– Ну как, капитан? – поднялся из-за стола сорокалетний мужчина в мундире с приколотым к лацкану значком о высшем образовании.
Медведев, проходя к столу, бросил на него спортивную сумку, приблизился к мужчине и крепко пожал ему руку.
– Это? – кивнул тот на сумку.
– Думаю, да. Сидоренко именно ее должен был передать Рожневу, Климову и Дубовцеву.
– Прекрасно. Вскроем, когда остальные подойдут. Они должны быть с минуты на минуту. Ну и сборная у нас, ну и олимпийцы. Оформим все после вскрытия.
– Как скажете, Михаил Степанович.
– А ты молодец, капитан, молодец.
Тут дверь кабинета открылась и вошел человек в форме работника прокуратуры.
– Здравствуйте, – сказал он приятным, чуть рокочущим, голосом. – Михаил Степанович, мое, почтение. Медведев, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться. Что, наши «друзья» из РУСАКа еще не приехали?
– Сказали, что едут.
– Придется ждать. Вы уверенны, что это то самое, что мы искали, – кивнул прокурор на сумку, стоявшую на столе.
– Думаю, да.
– Кстати, если это так, нашедшему полагается премия от компании.
– Слышь, Медведев, ты разбогател.
– Невелико богатство, если разделить на 12 человек, – ответил Медведев, садясь за стол и доставая сигареты.
– А зачем делить? – удивился прокурор, тянясь к его пачке.
– Все принимали участия в следствии, – Медведев протянул ему пачку, и они оба вопросительно посмотрели на хозяина кабинета. Тот молча кивнул и пошел открывать окно.
– Нашли сумку вы и потому могли бы и не делиться, – прокурор прикурил от зажигалки Медведева.
– Мы же следственная группа, а не частники. И ребятам тоже не помешает премия.
– Ну, вольному – воля. Что же они не едут.
Прокурор явно нервничал, нервничал хозяин кабинета, и только капитан Медведев оставался спокоен и равнодушно смотрел в окно через ряды стульев. Он курил, затягиваясь полной грудью, не торопливо и не жадно, в меру экономно и слегка небрежно держа сигарету, но пепел вовремя стряхивал в пепельницу и делая при этом минимум движений. Шрамы на его лице при неярком свете казались простыми морщинами.
Прокурор курил порывисто, словно куда-то спешил, все оглядывался и ронял пепел на стол, на кожаную папку и на брюки. Михаил Степанович ходил, заложив руки за спину от своего кресла к окну, от окна – обратно к креслу. Когда ему надоело это занятие, он сел, аккуратно подтянув брюки, посидел немного, к чему-то прислушиваясь и кашляя.
Тут дверь открылась. Трое мужчин в одинаковых строгих и дорогих костюмах, с папками и кейсами, и четвертый, в богемной невообразимой мешанине, да еще и с длинными волосами и с небольшой шкатулкой в руках, – вошли в кабинет.
Сидевшие за столом, поднялись, все обменялись рукопожатиями.
– Где они? – сдавленно и торопливо спросил, прошедший первым, высокий и толстый мужчина. – Здесь?
– Сейчас увидим. Мы ничего не трогали без вас. Будем снимать отпечатки.
– Какие?
– Пальцев.
– Зачем?
– Чтобы не было никаких разногласий.
– Какие, к черту, разногласия. Где они, покажите!
– Значит – вскрывать?
– Да. Да. Конечно.
Хозяин кабинета протянул руку к спортивной сумке, взял ее за ремень и притянул к себе. Оглядев мужчин, стоявших вокруг, он медленно открыл молнию, достал кроссовки, повертел их в руках, ощупал, отложил, достал из стола складной нож, открыл его и, взяв одну кроссовку, с силой сделал надрез на подошве лезвием.
– Что это значит?
– Сейчас.
Михаил Степанович продолжил свою работу, разрезая подошву и иногда встряхивая кроссовку в руке.
– Да объясните наконец – что вы такое делаете?
– Фокус. Смотрите.
Михаил Степанович, замкнув линию разреза, опустил кроссовку к крышке стола, поставил ее на носок и слегка тряхнул. Мелкие, прозрачные, чистой водя, камушки посыпались на полированное покрытие, дробно стуча. Круглые и вытянутые, размером с горошину, с боб и чуть крупнее. Они перекатывались, стукались друг о друга, как в биллиарде, катились по ровной поверхности. Четыре пары рук потянулись к ним, чтобы остановить, но ни одна ладонь, ни один палец так и не коснулись их.
– Боже мой, – проговорил длинноволосый мужчина, следя взглядом за подергивающимися, перекатывающимися камушками.
– Это не все, – сглотнув, выкрикнул мужчина в костюме.
– Конечно. Есть еще вторая кроссовка, – чувство юмора вернулось к Михаилу Степановичу, и он старался держать себя достойно.
– Но почему кроссовки?
– Можно догадаться. Это кроссовки олимпийского чемпиона, видите надписи. На рентгене алмазы не просматриваются, а какой таможенник станет такую знаменитость проверять. Особенно, если приехать в самую последнюю минуту. Значит, будем потрошить вторую, или сначала оформим эту?
– Оформим, – по ястребиному быстро и подозрительно взглянул мужчина остальных собравшихся. – Господин Бауэр, начинайте.
Длинноволосый протянул руку к кучке.
Он брал в руки камни, один за одним, оценивал их, покрутив в длинных тонких пальцах, говорил их вес и складывал в шкатулку. Один из мужчин в строгом костюме записывал все, достав из папки бланк. А тот, с ястребином взглядом все следил недоверчиво и бдительно, как камни из кучки попадают в тонкие длинные пальцы г. Бауэра, а оттуда – в шкатулку. Медведеву наскучила эта процедура, он и без того оттесненный, отступил к окну, оперся о подоконник, вполоборота глядя на весенний день и улицу, полную машин.
Мужчина от стола бросил на него взгляд, словно просвечивая насквозь, но увидел только безразлично склоненную спину.
А за столом в то время приступили к вскрытию второй кроссовки.
– А где Гордость России, где Глаз Якутии? Где Гарри Поттер, наконец! – воскликнул мужчина под перестук камней.
Михаил Степанович снова полез в сумку, достал спортивный костюм, отложил, достал майку и трусы, боксерские перчатки и шлем боксера – любителя. «Сергей Сидоренко», – было написано на всем. – «Чемпион XXVII Олимпиады в Сиднее». И стояла размашистая роспись.
– Вскрываем?
– Конечно. Чего вы ждете!..
– Господи, Анюта!
– Что?
– Голубой берилл. Анюта. Вот он.
– Сердце Севера. Глаз Оленихи. Второй Глаз Оленихи. Господи, они же бесценны.
– Целое состояние.
– Что? На это можно купить всю Якутию.
– С алмазами?
– Без, конечно же.
Описывали, оценивали. И глаза у всех горели алчно.
– Это невозможно. Немыслимо.
– Черт-те – что. Я требую охрану.
– Но… Матвей Николаевич: ну нас же сопровождают.
– Охрану!
Капитан Медведев смотрел на суету и жалел о потерянном времени. Ему предстояли бесконечные протоколы, допросы, и вся мелочь, занимающая порой больше времени, чем само расследование. Ценности больше не касались его. Во всяком случае сердце его билось ровно и размеренно.
– Как быть с обедом?
– Какой обед, в самом деле! Продолжайте.
– Но…
– Вам за это платят…
– Конечно.
– Вызывайте переносной сейф.
– Да зачем же?
– Сейф! И бронированную машину. Это приказ! Или уволю всех к чертям собачьим.
– Хорошо, Матвей Николаевич.
Наконец с описью покончили. Из банка прислали сейф, броневик и охрану. Уехали представители компании, распрощался прокурор.
– Ну, каково? – спросил Михаил Степанович, вздыхая, слегка распуская галстук и садясь на свое место за столом.
– Пять часов не выходили, – глянул на свои часы Медведев.
– Да. А Рубинштейн-то каков!
– А кто он у них?
– Эксперт. Оценщик. Не человек, а весы.
– А почему он – Бауэр?
– Бэ. У. эР. Борис Уралович Рубинштейн.
– Ну и намешано. Вроде еврей, вроде – еще кто.
– Еврей. Сто процентный. Отец назвал его в честь своего русского друга. А у того самого с отцом произошла такая же петрушка: назвали в честь друга его отца – таджика. Дружба народов – советское время. Он потомственный ювелир. Оценщик, а по-современному: эксперт-ювелир и модельер-дизайнер.
– Из компании?
– Нет. Независимый. У него свой бизнес в Москве. Любопытная личность, стоит приглядеться внимательнее.
– Даже так?
– 20 лет назад сидеть бы ему далеко и долго. Но сейчас, извините, демократия. Чем ты думаешь заняться в первую очередь?
– Хочу съездить в больницу, узнать о Сидоренко. Если можно, поговорю с ним.
– Годится. Завтра и начни.
– И сегодня еще успею.
– Да, время уже 6 часов.
– Ну и что.
– Хорошо. Только давай сначала позвоним, узнаем. А то он может уже умер, а ты поедешь.
– Звоните, – Медведев сел за стол, напротив своего начальника и машинально взял ручку, лежавшую перед ним.
– Забыли, что ли? – Михаил Степанович усмехнулся. – Уработались вконец мужички. Лучше бы пару бриллиантиков оставили, нам бы с тобой не помешали.
Медведев только улыбнулся и переложил ручку на стол начальника.
– Да… Алло? Склифософского? Скажите, у вас лежит Сидоренко с огнестрельным? Да? Говорить может? Хорошо, спасибо. Ну вот, тебе повезло, езжай, допрашивай. Кстати, там есть охрана?
– Егоров.
– Пусть ночь продежурит, а утром сменим.
– Хорошо, – Медведев поднялся.
– А насчет премии – подумай.
– Тут и думать нечего, Михаил Степанович. Надо делить на всех.
– Хозяин – барин. Иди.
– До завтра.
– До свидания.