчатки, что она закупала пачками.

В дверь тихонько стукнули.

– Не пущу! – воскликнула Алиса.

– Я лишь хотел спросить, что ты будешь на ужин?

– На твой вкус, – выкрикнула она через дверь.

– Мусс? Какой именно?

– Да не мусс, – чертыхнулась она. – Закажи, что хочешь.

– Точешь? Послушай, открой дверь, я тебя не понимаю.

Алиса сердито топнула ногой и, приоткрыв дверь, высунула нос наружу.

– Я говорю, закажи на свой вкус, – повторила она и, взвизгнув, отскочила назад, пытаясь прикрыться полотенцем – Стас бесцеремонно дернул створку на себя.

– Почему ты прячешься от меня? С каких пор ты стала меня стесняться?

– С тех самых, как мой живот раздулся до масштабов нашей галактики! Ты не замечаешь меня несколько месяцев, что я еще должна думать? Ты даже не спишь со мной в одной постели!

Стас на пару секунд прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Только вот мысли нисколько не хотели собираться. Они скромно зажались по углам, а на главной сцене горела лишь одна – без лишних слов оказаться с девушкой в постели. Ее обнаженное тело под белым полотенцем будоражило кровь сильнее любого адреналина. Стас глубоко вздохнул, медленно выдохнул. Открыл глаза.

– Будь ты весом хоть три центнера, я все равно буду любить тебя. Я просто боялся тебе навредить. Я и сейчас боюсь… Это правда… Но я больше не могу терпеть.

Он сделал шаг к ней навстречу. Она не отшатнулась, не стала удерживать на себя полотенце, когда он пальцем подцепил край и потянул ткань вниз. Стас окинул девушку взглядом. Она ничуть не изменилась, только живот нагло торчал вперед, словно требовал внимания в первую очередь. Захотелось провести по нему рукой. Горячая кожа под ладонью показалась твердой и упругой. Стас чуть склонился и негромко произнес, обращаясь к животу:

– Мы познакомимся с тобой позже, маленькое создание, а пока же твоя мамочка принадлежит только мне.


Он и забыл, какого это, спать в одной постели с женщиной. Она сладко сопела куда-то ему в шею, прижавшись всем телом. В голове, распознав гормон удовольствия, серым дымом заклубились чужеродные мысли, жадно впитывая эмоции. На этот раз Стас не стал закрываться от них, напротив, разрешил им разгуляться по полной, одновременно с этим выпустив свою новую силу. Тут же в уши ему ударило сердцебиение маленького сердечка, шум кровотока в пуповине и абсолютное умиротворение маленького мозга. Стас прижал свою ладонь к животу Алисы. Даже через несколько сантиметров живой плоти он почувствовал ощутимый толчок. Маленький мозг наращивал клетки, тренирую нервную связь между собой и телом. С ребенком все хорошо, удовлетворенно осознал Стас, дав повод серому туману в голове заклубиться с удвоенной энергией.


Утро накрыло неожиданно, будто ночь по неведомой причине сократили на несколько часов. Оба испытывали одинаковую пустоту внутри – им не хватило ночи, чтобы успеть наполниться теплом друг друга. Еще за завтраком, в ресторане при отеле, Алиса отметила, что Стас снова будто отдалился от нее. Он молчал и отстраненно гулял взглядом где-то над ее головой.

– Стас? – девушка не выдержала первая. – Что происходит? У меня складывается впечатление, что ты хочешь меня за что-то наказать.

Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом резко мотнул головой, прогоняя нехорошее предчувствие.

– Все хорошо, Алиса. Я немного задумался.

Было бы лучше, если бы она по собственной воле задержалась в Москве. На месяц. Или даже на полгода… Коврово совсем не то место, где следует находиться его беременной женщине. Тем более сейчас, когда болото через неделю другую начнет сушить колодцы. Уваров не посмеет тронуть его в открытую, но он не упустит шанс повлиять на него, цепляясь к его женщине.

* * *

– Вы ошиблись, девушка, я – не лекарь, – Стас довольно грубо развернул молоденькую визитершу за плечи в сторону калитки. Марьяне не всегда удавалось перехватить заезжих страдальцев и тогда они донимали Стаса своими требованиями, напрочь отказываясь признавать, что он не народный целитель-самоучка. – Вам пора идти к своей сестре.

– Что я ей скажу? – сквозь слезы выдавила из себя девушка. Ее синие глаза под каплями слез театрально блестели бездонными озерами. Сдерживая рыдания, она зажала себе рот изящной ручкой с тонкими длинными пальцами.

– Что вы уезжаете, – ответил Стас. – Больных людей нужно лечить в больницах, а не возить их по горам в безнадежных поисках чуда.

Девушка держалась из последних сил. Несмотря на покрасневший от слез кончик носа, она была очень красива, отстраненно отметил Стас. Интересно, сестра у нее тоже красавица? Или, как это часто бывает, одним все – красоту и здоровье, а другим – уродство и болезни?

– Так нельзя обращаться с людьми! – некстати вмешалась Алиса. – Девушка, вас как зовут? Принести вам воды?

– Лера, – шмыгнув носом, ответила девушка и переключилась на Алису, мигом распознав в ней слабое звено.

– Нельзя давать людям пустую надежду, – обрубил Стас. – Лера не хочет воды. Она торопится к сестре.

Алиса плечом отстранила Стаса, заставляя того отступить от девушки.

– Где твоя сестра?

– Мы комнату сняли у бабки Аглаи.

– Пойдем, я провожу тебя.

Раздраженно рыкнув, Стас скрылся в доме, бросив Алису оправдывать его грубость. Беременность нередко делает женщин сентиментальнее, чем этого требуют обстоятельства. Театральные слезы Леры навряд ли смогли бы тронуть Алису, не будь в ее крови избыток окситоцина и эстрогена.

С каменистой обочины дороги под лучами солнца уже сошел снег, но холодный ветерок с гор все еще заставлял накидывать на голову капюшоны. Притихшая Лера подстроилась под нескорый шаг Алисы. Дом бабки Аглаи был в конце соседней улице. Слишком большой для одинокой пожилой женщины.

– Как соберетесь в город, дай знать, я попрошу Стаса вас отвезти.

– Спасибо, конечно. Но нам некуда торопиться. Здесь наш последний шанс. Врачи давно махнули на мою сестру рукой. А лекарства, купирующие приступы, с каждым годом выбивать все сложнее. Мы задержимся здесь – за постой уплачено, Аглая деньги не вернет. Может, Стас передумает…

– Вряд ли, он не лечит людей.

– Но ведь он не простой человек? Он так смотрел… Я думала, что мои волосы вспыхнут.

– Не простой… – Алиса хмыкнула, уж кому, как не ей знать, как одним взглядом Стас может прогнуть человека.

– Прости за нескромный вопрос, Стас твой муж?

– Нет, – Алиса мотнула головой, чувствуя, как маленькая ржавая иголка досады кольнула ее в сердце.

– А твой ребенок…

– Это его ребенок.

– Понятно, прости. Я не хотела тебя задеть.

– Все нормально. Ты не первая, кто задает подобные вопросы.

– Вы очень красивая пара.

– Спасибо.

– Я здесь никого не знаю, а иногда так хочется с кем-нибудь поговорить… Ты впустишь меня, если я осмелюсь заглянуть на огонек? Конечно же, если Стас не будет против. Не хочу быть причиной ваших ссор.

– Новые лица в этой глуши большая редкость. Я буду рада… Уверена, Стас не станет возражать.

Конечно, не станет. Он и не заметит. Едва снег первой капелью начал сходить с крыш, Стас перестал появляться дома. Он уходил, стоило последней звезде погаснуть на небосклоне, а возвращался только тогда, когда луна твердо занимала свое законное место. Ненаша Марь требовала много внимания. И Алиса устала гадать, все ли еще Стас хочет уничтожить болото или он выбрал другой путь.

На обратной дороге она тащилась еще медленнее. Заломило поясницу, и переставлять ноги стало пыткой. В ушах зазвенело и в голове вдруг стало пусто, словно из черепной коробки разом вынули все содержимое. Алиса оглянулась по сторонам. Единственная лавка, что попалась на глаза, была из почерневших от времени досок и находилась по другую сторону улицы перед незнакомым домом. Все же это было лучше, чем грохнуться в грязь посреди дороги. Она успела присесть, прежде чем темнота окончательно заволокла взор. Алиса плавно завалилась на бок, глотая открытым ртом прохладный воздух. Кровь получила возможность вернуться в голову под воздействием силы тяжести, приводя девушку в сознание. Минут через пять Алиса осмелилась принять сидячее положение и с легкой паникой представила, что до дома ей идти еще метров семьсот.

Сырость и холод деревянной лавки пробрались сквозь пуховик, подгоняя принять решение. Алиса беспомощно смотрела в сторону дома, когда звук двигателя заставил ее приподняться с лавки. Водитель наверняка не откажет в помощи беременной женщине.

Новый, не значит чистый. Солидный, заляпанный грязью внедорожник на скорости проскочил мимо, игнорируя поднятую руку девушки. Алиса разочарованно выдохнула. Уж лучше бы это были старые Жигули Боброва. На них так сильно не разгонишься… Автомобиль вдруг резко затормозил, прочертив черные жженные полосы резины на мелких камнях. Те камни, что при этом чудом задержались под колесами, с треском вылетели, стоило автомобилю сдать назад. Ну конечно, кто ж еще может содержать такой автомобиль в Коврово. Только Уваров. Алиса досадливо нахмурилась.

Уваров высунул свое приторно-озабоченное лицо в приоткрытое окно.

– Нужна помощь?

– Нужна, – обреченно промолвила Алиса. Что он ей сделает, в конце концов, посреди белого дня? А вот уверенность в собственных силах таяла с каждой минутой.

Догадываясь без лишних слов и вопросов, какая помощь от него требуется, Уваров выбрался из теплого салона, подхватил измученную девушку под руку и помог ей устроиться на пассажирском сиденье.

Без единого намека на злой умысел от водителя, за пару минут автомобиль преодолел расстояние, на которое бы ей потребовалось полчаса.

Прошел час. Стас нервничал. На самом деле он начал дергаться еще минут тридцать назад. Но признался в этом самому себе только пару минут назад. Внешне его состояние никак не проявлялось, хотя, вероятно, близкие люди могли бы отметить его немного замедленные, с ленцой, движения, будто его организм копил энергию для предстоящего взрыва. Вдобавок, в таком состоянии, он начинал говорить тише, чем обычно. Сейчас говорить было не с кем, и он молчал, перекатывая под натянутой кожей челюсти желваки. Причина его напряжения была проста – он с трудом сдерживался, чтобы не броситься на поиски Алисы. Плохое предчувствие уже минут сорок сражалось с его рассудком. Алисе не понравится, если он будет бегать за ней по деревне, словно курица-наседка. Он знал, что она из всех сил стремится казаться сильнее, чем есть на самом деле. Ему это нравилось. Ему было не трудно поддерживать ее иллюзии самостоятельности и независимости.

До сих пор.

Еще одну минуту. И он пойдет ее искать…

Сквозь тонкий тюль кухонного окна Стас видел, как на улицу вкатил заляпанный грязью внедорожник Уварова. Не учитывая правил дорожного движения, автомобиль двигался по центру дороги. Солнце отражалось в стеклах автомобиля и Стасу не удалось опознать ни водителя, ни пассажира. Внезапно автомобиль, практически не снижая скорости, завернул к дому Стаса.

И куда подевались ленивые движения? В один миг Стас, сжатой стальной пружиной, выскочил к воротам. И все же он не успел отворить калитку до того, как Уваров наглым автомобильным сигналом оповестил всех в округе, что привез Алису.

– Ты и в правду хреновой колдун, раз не можешь помочь даже собственной женщине, – Уваров вывалился из машины вслед за Алисой. – И смотри, – мужчина лихо обернулся вокруг своей оси, – я жив и по-прежнему успешен. Ненаша Марь не хочет за тебя вступаться.

– Идем в дом, – Стас протянул Алисе руку, не замечая откровенного приглашения к конфликту. Он не собирался «делить песочницу» в присутствии беременной женщины.

Однако Уваров считал, что «приличные манеры» были придуманы слабаками, дабы сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Приблизившись к Стасу, он дернул его за плечо, разворачивая к себе.

– Для всех будет лучше, если ты уберешься отсюда. У тебя было достаточно времени сделать это без лишнего шума.

– Иди в дом. Я задержусь на минутку, – ласково улыбнувшись Алисе, Стас мягко подтолкнул ее в спину, дождался, когда ее спина скрылась за калиткой и обернувшись к неугомонному Уварову, хмыкнул. – Не ты ли сам планируешь занять мое место?

– Боже упаси! – махнул Уваров рукой. – Я предпочитаю развлекаться в городе. Какой смысл в силе, если нельзя потратить деньги, как душе угодно? А на твое место желающие живо набегут. Мари будет из кого выбрать.

– Ждешь возвращения Захара?

– Да на кой он мне сдался? Упрямый дед.

– Место занято. Я не уеду. А ты займись переездом. Откладывать все на потом – плохая привычка. Немного женская. Ты так не думаешь?

Уваров сжал своей ручищей плечо Стаса, подтягивая его к себе, зло зашипел ему в лицо, брызгая слюной:

– Я тебя уничтожу. Отныне бойся каждой тени, каждого звука. А девку свою запри в подвале, чтобы она случайно не заблудилась в лесу. Никто не пойдет ее искать.

И почему нельзя при рождении сразу узнать: будет ли человек человеком или вырастет и станет бешеной собакой? С целью сразу душить таких людей, еще в младенчестве.

Стас чувствовал, как рука Уварова сплющила ему мышцы и кожу, прижав их к кости. Грубая физическая сила, это еще не повод для гордости. Сейчас Уварову предстоит немного разочароваться в своих талантах. Может быть, если бы вместо Стаса стояла девушка или мужик, смотревший на грушу только по телевизору, Уварову удалось бы удержаться на ногах. Может быть, если бы Уваров видел Стаса без скрывающих фигуру свитеров, он бы не допустил подобной вольности. Но все сложилось не в пользу местного силача, и та сила, что копилась в Стасе последние полчаса, наконец, нашла выход. Стас едва успел унять порыв задействовать правую руку. Это было бы слишком даже для такого засранца. Нарочно медленно, демонстрируя свои намерения и предоставляя Уварову шанс на защиту, он отвел, вслед за корпусом, левое плечо назад, собрал пальцы в кулак… Уверенный в собственном превосходстве, не замечая, что происходит, Уваров продолжал нагло скалиться. Ну что ж… Короткий, быстрый замах согнутой в локте левой рукой… и через мгновение Уваров вытянулся вдоль автомобиля, потеряв сознание еще до того, как его спина и голова встретились сначала с задним колесом автомобиля, а потом и с весенней грязью.

Отвернувшись, Стас задержал дыхание, гася в себе вспыхнувшую жажду крови. Нельзя убивать людей только за то, что они желают тебе смерти. Уваров слабо застонал, тяжело приподнялся, держась за голову. Его новенькая дорогая куртка из тонкой кожи была безнадежно испачкана. Стас оценивающе пробежался по нему взглядом – жить будет. Сплюнув себе под ноги, Стас зашел во двор, демонстративно громко грохнув металлическим засовом в пазы.

– Что произошло? Ты отправилась провожать девушку, а вернулась через час с этим бедолагой. Почему тебя не было так долго?

– Час? – переспросила Алиса. Она считала, что ее не было минут двадцать. – Я устала, присела отдохнуть. Уваров был так любезен, что подбросил меня домой.

Стас не спускал с нее глаз, внимательно ловя каждое ее слово. Устала? Ложь.

– Тебе стало плохо?

– Совсем немного, – заюлила девушка. – Это ничего не значит. Так бывает на большом сроке.

– Когда тебе рожать? – вдруг спросил он.

– Через три недели, – буркнула Алиса. Близкие роды пугали ее так сильно, что она в глубине души начала жалеть, что не обезопасила себя от беременности. Стыд за свой страх удерживал от просьб о поддержке, и Алиса страдала в гордом одиночестве, успокаивая себя тем, что невозможно оставаться вечно беременной, и пути для отступления нет.

– Завтра я отвезу тебя в аэропорт. Ты летишь домой, в Москву.

– Нет! – вскинулась Алиса. – Мой дом здесь! И вообще, я боюсь лететь самолетом. А на поезде меня укачивает! В Челябинске отличные врачи. Отвезешь меня в роддом через три недели.

– Через три дня, – отрезал Стас. – Не обсуждается.

Алиса вскочила, раздраженно прошмыгнула в свою комнату. Краем уха услышала, как хлопнула входная дверь – Стас ушел. Он стал настолько чужой, что червячок сомнения, что завелся у нее в голове, превратился в умудренного опытом гигантского червя-переростка. Прав был ее отец, когда предупреждал о том, что болото высосет из него всю человечность!

Хорошо, она уедет… И еще основательно подумает, стоит ли возвращаться.

На следующее утро Алиса ни словом ни делом не дала понять о своих планах. Принятое вчера сгоряча решение уже не казалось единственно верным. И Алиса, как истинная женщина, великодушно разрешила себе передумать по поводу поспешного отъезда. Она поедет, когда сама того пожелает!

Избегая встречи со Стасом, девушка заперлась в дальней комнате, поджидая, когда он отправится на ежедневное патрулирование. Однако он медлил, крутился во дворе. Завалил пол кухни дровами, взялся за молоток, намереваясь починить старый стул на веранде.

Очень скоро Алисе наскучило сидеть в добровольном заточении и она, накинув пуховик, вышла из дома.

– Ты куда?

– Прогуляться. От твоего вида у меня начинается изжога.

– Не хочу тебя пугать, но не выходи, пожалуйста, со двора, – мягко проговорил Стас, ловя ее за руку.

– Отчего же? Боишься, что я рожу посреди улицы? – добавив в голос желчи, произнесла Алиса. – Или того, что мне помогают добрые люди? Тебе то некогда – ты занят. Болото гораздо привлекательнее, чем толстая беременная женщина. Ведь так? Оно не требует, чтобы с ним разговаривали, жалели, ласкали. У него не срывает крышу от накативших гормонов, и оно не ревет по ночам в подушку от тоски. Ведь так?

– Алиса…

– Что Алиса? – вырываясь, она резко дернула рукой. – Не смей прикасаться ко мне! Ты мне не указ! Я сама решу, что мне делать! И когда ехать в роддом – я тоже решу без тебя!

Стас проводил ее хмурым взглядом. И как с ней справиться? Не связывать же ее, для того, чтобы отвезти в роддом? Он и не подозревал, что беременность настолько может изменить характер. Всегда разумная и открытая, сейчас Алиса откровенно скатилась до уровня истеричной стервы.

Позволив ей отойти на сотню метров, он тронулся следом. Держась на расстоянии, Стас незаметно сопроводил ее до дома бабки Аглаи. Ладно, пусть пожалуется на свою жизнь новой подружке. В конце концов, всем девушкам нужно периодически изливать душу. А Уваров… Вряд ли он всерьез посмеет привести свои угрозы в исполнение. По крайней мере, в ближайшие дни он точно будет занят исключительно заботой о собственном здоровье. Сотрясение мозга, пусть и легкое – это вам не геморрой лечить – прогулки строго противопоказаны.

Убедившись, что Алиса не торопится выходить от Аглаи, он отправился к дому Егоши. Ездить на лошади по окрестностям, было не в пример быстрее и комфортнее, чем ходить пешком.

– Не велено! – Егоша, отчаянно вцепившись руками в откосы, загородил своим телом проем в конюшню.

– И кем же? – Стас склонил голову набок, с нескрываемым интересом наблюдая, как Егоша трясется от страха.

– Анатолий Михайлович приказал.

– Анатолий Михайлович? Вот как? – Стас честно старался держать себя в рамках цивилизованного человека. – Думаешь, мне есть дело до приказов Анатолия Михайловича?

Егоша ничего не ответил, лишь еще больше выпучил глаза. Стас его понимал, простой, в общем-то, человек, а без вины угодил меж двух огней. Но жалко его не было, было жалко свои ноги и время.

– Приведи лошадь, – сквозь зубы процедил Стас, чувствуя, как в венах вдруг вскипела черная кровь – открытое неповиновение взбесило. Стас не мог видеть выражение собственного лица, но его прекрасно видел Егоша.

Как он умудрился прочитать желание своей немедленной и неизбежной смерти в черных глазах Стаса, одному Богу известно. Но он мигом сделал правильные выводы. Через пару минут кобылка стояла под седлом перед прогуливающимся по двору колдуном. Передавая повод в руки Стаса, Егоша застенчиво прятал глаза.

– Вы простите меня. Бес попутал. Уваров, говорит, что вы не настоящий, ряженный. Велел слать вас лесом, мол, скоро другой колдун пожалует.

– Вечером заберешь лошадь у меня со двора.

– Конечно, как скажите, – суетливо закивал Егоша.

Стас вывел кобылку за ворота, легко вскочил в седло. Так вот что имела в виду Марьяна, когда говорила – стоит только взглядом показать и все тебе будет. Ощущение власти немного пьянило. Стас с трудом взял себя в руки, напомнив себе, что мания величия – нездоровый признак всем известной болезни. Еще не хватало, чтобы он возомнил себя вершителем судеб, как когда-то Захар. Видно не выдержал старый дед давления короны на свой мозг, и понесло его во все тяжкие. Колдовская династия… Ну, надо же было до такого додуматься! А ведь могло бы быть все совсем по-другому…

Болото просыпалось. Болотные первоцветы нескромно лезли в глаза яркими кляксами. На прошлогодней бурой растительности особенно были заметны желтые пятна калужницы. И хотя за зиму у Стаса было время изучить окрестности вдоль и поперек, сейчас он заново открывал для себя некоторые места. Освободившись из-под снега, ландшафт удивлял неожиданными красками и рельефом.

Соскочив с коня у молодого осинника и вытащив из седельной сумки топорик, Стас короткими замахами стал подрубать молодые деревца. Нарубив полную охапку, он по одному счистил с них лишние ветки, затем увязал голые стволики в одну связку и приторочил за длинную веревку к седлу. Кобылка послушно потянула связку за собой, непроизвольно маскируя свои следы мелкими бороздами.

У старой березы Стас спешился. Окинул взглядом болото. Оно еще спало, сильные зимние морозы достаточно глубоко проморозили почву. Он чувствовал.

Выбросив из головы все эмоции, чтобы случайно не пробудить топь, он подхватил за раз столько осинок, сколько смог унести и шагнул на ошметки прошлогоднего сфагнума.

Он планировал обозначить вешками все безопасные проходы и опасные места. Зеленая тряпка на вешке – можно идти, красная – не подходить. Работы предстояло много. Но он постарается сделать все, что в его силах, чтобы люди, случайно или по глупости, угодившие на болото, смогли выжить.

Для него же путешествие по болоту уж давно стало не опаснее, чем прогулка по городу. Многие растения и куртинки были словно светофоры, горящие красным или зеленым светом. Другие, едва заметные чужому взгляду знаки, словно высокие бордюры, отделяли болотные тротуары от проезжей части. Он даже перестал пользоваться шестом, предвидя до сантиметра, насколько глубоко погрузятся его ноги в мох или черную воду.

Гораздо сложнее было научиться прятать свои эмоции и чувства. Ненаша Марь, как спящий в берлоге медведь, начала ворочаться, чуя весну и подгоняемая пустым желудком. Она уже не была скована морозами, но и для окончательного пробуждения ей не хватало сильной встряски. Именно эту встряску ей и должен был дать ее страж. Но Стас настолько хорошо научился отгораживаться от мира, что нередко ему приходилось напоминать себе, что он еще человек. Чтобы случайно не сорваться, он запрещал себе даже думать об Алисе, о том, что будет, если схватки застанут ее в Коврово. Он понятия не имел, что делать, если начнутся роды. А ближайшего фельдшера, что обосновался в Лесном, вечно поддатого пожилого мужика с сизым носом, он не подпустит к Алисе и на пушечный выстрел.

* * *

Успокоить русскую душу довольно просто. Не нужно нанимать психолога и платить ему за то, что он со скорбным видом будет случать ваши вопли и протягивать вам исключительно белоснежные одноразовые платочки. Он будет с одинаковым одобрением слушать, как вы отрывали крылья мухам, незаметно плевали в еду, обидевшим вас людям, или жалеете детей-сироток, собираясь усыновить сразу десяток.

У русского человека на этот случай есть друзья и подруги, которые выслушают вас абсолютно бесплатно. Правда, вместо белоснежного платочка для ваших соплей вам предложат, в лучшем случае, чистое махровое полотенце, а может, обойдутся и старой выцветшей пеленкой. Еще подругу от психолога будет отличать некая прямолинейность и абсолютное знание того, как вам следует поступить. Подруга всегда знает, когда вам настала пора развестись с мужем или просто завести любовника. Подруга всегда подскажет, когда стоит забеременеть вопреки собственному желанию и как воспитывать ваших детей.

Хорошая дружба – это всегда очередь. Сначала психолога играет подруга, потом эту роль берешь на себя ты.

Лера очень быстро включила нужный режим. С порога она вычислила состояние Алисы по блестящим глазам и дерганым движениям. Вместо полотенца она протянула Алисе пачку влажных салфеток и заварила крепкий чай.

Через час девушки сидели, обнявшись, с опухшими от слез глазами, но вполне умиротворенные.

Еще через полчаса к ним присоединилась старшая сестра Леры. Выслушав их историю, Алиса пристыдила себя за слабость.

Сестра Леры, Катя, мучалась от приступов эпилепсии. Несерьезная автомобильная авария привела к травме головы, которая перечеркнула ей всю оставшуюся жизнь. От нее ушел муж. С работой пришлось расстаться. Кому нужен учитель начальных классов, который в любой момент может свалиться под стол с приступом? Катя уже бы давно превратилась в затворницу, если бы не ее младшая сестра. Лера за руку водила сестру по врачам, собирала консилиумы и требовала лечения. Не отмела она в сторону и альтернативное лечение. Так они оказались в Коврово.

Горная весна настолько поразила их воображение, что они решили задержаться здесь на какое то время, с тайной надеждой, что Стас передумает.

– Он никого не лечит, – разуверила их Алиса. – Захар Степанович, старый колдун, тот – да, брался иногда помогать.

– Где его найти? – встрепенулась Лера.

– Не знаю. Никто не знает. Он ушел из Коврово.

* * *

Алиса с независимым видом расхаживала по дому, гордо отворачиваясь, стоило Стасу сказать хоть слово. Каждое утро ей на подмогу заявилась Лера. Вдвоем они свысока посматривали на начинавшего закипать Стаса. К обеду он обычно не выдержал их нарочно бессмысленного щебетания и убирался из дома, так хлопнув дверью, что дребезжали стекла.

– Я же говорила, он не посмеет тебя заставить, – каждый раз победно заявила Лера.

К моменту, когда Стас возвращался домой, Алиса запиралась в своей комнате, и не думая отпирать дверь на его уговоры. Он же боялся добавить в голос железа, чтобы не спровоцировать ее слезы.

На одиннадцатый день он подкараулил Леру перед воротами.

– Алиса сегодня занята. Приходи завтра. Еще лучше – через неделю.

– Ты держишь меня за дурочку? Уж я то знаю, чего ты добиваешь.

– А чего добиваешься ты? – Стас навис над ее хрупкой фигурой, рыская глазами по ее лицу. Соболиные брови девушки возмущенно поползли вверх. Чувственные губы приоткрылись, коротко мелькнул розовый язычок. Облизнув нижнюю губу, он спрятался за зубами.

– Я – ее подруга. Мне не все равно, что испытывает Алиса.

– Тебя, как подругу, не волнует, что в любой момент могут начаться роды? Кто их будет принимать в этой глуши? Ты?

– Следуя твоим желаниям, девушек нужно держать в роддоме сразу же, едва тест покажет две полоски? – усмехнулась Лера. – Должно быть, ты один в этом мире не знаешь, что беременность длится ровно сорок недель, и в роддом принимают не ранее, чем когда начнутся схватки. Если, конечно же, нет никаких патологий. У Алисы ведь нет патологий?

Вынужденный согласиться, Стас кивнул.

– Вот увидишь, все будет хорошо, – приободрила его Лера, дополнив свои слова широкой улыбкой и одновременно пробуя прошмыгнуть мимо него в калитку.

Стас вдруг угрожающе хмыкнул, поймал ее за руку, бесцеремонно отдернул назад.

– Ой, – испуганно вскликнула девушка, потирая запястье. – Не смей меня трогать!

– Ты со мной в игры решила поиграть? – рыкнул он. – Чтобы я тебя и близко больше не видел!

Проводив взглядом улепетывающую девушку, Стас вернулся в дом и тут же напоролся на разъяренную Алису.

– Что ты сказал Лере? Почему она ушла?

– Собирайся. Ты уезжаешь, – сухо заявил он, глядя на нее из-под нависших бровей.

Лишившись тыла в виде всегда поддакивающей Леры, Алиса растерялась.

– Я не могу сейчас, – пробормотала она. – Нужно подготовиться… Постирать кое-какие вещи. Собрать сумку.

– Значит – завтра. И если я увижу здесь Леру – я отведу ее на болота.

– Ты шутишь? – криво усмехнулась Алиса.

– Нет.

– Так вот в чем дело! Грязный колдун! Ты продался болотам! – Алиса замахнулась на него, не сумев справиться с эмоциями.

Стас повернулся к ней левым боком, согнул левую руку в локте и, на всякий случай, прикрыл ей лицо. Кулачки Алисы градом прошлись по его плечу и спине, не причинив никакого вреда.

– Я с радостью уеду от тебя! – прокричала она ему напоследок в ухо.

– Отлично.

Он объяснит ей все потом. Единственное, что по-настоящему волновало его сейчас, так это уверенность, что с ней и с ребенком все будет в порядке. Он и не предполагал, что убедить в чем-то беременную женщину в сто крат сложнее, чем убедить преступника подписать признательные показания.

Алиса яростно отвергла предложенную помощь Стаса, сама выдернула из сеней чемодан.

– Уйди. Видеть тебя не могу, – глухо проговорила она сквозь зубы.

– Позову Марьяну, – ответил он.

Алиса проводила его взглядом. Едва звук от двигателя его автомобиля затих, как у нее плетьми повисли руки, голова закружилась, словно из нее разом выкачали всю кровь, ноги подогнулись в коленях и она мягко, по стеночке сползла на пол. Глаза защипало от соленых капель, что вдруг сами собой покатились из глаз. Внизу живота несильно кольнуло и бедрам тотчас стало подозрительно тепло и влажно. Алиса вскочила на ноги так быстро, как только смогла. Под ней, на полу растеклось мокрое пятно.

Разум отказывался принимать очевидную истину, накручивая в уме все возможные варианты появления пятна. Алиса даже вскинула глаза к потолку в надежде увидеть там протечку. Хотя откуда в частном доме протечка? Тогда она поискала взглядом опрокинутый стакан. Тоже мимо. Руки сами собой потянулись к животу.

– Стас… – жалобно протянула она в никуда. В животе снова кольнуло, и новая порция абсолютно прозрачной воды заструилась по бедрам. И тут паника развернулась в голове в полную силу. Случилось именно то, чего так боялся Стас.

Первая слабенькая схватка была совсем не больная, как будто кто-то мягкими ладонями чуть надавил на живот. Зато она отлично помогла встряхнуть разум и взять себя в руки. Стас уехал за Марьяной. Значит скоро она придет. А если не придет? Если он ее не нашел? Алиса заметалась по дому. Она быстро переоделась в сухую одежду, и вышла на улицу, придерживая низ живота руками, в наивной попытке проконтролировать желание ребенка появиться на свет.

Молодая травка местами уже пробилась из черной земли, покрывая двор зеленым ворсистым ковром. Солнце ослепительно хлестнуло по глазам. Прекрасный день для прогулки, неожиданно подумала Алиса и тут же скрючилась на полушаге, пережидая вторую схватку.

На улице не было не души. Соседние дома днем пустовали. Лишь в одном из них жила немощная старуха, но от нее толка будет не более, как если просить помощи у ближайшего столба.

– Стас, где же ты? – одними губами проговорила Алиса. На другом конце улицы замаячил женский силуэт. Алиса мелкими шашками заспешила ему навстречу, одновременно махая рукой. Силуэт на мгновение застыл, а потом бросился бежать к Алисе. Марьяна! Алиса не смогла больше сдерживаться, и слезы облегчения заструились у нее из глаз.

– Да что с тобой? – Марьяна подхватила девушку под руку.

– У меня воды отошли, – сквозь слезы проговорила Алиса.

– Быстро в дом.

– Где Стас?

– На болотах, меня попросил к тебе прийти и умчался. Злой, как сто чертей…

– Марьяна, я боюсь, – прошептала Алиса.

– Ну что ты, милая. Все будет хорошо, – Марьяна погладила Алису по голове. – Все будет хорошо.

В доме Марьяна быстро застелила кровать чистыми простынями. Помогла Алисе снять верхнюю одежду, уложила в постель.

– Слушай меня внимательно, – строго проговорила она. – Я сейчас уйду. Меня не будет всего минут десять пятнадцать. Успокойся! – прикрикнула она на начавшую стенать Алису. – Я добегу до Егоши, он приведет Стаса с болота. Лежи, не бойся. Первородки не рожают за пятнадцать минут. Может, даже успеем фельдшера привезти.

– Стас его ко мне не подпустит, – через силу усмехнулась Алиса.

– Да кто его спрашивать теперь будет, Стаса твоего? Раньше где была его голова, не мог с беременной бабой совладать?

– Он хотел меня в роддом отвезти, я не позволила.

– Хотел бы – отвез! – сердито высказала Марьяна, тут же сменила тон. – Не бойся, милая моя. Я скоро.

Пристроив на стуле у кровати стакан с водой, тазик и кинув в ноги Алисы несколько полотенец, она сорвалась с места.


За новой порцией вешек понадобилось забраться в ложбину. Привязав кобылку наверху, Стас спустился в овраг. Молодые осинки росли здесь вперемешку с молодой березой. Он успел срубить с десяток стволов, когда услышал, что наверху заволновалась кобылка. Она тихонько заржала, дернула головой, бряцая железом.

– Ста-а-ас! – далекий голос с трудом проник в овраг, заметался меж молодых деревьев.

Плохое предчувствие холодком пробежалось меж лопаток, проникло в кожу, в мышцы, в кровь, в сердце. Оно тяжело бухнуло, подкатив горький ком к горлу.

Егоша осадил хрипевшего коня перед лошадью Стаса.

– У бабы твоей схватки начались…

Он не успел договорить предложение, как Стас уже вскочил в седло. Кобылка от такого хамского обращения припала на задние ноги, сделала круг вокруг себя и только потом, под мощным посылом всадника, с места сорвалась в галоп, легко опередив Егошиного коня.

Что-то чужеродное под толщей воды вздрогнуло, потянулось, слепо нащупывая в пространстве то, что его разбудило.


– Ну вот, милая, и папочка наш пожаловал, – проговорила Марьяна, поглаживая Алису по мокрой от пота голове. Грохот тяжелых, уверенных шагов по половицам не оставлял сомнений в их происхождении.

Что нужно говорить? Что делать? Чем он может помочь? Таким жалким и беспомощным Стас не чувствовал себя еще ни разу. С некоторым облегчением он увидел, что Марьяна вполне спокойно сидит возле Алисы. Алиса же, пусть бледная и взмокшая, но не мечется судорожно по кровати, и встретила его вполне разумным взглядом.

– Езжай за фельдшером, – приказала ему Марьяна.

– Может, лучше в город? Фельдшер ваш – коновал. Он и у кошки не сумеет роды принять, не то, что у человека.

– Хочешь, чтобы она родила у тебя в машине посреди леса? Езжай за фельдшером! Живо!

– Я Егошу пошлю, – буркнул он.

– Посылай, коли смелый такой.

Алиса вдруг напряглась, откинула голову, застонала сквозь стиснутые зубы.

Вмиг утратив смелость, Стас вылетел из дома, не заметив, как ободрал себе кожу на запястье о торчащую из двери щеколду замка. Он боялся, еще, как боялся. Боялся, что не может ничем помочь. Боялся, что не сможет жить, если с ней что-нибудь случится. Нет, этого он не боялся. Просто знал. Вид ее огромных, наполненных болью глаз никак не хотел стираться из его памяти.

От наваждения его спас растрепанный и раскрасневшийся от быстрой скачки Егоша. На взмыленном коне он притормозил перед воротами. Стас кинул ему ключ от своего автомобиля.

– Езжай в Лесной. Привези фельдшера.

Егоша на лету перехватил ключ, пригнувшись к шее коня, поддал ему шенкелей. Стас утром бросил свой автомобиль перед домом Егоши, так он не хотел лишний раз встречаться с Алисой. Если бы он только знал… Силой бы отвез ее в больницу… Связал бы и засунул в багажник.

Марьяна вышла на крыльцо, поманила Стаса.

– Помогай, раз не сбежал. Воды принеси. Нагрей. Спирт есть? Хотя откуда у тебя… – махнула она рукой. – Коньяк-то хоть остался?

– В буфете, – буркнул Стас.

– Что ж ты за колдун-то такой впечатлительный? – усмехнулась Марьяна, наблюдая, как сгорбил Стас плечи на очередной стон Алисы, донесшийся из комнаты. – Чужая смерть тебя тоже так гнула?

– Чужая смерть меня не касается, – огрызнулся Стас, сверкнув глазами в сторону Марьяны. – Алиса – не чужая.

– Если не чужая, чего замуж ее не взял?

– Лучше заткнись, женщина, – рыкнул на нее Стас. – Не доводи до греха в такой день.

– Марьяна!

В комнате что-то загрохотало. Марьяна метнулась на зов. Алиса вдруг захныкала, как ребенок, вскрикнула, протяжно застонала. Стас обхватил себе голову руками, отвернулся к окну, еле сдерживаясь, чтобы не удрать за ограду.

Как женщины могут брать в руки и любить то, что причинило им такую боль? И всю жизнь восхищаться и заботиться о своем мучителе? Это было выше его понимания.

Через час Егоша загнал фельдшера в дом. Тот на удивление был трезв и собран. В чистой одежде, гладко выбритый. И когда успел? Встретившись взглядом с пугающими глазами Стаса, он подтянул живот и бочком пробрался в комнату Алисы.

Алиса закричала. Стас сгорбился над столом, словно крик придавил его непосильной ношей. Шрамы на спине зачесались так, будто были выжжены неделю назад. Как он там говорил Алисе? Что не готов пройти через это еще раз даже ради встречи с ней? Сейчас он был готов сам вложить в руки Сабира раскаленный нож, лишь бы избавить Алису от мучений.

Марьяна выскользнула из комнаты. Впервые по-человечески жалостливо посмотрела на Стаса. По-матерински ласково провела рукой ему по плечу. Взлохматила непокорные вихры на голове.

– Ты выйди на улицу, подыши.

– Я не могу… Вдруг я понадоблюсь Алисе?

– Поверь, ты последний из людей, кому Алиса даст шанс взглянуть на себя в таком состоянии.

– Еще долго? – вскинув на Марьяну взгляд побитой собаки, спросил Стас.

– Скоро уже. Иди. Посиди в машине… Я позову.

Избавленный от необходимости слышать стоны и крики, Стас смог, наконец, вздохнуть полной грудью. Мутная пелена, застилающая глаза немного прояснилась, но все равно удерживала мысли в границах одного вопроса – когда же это все закончится?

В машину он не пошел, завис во дворе, хоть и отдалился от дома, как можно дальше, к бане. Немигающим взором он уставился на входную дверь и замер. Мелькнула короткая мысль: плохо, что он не курит – нечем занять руки.

По его ощущениям прошло часа два, когда на крыльцо вышла Марьяна. Скрывая улыбку, она кивком поманила его в дом.

– Иди, глянь на сыночка.

На деревянных ногах он переступил порог комнаты. В прибранной, чисто застеленной кровати лежала Алиса, где-то у нее под боком приютился маленький сверток. Малыш не кричал и не шевелился, но Стас четко знал – с ребенком все в порядке. Стас опустился перед кроватью на колени, дотронулся ладонью до щеки Алисы.

– Мне очень жаль.

– Ты о чем? – напряглась Алиса. Глуповатая улыбка вмиг сползла с ее лица.

– Больше никаких детей.

– Я не понимаю…

– Я не позволю тебе мучаться еще раз.

За спиной негромко рассмеялась Марьяна.

– Глупец. Счастливее матери нет никого на свете. Ты думаешь, почему девки рожают и второго и третьего, а даст бог и четвертого? Боль – ничто, когда награда – вон, под мышкой сладко сопит. Нет сильней для женщины желания, как взять своего ребенка на руки.

– Ну что? Будем собираться? – и в, без того тесную, комнату втиснулся фельдшер.

– Куда? – отстраненно отозвался Стас, вдруг залипнув взглядом на крошечном розоватом личике. Ребенок вдруг несколько раз причмокнул сложенными бантиком губами и сморщил нос, словно ему не понравился голос фельдшера.

Марьяна подхватила ребенка с постели и уверенно сунула его в руки Стаса.

– Иди на кухню, я Алису соберу, – буркнула она и, подтолкнув его в спину, выпроводила из комнаты. Следом она выпихнула и фельдшера.

Стас не сводил взгляда с ребенка. Тот, повозившись в коконе из простыни, привыкая к новым ощущениям, опять замер. Даже через несколько слоев ткани Стас чувствовал тепло маленького тельца.

– Надо бы машину прогреть, – вмешался фельдшер в их зарождающуюся безмолвную связь. – Чем быстрее мы доставим роженицу в роддом, тем лучше.

– Это обязательно?

– Так положено. Мало ли какие осложнения могут обнаружиться? В больнице аппаратура, педиатры, лекарства…

– Ключи на столе. Будь другом, заведи сам, – прошептал Стас, и не думая двигаться с места. Ребенок опять завозился, коротко хныкнул, открыл глаза. Немного ошалелыми карими глазами из под припухших век внимательно посмотрел на своего папу. Вдруг нос его сморщился, губы приоткрылись, обнажив беззубые десна, и ошеломляюще громкий для такого хрупкого тельца крик, разорвал тишину. Стас заулыбался. Он уже не боялся. Ни за Алису, ни за ребенка. Их здоровью ничего не угрожает. Он знал.

Загрузка...