Глава IV Заботы дедушки Карилэ
Все в доме уже давно спали глубоким сном. Повсюду царил мрак, и, как дедушка Карилэ ни прислушивался, до его чуткого слуха доносилось лишь мерное дыхание спящих.
Отдать Крошку на попечение какой-нибудь женщине ему не удалось, и он принес девочку в свою каморку, положил на тюфяк и зажег сальный огарок, чтобы получше разглядеть ребенка.
– Бедная малышка! – бормотал он с состраданием. – Неужели эта крошка – круглая сирота? А какая она хорошенькая! Не может быть, чтобы ей было шесть лет! Немало я видел детей на своем веку, продавая мельницы, а потому знаю лучше других, какими должны быть шестилетние дети. Но как мне привести ее в чувство?.. Малышка! Малышка!.. – позвал он тихонько. – Не слышит. Ручки холодны, как лед. Не развести ли огонь? Да, видно, придется… Хорошо, что у меня хранится запасец дров, доставшийся мне по наследству от покойного соседа.
Старик поспешно направился в угол, где у него уже четвертый год хранилась маленькая вязанка дров на случай самых страшных холодов.
Обрезки мельниц пошли на растопку, и он развел огонь. Скоро в камине весело заиграло пламя. Подняв девочку на руки, дедушка Карилэ подсел с ней к камину, погрел над огнем свои широкие ладони и стал растирать окоченевшие ручки и ножки ребенка.
Приятная теплота, разлившаяся по всему телу Крошки, привела ее в чувство.
– Пить! – прошептала она.
– Пить! – повторил в смущении Карилэ. – А у меня нет ни одной капли вина! Оно и понятно: когда я хочу пить, то захожу в кабачок, а тут в них нет недостатка. Чем же мне напоить тебя?
– Мама, воды! – умоляющим голосом просила девочка.
– Бедная малышка забыла, что ее мать умерла!.. Воды?.. Правда, ведь можно пить и воду! Говорят, это даже полезно. Погоди минутку, вода-то у меня есть!
Дедушка Карилэ достал надколотый горшочек, в котором когда-то хранилось варенье, – в него он обычно ставил готовые мельницы, – и наполнил его водой из кувшина. Вернувшись к девочке, он приподнял ее голову и поднес горшочек к губам.
Крошка с жадностью сделала несколько глотков и открыла глазки. Увидев перед собой незнакомого старика с длинной седой бородой и растрепанными волосами, она в страхе вскочила и бросилась было бежать к двери, но ноги еще не держали девочку, и она упала бы, если бы дедушка Карилэ не подхватил ее.
– Успокойся, малышка! – говорил он ласково, укладывая ее снова и гладя по голове своей широкой ладонью, как маленького котенка. – Будь умницей, иначе ушибешься. Не хочешь ли еще глоток свежей воды?.. Нет?.. Ну, так пойдем, сядем у камина. Надо обмыть твою головку, ведь она вся в крови. Ты не бойся меня: я не ем маленьких детей, предпочитаю хлеб и сыр…
Старик сам рассмеялся своей шутке. Но Крошка продолжала молчать, хотя и позволила незнакомцу взять себя на руки. Ее бледное личико с крепко стиснутыми губами и широко открытыми голубыми глазами было полно отчаяния.
Этот страшный незнакомый старик и его мрачная конура с почти тюремной обстановкой, едва освещенная пламенем камина, наводили на нее ужас. Она была убеждена, что комедианты нашли ее и поручили этому страшному человеку с седой бородой сделать ее карлицей. Сознавая свою беспомощность, девочка чувствовала себя слишком слабой и беззащитной, чтобы сопротивляться или пытаться бежать, и теперь считала свою гибель неминуемой. Но ее сердце не могло смириться с жестокостью, и она уже ненавидела доброго Карилэ, который тем временем нежно посадил ее к себе на колени и стал усердно растирать ее окоченевшие ножки.
– Послушай, малышка, – обратился он к ней, – скажи мне, как тебя зовут?.. Ты не хочешь сказать? А знаешь ли, как зовут меня? Меня все называют дедушкой Карилэ. Разве ты не слышала про дедушку Карилэ?.. Странно! Видно, ты не из Нанта. Здесь меня знают все маленькие дети, а в особенности добрые. Хочешь, я подарю тебе мельницу? Вот, возьми эту, с красными крылышками. Видишь, какая она хорошенькая? Когда ты дуешь с этой стороны, значит, ветер северный: пфу-у-у!.. А когда с другой – южный: пфу-у-у! Смотри, как быстро завертелись ее крылья! Ну, скажи, нравится тебе эта мельница?
Крошка позволила ему вложить мельницу в свою ручку, взглянула на нее и даже тихонько дунула, но затем выпустила игрушку из рук. Мельница полетела в огонь, и старик едва успел спасти ее от пламени.
– Ты не хочешь мельницу? Ты, верно, очень устала? Ну, так завтра поиграешь с ней! Вот увидишь, как весело будет смотреть, когда она завертится у тебя на окне, на солнышке! Ну, теперь пойдем, я обмою тебе кровь с головки. Скажи, тебе не больно? Ранка уже закрылась, и ты отлично заснешь, а завтра будешь опять весела, как птичка. Ну, спокойной ночи, малышка!
С этими словами Карилэ полил ранку теплой водой, промокнул каким-то тряпьем, оказавшимся под рукой, и положил Крошку на тюфяк. Приподняв один его конец вместо подушки, он накрыл ноги девочки теплой подушкой из перьев, подаренной ему одной торговкой за то, что он привел ее в трактир «Зеленый Дуб».
Затем он снял свой долгополый сюртук, заботливо укутал им девочку, а сам, накрывшись шерстяным одеялом, лег у камина.
Сначала Крошка со страхом следила за стариком, но скоро глазки усталой и измученной девочки сомкнулись, и она заснула крепким сном.