Осуществила ли первая стюардесса авиакомпании Sabena заветную мечту, вдохновившись примером своих американских предшественниц? Или она попала в эту профессию случайно? Этого мы никогда не узнаем. Мы уже не сможем задать ей вопросы, но ее преемники – молодые и не очень – с удовольствием рассказывают о своих первых ощущениях в воздухе и о том, почему выбрали жизнь высоко над землей.
«Если идет дождь, на улице морозно, или мы опять переживаем один из типичных для Бельгии унылых месяцев, тогда наступает подходящее время отправиться в полет. Ты поднимаешься вверх и летишь прямо над облаками, – говорит 50-летняя Хильда Ренманс из Левена, ставшая стюардессой в 1988 году. – Я выросла в цветочном магазине своих родителей и работала там вместе с ними с раннего детства. Потом я совмещала это с работой в гостиничной сфере, где меня угораздило влюбиться. Учиться я не хотела. Когда одна из моих подруг устроилась в компанию Sabena и стала летать, я подумала: «Хм, наверное, это может мне понравиться». Из окна своей спальни я часто смотрела вверх, на те полосы в небе, которые оставляют самолеты. Я видела их пролетающими мимо, и меня притягивало чувство полной свободы, которое, казалось, даст работа на борту. Я пару раз летала в подростковом возрасте, но однажды мои родители полетели вместе со мной к своим друзьям в Америку. Один из их клиентов был капитаном в Sabena, я знала его с детства. И он позаботился, чтобы мы смогли лететь первым классом. Это было здорово! Когда мне исполнилось восемнадцать, я успешно прошла отборочный тур в Sabena, но попала в лист ожидания, так как они посчитали меня слишком молодой. Потом я услышала о Sobelair – дочерней компании Sabena. Там я могла сразу приступить к работе. К тому времени мне исполнилось двадцать два».
Грита Вандебик и Пина Бушеми, бывшие коллеги Хильды, также попали в эту профессию благодаря летчику. «После получения гуманитарного образования я не знала, куда бы пойти работать, – рассказывает 48-летняя Грита. – Возможно, я стала бы учителем, но моя сестра познакомилась со своим будущим мужем. Он был пилотом, и мне пришла в голову блестящая идея: так как в нашей семье появился пилот, то теперь должна быть и стюардесса. Как только я подумала об этом, у меня пропало всякое желание идти работать в школу. Я не говорила по-французски, но решила для начала пойти поработать как au pair во франкоязычную семью. Я делала все, чтобы стать стюардессой. Постоянно путешествовать и увидеть весь мир? Да, с удовольствием!
Через знакомых моих знакомых в 1991 году я попала на собеседование во Flanders Airlines – маленькую авиакомпанию, которая начинала работать в Вевелгеме[3], а позже стала летать уже из Брюсселя. После собеседования я могла сразу же приступать к своим обязанностям. У нас была очень разнообразная публика – от бизнесменов до игроков футбольных команд и представителей организаций, которые арендовали наш пропеллерный самолет Fokker 27. На выходных мы летали до Нормандских островов Джерси и Гернси и обратно. Я согласна, что это трудно назвать «целым миром», но это было хоть что-то. Мы были маленькой семьей и работали в чудесной атмосфере.
Однажды меня спросили, не хотела бы я на три месяца уехать в Сьерра-Леоне и поработать на маршруте Париж – Дакар. Никаких подробностей мне не сообщили, но я сразу же согласилась. Мои родители были не в восторге от идеи переезда в Сьерра-Леоне в двадцать один, но я их уговорила. Я наслушалась историй об Африке от коллег: экзотические направления, где происходят безумные вещи, ночи, проведенные в самолете из-за невозможности найти отель… Пусть это приключение случится, думала я. Но, к моему великому сожалению, это предложение так и осталось только предложением, потому что как только я решила отправиться в Сьерра-Леоне, то получила сообщение, что Flanders Airlines обанкротилась. Я такого, конечно, не ожидала, но пришлось с этим смириться. Однако я не сидела на чемоданах и стала ходить на собеседования. Так я оказалась в Sobelair. Заниматься чем-то другим я бы не смогла, я должна была летать. В авиации мы сравниваем это с микробом: если один раз заразишься, то он так и будет в тебе жить. Ты уже никогда не разлюбишь полеты».
«Мне кажется, каждый, кто был стюардом или стюардессой, будет скучать по этой профессии. Какую бы работу ты потом ни выбрал, она никогда не будет такой же впечатляющей», – подтверждает Пина, которая летала с 1990 по 2004 год. Пилот, вдохновивший ее на жизнь в воздухе, не был членом семьи, как у Гриты, и не покупал ей цветы, как случилось у Хильды. Он приходил стричься к ее бывшему мужу. «Я тогда окончила школу гостинично-ресторанного дела, но не хотела сразу же открывать ресторан, поэтому работала в бутике одежды в Нинове, – рассказывает она. – В то время бутики были золотыми приисками. По пятницам и субботам казалось, что я работаю в хорошо раскрученной пекарне – я должна была обслуживать одного клиента за другим. Сначала мне нравилась такая ответственность, но через год мне все надоело. Мой муж знал, что я ищу что-то другое, поэтому, когда мой муж подстригал того пилота у себя в салоне и тот сказал, что они в Sobelair собираются нанимать стюардесс, он решил, что я должна сходить на собеседование. Я не верила, что они возьмут меня, ведь я вообще ничего не знала о полетах. Думаю, что всегда мечтала о путешествиях, но все равно не была одержима этим. Да и вообще, мы летали всего два раза: в Испанию и на Сицилию – к родственникам, и это все. Я говорила только на школьном английском и школьном французском. К счастью, во время собеседования они задали мне всего лишь по одному вопросу на том и другом языке, иначе я бы не прошла, jamais de ma vie[4]. Но хорошо, что я была молода, энергична, полна энтузиазма и могла сразу же начать обучение.
Мой первый полет произошел в 1990 году, а четыре года спустя меня допустили на рейсы дальнего следования, – продолжает Пина. – Мы летали в Доминиканскую Республику, в Таиланд, на Кубу – даже не верится! У нас с коллегами были фантастические отношения. Мы ныряли из одного удовольствия в другое и всегда оставались друзьями. Как и я, они до сих пор видят те времена в своих снах. Как будто мы все еще работаем в самолете и снова живем той жизнью».
Элиз Силлен и Моник Женонсу мечтали сами сидеть за штурвалом, но в середине 50-х годов женщин не допускали до обучения в летных школах. «Я хотела летать, чтобы быть в воздухе, в небесах, в свободном пространстве, – рассказывает Моник, которой сейчас исполнилось 88 лет. – Когда мне было восемнадцать, я прочитала все собрание сочинений Антуана де Сент-Экзюпери – профессионального летчика и автора «Маленького принца». Я замечала на борту, особенно в планере[5], поэтичность. Когда мне было двадцать четыре года, я получила свой диплом управления планером в деревеньке Тамплу. Там я и поняла, насколько сильно люблю летать. Конечно, в DC-6 или DC-7 невозможно испытать такое же чистое чувство – эти самолеты слишком шумные. Но вот у Caravelle было изящество планера. Он обладал невероятной аэродинамикой и буквально плыл по ветру. О, как я любила этот самолет! Авиакомпания Sabena каждый раз перевозила порядка ста человек на разных европейских направлениях. Я всегда садилась в хвосте, чтобы почувствовать всю мощь двух двигателей. Мы поднимались вверх, словно ракета, как будто сразу отрывались от земли. Это было неописуемое чувство!»
Авиалайнеры D-6 и D-7, о которых говорила Моник, были четырехмоторными самолетами, регулирующими расход воздуха. В 1947 году Sabena стала первой авиакомпанией в Европе, которая купила DC-6, вмещавший 50 пассажиров и способный достигать высоты в шесть тысяч метров, в то время как DC-4 оставался на несколько километров ниже. Через девять лет настала очередь DC-7, который был еще больше и мог летать в Леопольдвиль всего лишь с одной остановкой.
«Я прошла обучение в 1954 году. Это был четвертый выпуск стюардесс Sabena, – говорит Моник. У каждого выпуска был свой порядковый номер. Моник обучалась на одном из самых первых учебных курсов. – Аэропорт в то время все еще находился в Мелсбруке, а тот, что в Завентеме, как раз должен был открыться по случаю проведения Expo 58[6], поэтому Sabena и набирала дополнительных стюардесс. Я решила, что профессия стюардессы максимально близка к профессии пилота, о которой я мечтала, поэтому согласилась».
Мари-Поль – это псевдоним 68-летней жительницы Антверпена – была рождена для этой профессии: «Когда я маленькой девочкой приезжала к родственникам отца в Левен, то ставила стулья в ряд, сажала всех на них и разносила им пирожные. Я не знаю, как я до этого додумалась, но гламурный образ стюардессы мне, по-видимому, нравился уже тогда. Когда мне было тринадцать лет, мы с классом поехали в Завентем, и, как только я увидела всех этих летчиков так близко, сразу же влюбилась. Стюардессы могли летать в дальние страны, но самое главное – у них был класс. Я тогда подумывала о том, чтобы стать медсестрой, но элегантность стюардесс впечатлила меня больше. Сейчас я бы уже не захотела заниматься этой работой, но только потому, что она утратила свой класс.
В школе я всегда отставала по математике, но учить языки мне нравилось. Мы с матерью как-то летали в Рим: она завела там друзей и стала учить итальянский. Я к ней присоединилась. Благодаря этому после обучения на бортпроводницу в Антверпене и недолгой работы в TEA[7] я смогла найти работу в Alitalia. Мне нужно было ехать жить в Рим и самой искать квартиру недалеко от аэропорта. Это было начало семидесятых, и мне исполнилось всего лишь двадцать лет, но меня это не испугало. Может быть, сейчас я бы этого и не сделала, но тогда все произошло очень быстро. Я считала Рим самым красивым городом на свете».
Униформа Alitalia Мари-Поль тоже пришлась по вкусу: «Она была выполнена в зеленом и голубом цветах, мы закручивали волосы в высокий пучок. В Saudia Airlines, где я проработала с 1974 по 1988 год, тоже были стильные наряды. Я всегда носила их с гордостью и с удовольствием подавала нашу превосходную еду пассажирам, которые, между прочим, были очень изысканными людьми.
Моим любимым самолетом был Boeing 707. На нем работали не только капитан, второй пилот и инженер[8], но и радист и observer for the stars[9]». Последний, более известный как штурман, подготавливал полет, тщательно изучал погоду и на протяжении всего пути давал капитану указания по маршруту. Он использовал классические инструменты, такие как компас, карты и секстант. Таким «пятиглавым» состав экипажа оставался в бельгийской авиации до конца шестидесятых.
Первые гражданские летчики учились летать, ориентируясь на местности. Они использовали церковные башни, фабричные дымоходы, железнодорожные пути и другие объекты, по которым можно было равняться. «Когда в середине пятидесятых годов мы летали над Африкой, то искали глазами место, где выкачивали нефть, – рассказывает Элиз, 83 года. – Его можно было заметить по языкам пламени, поднимавшимся от земли. Если кто-то кричал: «J’ai vu la torchère»[10], – мы знали, что находимся на верном пути».
Шанталь Дамарий из Брюгге, стюардесса Brussels Airlines, тоже была влюблена в гламурную ауру этой профессии: «Стюардессы всегда выглядели супер – красиво причесанные и излучающие особое сияние, которое меня очень привлекало. Когда мы летали с родителями, я смотрела, как они работают, и всегда говорила самой себе: «В будущем я хочу заниматься тем же самым!» Каждый раз я хотела заглянуть в кабину пилотов или немного посидеть со стюардессами на кухне в конце салона. Им нравилось, что я так интересовалась их работой.
В семнадцать лет я окончила школу гостиничного дела, но чувствовала, что была еще слишком молода, чтобы идти работать, – вспоминает Шанталь. – Я еще один год отучилась по своей непосредственной специальности, а последний, седьмой год потратила на изучение туризма. Это было что-то новенькое. Помимо всего прочего, мы прослушали курс по гражданской авиации, преподаваемый кем-то из KLM[11]. Конечно, о большем я и мечтать не могла. Однако ticketing – выписывание билетов от руки – не пришелся мне по душе: я хотела летать. Когда преподаватель рассказывал о назначении и типах воздушных судов, я слушала с увлечением.
Как-то он попросил нас принести к следующий неделе APT[12] – брошюру с расписанием рейсов и тарифами всех авиакомпаний. APT было трудно достать, потому что их не хватало даже самим турагентствам. Но у меня была знакомая девушка Натали, с которой мы вместе ходили еще в детский сад. С декабря 1989 года она работала в штате наземного персонала Sabena. Был февраль 1990 года. Натали смогла достать мне брошюру ATP и сразу же дала заполнить бланк резюме для собеседования в Sabena. «Ты всю жизнь говорила о том, что хочешь стать стюардессой», – сказала она.
Поиском работы мне предстояло заниматься только в июне или июле, но я все равно заполнила резюме. Меня пригласили на собеседование, разрешили пройти тесты в марте, апреле и мае. Перед последним экзаменом в школе я получила предложение пройти обучение на стюардессу. С последней школьной стажировки я приехала из Германии 12 июля, а 13 июля в 8 часов утра я уже сидела на лекции в Брюсселе. Я не была безработной ни одного дня.
Я хорошо помню, как одна из моих сокурсниц в Брюсселе спросила, как долго я собираюсь летать. «Год или два», – ответила я. Конечно, я хотела стать стюардессой, но думала, что эта работа подходит только для молодых незамужних девушек. Наша преподавательница обернулась к нам, когда услышала это, и сказала: «Когда-то я тоже говорила, что буду летать всего два года, тем не менее я занимаюсь этим уже двадцать пять лет». Ее слова еще долго крутились у меня в голове, недавно я и сама отметила этот юбилей. И я никогда не пожалела о том, что решила остаться. Для меня это самая правильная работа – в правильном окружении, с правильной атмосферой. Работая стюардессой, я повзрослела. Свои самые важные жизненные уроки я получила в воздухе».
Чуть менее романтичным начало работы было у Жаннин Уотерс и Лилиан Фейяртс. Они просто искали хорошую работу, одна – как мать-одиночка, другая – как студентка-переводчик. «Шел 1971 год, и я училась в Брюсселе, – вспоминает 68-летняя Лилиан. – Я искала работу, и мой отец, который в то время служил в BIAS[13], предложил мне попробовать поработать у них. Но! Ко мне не было какого-то особого отношения. Я должна была посещать занятия и сдавать экзамены так же хорошо, как и все остальные. Однако мне разрешили сразу же начать обучение.
Это было время чартерных авиакомпаний в Бельгии – Sobelair, BIAS, TEA. Они летали в основном в летние месяцы и на выходных. Я тоже так работала. Единственное – было трудно после таких выходных сдавать устные экзамены, но у меня все равно получалось.
Путешествия на самолете были для меня привычным делом – с двухлетнего возраста до моего пятнадцатилетия мы постоянно летали из Конго, где тогда жили, и обратно. Мой отец работал наземным механиком и слесарем в Sabena. Сначала в Леопольдвиле, потом в Элизабетвиле[14]. Это были места, где происходили разные вещи, но у меня остались в основном хорошие воспоминания об этом периоде жизни. Как же я плакала, когда мы окончательно вернулись в Бельгию! К счастью, это была не последняя моя поездка в Конго. Спасибо за это моей работе. Правда, в конце карьеры я сильно уставала от достаточно тяжелой физической работы и ненормированного графика, но профессия стюардессы подарила мне много счастливых мгновений».
Ее 70-летняя коллега Жаннин, возможно, так же влюбилась бы в Африку, но изначально работа стюардессой была для нее просто способом заработать на хлеб: «Я только окончила школу и успела поработать на каникулах офисным работником, а потом у меня родился сын. Я была не замужем, поэтому была вынуждена искать работу. От своего сводного брата, который работал в Sabena, я узнала, что Sobelair ищет стюардесс. Я сходила на собеседование, и меня взяли. Сначала мне предложили контракт только на два месяца, на время туристического пика, и мне пришлось идти подрабатывать в один паб в Левене. Перед тем как начала работать Лилиан, в штате Sobelair было только двадцать стюардесс. Я устроилась туда годом позже, и спустя некоторое время нас стало уже сорок.
Работа была тяжелой. Особенно в июле и августе – был аврал. У нас набегало по целой сотне часов налета за месяц. Причем летными часы считаются с того момента, когда начинают работать двигатели, и до тех пор, пока вы снова не встанете ногами на асфальт. Но мы были молодыми и могли это вынести».
Нора Валкс – старожил в Sabena и первая европейская стюардесса, которая пролетала 33 года. Она случайно оказалась в этой сфере. «В 1955 году на третьем курсе моего обучения на социального работника я захотела написать дипломную работу о военных, живущих в нашем гостевом домике за углом, – рассказывает она. – Это были отказники от службы или юноши с депрессией. Видимо, мне были интересны такие случаи. Но майор из гостевого домика посчитал меня слишком юной и неопытной для такой сложной темы и направил меня в социальную службу армии. Там мне дали задание посещать девушек, забеременевших от юношей, отправившихся служить в Германию.
Еще до того, как я защитила эту дипломную работу, мне позвонил директор школы социальных работников и сообщил, что Sabena набирает стюардесс. «Я стюардесса?» – удивленно спросила я. Эта профессия была для меня чем-то вроде Голливуда! Я представляла себя Дорис Дей[15], спускавшуюся с самолета в красивой шляпке и с безупречной прической. До этого времени Sabena всегда нанимала девушек с аристократической внешностью, которые говорили на французском и, возможно, немного на английском. К счастью, я учила языки в школе. У меня были подружки по переписке из Англии, и я часто смотрела кино в оригинале. Так все началось. Я приоделась у портного и отправилась сдавать экзамен вместе с пятьюстами другими девушками».
Через двадцать три года, в 1978 году, Ингрид Арнойтс решила использовать свой шанс. Отец поддерживал ее, а вот мать беспокоилась и была против. «Я была молоденькой девушкой из Мейсе – деревни, где жили несколько командиров, но ни одной стюардессы, – вспоминает она. – Тем не менее после Expo 58 эта профессия стала пользоваться успехом. Меня она тоже привлекала, но я никогда не предполагала, что зайду так далеко. Много званых, но мало избранных, думала я.
Я начала работать у бухгалтера. Моей матери нравилось это место, и я могла добраться до него на велосипеде. Но я сидела в подвале, где компанию мне составляли только кот и молочник, который иногда туда заходил. Я страдала от одиночества и через полгода уволилась. К счастью, я смогла устроиться в Trade Mart[16] и работала там с 1974 по 1978 год. У меня было красивое место на ресепшен, клиенты делали мне подарки, и я могла практиковать языки, общаясь с людьми. Мои французский и английский были хорошими, а немецкий я смогла подтянуть, работая в шестнадцать-семнадцать лет как au pair.
Но однажды летом дела в Trade Mart пошли плохо, и я решила больше там не задерживаться. Представитель мебели Durlet когда-то был пилотом, но ему пришлось оставить эту работу, чтобы проводить больше времени с женой и пятью детьми. Он приходил ко мне поболтать и рассказывал, как удивительно можно жить, работая в авиации. До этого времени я даже не представляла, что это значит. Однажды я увидела фотографию стюардессы, она выглядела потрясающе. Я хорошо подходила для этой профессии: диплом в сфере туризма, языковые навыки и желание общаться с людьми. Кроме того, я выросла с двумя братьями и поэтому была авантюристкой».
Ингрид едва исполнилось двадцать, когда она начала писать письма в Lufthansa, TEA, Sobelair и Sabena: «Моя мама была ужасно обеспокоена. Тот, кто летает, падает и погибает, думала она. И разве возможно, чтобы девушка была в авиации?! Прошло недели две, прежде чем я случайно обнаружила, что она прятала от меня письма с ответами от авиакомпаний. «Я бы тебе их все равно отдала, детка», – сказала она. Но слова уже были не нужны. Это была моя жизнь! Папа поддержал меня. Он сказал: «Ты должна делать то, что хочешь».
Письменный экзамен в Sobelair я уже пропустила благодаря своей маме, но еще успевала на устное собеседование в Lufthansa в Штутгарте. Я поехала туда одна, но это было несложно. Когда мне было шесть лет, я сама добиралась на двух автобусах до родственников в Кортенберге. Тяга к путешествиям была у меня в крови. Я сохраняла все изображения из книг издательства Artis Historia и мечтала о том, что когда-нибудь увижу Мексику, Бразилию и Китайскую стену.
Однако не все было так очевидно. Lufthansa предложила мне рабочее место с хорошей оплатой, но при условии, что я буду жить в радиусе 40 км от Штутгарта, а в то время я встречалась с молодым человеком из моей деревни, Люком. К счастью, через пару месяцев я получила письмо от Sabena, в котором они приглашали меня принять участие в экзамене в феврале. Я как раз бросила курить, но тогда все-таки подкурила сигарету. Маргрит, фермерша, у которой мы всегда брали яйца, сказала: «Наберись мужества и сделай это!» Она была права».
Изабелль посчастливилось получить приглашение на обучение в Sabena в 1984 году, когда ей было 22 года, но до этого она попала в лист ожидания. «Я хотела заниматься спортом, но мой папа считал это занятие недостойным и отправил меня в престижную школу для девочек. Так я выбрала экономику, которая на самом деле совершенно меня не интересовала. Но я была упрямой, в отличие от моего брата, который делал все, что ему говорили мама и папа. Брюгге был такой маленький в то время, такой тесный! Я сходила с ума. Я хотела жить в студенческом общежитии где-нибудь в Генте или Левене, но даже этого мне не разрешали. Тогда мне оставалось выучиться на кинезиста, а на каникулах подрабатывать в Sabena.
Я не то чтобы мечтала стать стюардессой – тем более я попросту не могла себе представить, что они возьмут меня и позволят работать среди этих стильных мадам высшего класса. Я носила юбку только в школе, а дома всегда одевалась удобно и носила обувь на низком каблуке. Я была спортивного телосложения и такая худая и высокая, что мои одноклассники называли меня «спаржей» или «тетей Сидони»[17].
А потом пришло письмо, что я могу приехать на собеседование – Sabena искала летный персонал. Я немедленно побежала к Лизбет, жене папиного двоюродного брата. Она была стюардессой. Очень милый человек, но не красавица. Это придало мне немного уверенности. Это и энтузиазм Лизбет.
Я прошла собеседование и попала в состав запасного персонала. Я слышала, что ожидание первого рабочего дня может длиться месяцами или даже годами, поэтому начала сдавать экзамены второго курса по кинезитерапии. На следующий день – это была пятница – мне позвонили из Sabena: «Юффроу Блувэ, в понедельник вы начинаете обучающий курс для летного персонала». – «Пардон? – спросила я. – У меня сейчас идут экзамены. Могу ли я немного подумать?» – «Юффроу, если вы будете раздумывать, мы примем это за отказ».
В тот выходной у нас в доме стоял адский галдеж. Папа был в ярости. Он хотел, чтобы я сначала окончила обучение, но я повторяла: я должна идти. Решающую роль сыграла мама, напомнив ему, что я скорее всего останусь на второй год и должна буду учиться заново. Этого она больше не хотела.
Для меня возможность работать в Sabena была огромной удачей. Это был шаг в неизвестность, но я была уверена, что мне понравится. Я с восхищением смотрела на все эти улетающие и приземляющиеся в Завентеме самолеты. Больше не было опасений, что за каждым углом я увижу знакомое лицо из Брюгге – только новые люди. Это было так забавно для меня! Аэропорт – это мир. Настоящий мир».
Джулия Браун, родившаяся в Детройте, а позднее ставшая первой американкой в штате Sabena, так же как и Изабелль, хотела увидеть весь мир. Еще маленькой девочкой она мечтала стать астронавтом, потому что приземление на Луну было великим событием для всего мира, но сфера образования оказалась более реальной перспективой. «Я начинала работать учителем с полной уверенностью в том, что сделала правильный выбор. Но через какое-то время я заметила, что больше улаживаю конфликты, чем обучаю, – вспоминает Джулия. – Кроме того, я чувствовала, что мне нужно расширять свой кругозор, чтобы стать совершеннее в своей работе. Мне нужно было знать о мире, о котором я рассказывала на занятиях, больше. Намного больше, чем я могла узнать в этом укромном уголке Огайо. Подруга предложила мне полетать. Ну да, если бы я получила возможность открывать новые культуры и места, о которых было написано в моих учебниках, прямо на работе, я бы стала настоящим, самым лучшим учителем на свете.
Я решила полетать год или два, но в конечном счете это заняло тринадцать лет. А что вы хотели, если в одну из первых командировок попадаешь в Вайкики и в запасе тридцать два часа свободного времени?
Не все американцы могут похвастаться тем, что побывали в каждом из пятидесяти штатов. В Sabena я наслаждалась тем, что имела возможность увидеть Азию и Африку. Я побывала в Бамако, Конакри – местах, которые сейчас считаются опасными, но тогда они произвели на меня неизгладимое впечатление.
Я была воспитана как очень самостоятельный ребенок, но родители все равно были не очень довольны тем, что я решила стать стюардессой. Особенно беспокоилась мама. Однако нужно честно сказать: сейчас я сама мама и мачеха, и я ее понимаю. С другой стороны, я могла брать своих родителей с собой повсюду: например, в штат Мэн, где жил мой брат, или на Гавайи, где мои родители как дети Второй мировой хотели посетить Перл-Харбор. Я до сих пор очень благодарна своей работе за те возможности, которые она мне дала. Если бы я могла, я бы завтра же снова стала там работать».