Нью-Йорк, Конфедеративные Штаты Америки
Несколькими часами ранее
Хантер шел по длинному плохо освещенному коридору. Через окно в самом конце едва пробивались лучи заходящего солнца. Напряжение в лампах было выставлено на минимум. Из-за этого они навязчиво мигали, вызывая дискомфорт.
Придётся потерпеть. Электричество нужно экономить.
За последней дверью слева скрывался кабинет шефа. Хантера вызвал Фергюсон, чтобы заставить слушать очередную гневную тираду о том, как плохо нарушать многовековой уклад жизни американского общества. Тем более, полицейскому.
Три стука. Будто пулеметная очередь.
– Войдите! – раздался приглушенный голос.
Хантер открыл дверь и оказался перед начальником Кон-полиции. Тяжелый взгляд из-под густых бровей не предвещал ничего хорошего. Массивная челюсть, плавно переходящая в галстук телесного цвета, открылась, и Фергюсон произнес:
– Сержант Томпсон!
– Да, сэр, – ответил Хантер с энтузиазмом, как приучили.
– Ты опять ездил в Юнион. Сколько можно, в конце концов?
Шеф говорил тихо, производя впечатление зверя, готового к броску.
– В свой законный отпуск я могу делать, что угодно.
– Не можешь, Хантер, – уперся Фергюсон. – Разве что, если… Давай, убеди меня, что я всё неправильно понял.
– Если вы о моем больном отце, то не услышите ничего нового, – возразил сержант, уже предвкушая, чем это для него обернётся.
И действительно, брови наехали на глаза ещё сильнее, а массивная челюсть вновь распахнулась, исторгая из себя новую порцию нравоучений.
– Значит, опять за своё, – громыхнул шеф и завёлся не на шутку: – Я же говорил, выкинь из головы слова «отец», «мать» и «семья»! Эти гнусные пережитки прошлого раскололи нашу страну. До сих пор собрать не можем. К тому же, твой родитель когда-то возглавлял вражеское формирование, и у меня есть все основания посадить тебя за коллаборационизм.
– Боитесь, что разболтаю про валиум? – усмехнулся сержант. – Так на нём сейчас все сидят, тоже мне новости.
Это был контрольный выстрел. Массивные челюсти сжались в отчаянной попытке сдержать гнев, но не добились успеха.
– Томпсон, твою мать! – прикрикнул шеф. – Это не шутки. Меня не волнует, что у твоего родителя рак. Он для тебя никто. Нет, он твой враг! Враг всей Кон-полиции.
Хантер промолчал и брезгливо покосился на свой серый мундир. Не то, чтобы Томпсон вообще мечтал его носить. Так уж случилось волею судеб, и особого счастья он по этому поводу не испытывал.
– Что, не нравятся нашивки? – спросил Фергюсон, заметив, как сержант скривился. – Если одного раза мало, могу разжаловать и до рядового. Или упечь за решетку.
– Пожалуй, обойдусь, – ответил Хантер, вновь переведя взгляд на собеседника.
– Разумный выбор, – ухмыльнулся начальник. – Думаю, в твоих интересах сотрудничать. Я способен закрыть глаза на встречи с родителем, только при одном условии.
– Слушаю.
– Мне нужна информация, – Фергюсон встал и оперся руками на стол. – Любая информация, которую можно выведать у отставного шефа Юн-полиции. Из первых рук. Ты же веришь в эти самые, как их… – начальник поморщился, – кровные узы. Вот и воспользуйся ими. Согласен?
– Будто у меня есть выбор, – пожал плечами Хантер, но тут же пожалел о своей дерзости.
– И ещё, – добавил шеф. – Сегодня выходишь на смену с Питом.
Сержант сжал кулаки, чтобы выдавить из себя только:
– Слушаюсь.
Обострять не стоило. Начальник был горазд на выдумки, и проверять пределы его фантазии не было ни малейшего желания.
– Тут тебе не север. Ладно, свободен, – произнес Фергюсон и уселся в кресло.
Персона Хантера больше его не интересовала.
Томпсон вышел из кабинета, стараясь закрыть дверь как можно тише. Последнее, что он увидел через щель – как массивные челюсти наконец сомкнулись, а брови устремились наверх. А потом их владелец встал за очередной порцией виски, чтобы запить какую-то из своих многочисленных личных драм.
Вот и хорошо. Может, хотя бы сегодня вечером больше не станет донимать.
Безбашенный патруль – так называли работу с Питом Мэлварсом. Оперативник в штатском. Настолько отбитый, что уже не один год ездил по Бронксу в одиночку, меняя напарников как перчатки. Одни не выдерживали, другие гибли от шального заряда. А Пит никуда не девался, став константой, без которой, наверное, весь мир полетит к чертям.
Вот бы так и произошло.
По-хорошему, нужно было подкрепиться. До смены оставался всего час, ехать домой не имело смысла. Хантер дошел до небольшой кухни и встал перед автоматом с едой. Через стекло на сержанта смотрели острые чипсы, шоколадные батончики, пакетики с сушёными кальмарами и мерзкий в своей липкости маршмеллоу. Достойный выбор. Томпсону часто приходилось питаться подножным кормом, что опасно приближало его желудок к гастриту.
Хантер остановился на чипсах со вкусом барбекю. Подошел к автомату, подставил руку. Из металлического корпуса вылезла игла и воткнулась в браслет на запястье. Капля крови отделилась от основной массы и пролезла в аустенитное острие, чтобы дать автомату питание. Кнопки загорелись. Сержант зажал одну из них, пока упаковка с шорохом не упала в отсек для выдачи.
На удивление, чипсы оказались приятными. Или голод просто играл с рецепторами, заставляя радоваться любой отраве.
Хантер направился к своему рабочему месту. Почему Фергюсон вёл себя так непоследовательно? Шантажом заполучив связного, тут же отправил его к Питу в патруль, рискуя упустить рыбу, которая уже на крючке. Для человека с таким опытом это непростительная ошибка, и нужно искать двойное дно.
Спрашивать о чем-то Мэлварса бесполезно, так что, придется думать самому. Главное – продержаться эту ночь.
Когда от чипсов осталось только сыпучее крошево, Хантер выкинул пакет и помыл руки. Над краном висело зеркало, и сержант позволил себе в него посмотреть. По ту сторону отражения стоял крепкий мужчина с глазами, полными усталости. Жизнь в этом мире выматывает, кем бы ты ни был. Но, если уж на то пошло, служить в полиции – намного лучше, чем постоянно сдавать кровь. Когда у тебя нет анемии, страдать почему-то легче.
Сумерки быстро переросли в ночь, и над управлением полиции сгустилась тьма. Здание стояло посреди залитого неоном Манхэттена. Красные лампы мигали вовсю, напоминая о бесконечных перебоях с электричеством. Жизнь за окном почти вымерла. Её последние отголоски просачивались в офис через толстые стеклопакеты, манили за собой, прельщали бриллиантовым сиянием витрин. Хантер сидел в полумраке и смотрел наружу, все еще силясь разгадать, чего добивается Фергюсон. Либо старик спятил, либо сегодня что-то произойдет.
Всё равно, выяснить можно, только отправившись в путь.
Часы показали ровно восемь. Пит уже, наверное, подъехал к парадному входу в ожидании нового напарника. Предшественник Хантера уволился этим утром, назвав Мэлварса чокнутым. Это как надо постараться, чтобы парень променял полицию на жалкое существование среди доноров?
Лифт уже отключили, поэтому Хантер пошёл вниз пешком. Пролёт за пролётом, он преодолел все шестнадцать этажей и вышел к побитому форду черного цвета, из которого высунулась голова в широкополой шляпе.
– Где тебя черти носят? – спросил Пит.
– Подальше от таких как ты, – огрызнулся Хантер.
– Хорошее начало, – оперативник неестественно улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
Томпсон открыл дверь и уселся на пассажирское место.
– Покончим с этим быстрее. Что у нас сегодня?
– Какой хваткий парнишка, – Мэлварс холодно рассмеялся, залезая в машину. – Может, продержишься больше одной ночи.
Пропахшие сигаретами руки грузно опустились на руль, и оперативник в шляпе просто повернул ключ зажигания, не пытаясь накормить иглу, как это было принято. Сержант сначала удивился, но потом увидел картриджи, торчащие из приоткрытого бардачка. Ну конечно, стал бы этот дегенерат пользоваться своей кровью. Лучше регулярно воровать чужую.
– Ближе к делу, – Хантер скривился от неприятного запаха в салоне.
– Бронкс, – Пит развел руками. – Что ж ещё.
Фары вспыхнули ксеноном, и тьма расступилась, впуская в себя обтекаемые формы автомобиля. При всей доступности современных технологий, безбашенный оперативник предпочитал рулить самостоятельно. Неведомо за какие заслуги, Мэлварсу раздобыли старенькую, но надежную модель – Форд Фокус. Агрессивный прищур машины хорошо дополнял образ сорвиголовы, намертво вбитый в подсознание каждого сотрудника Кон-полиции.
Уже много лет вместо дисциплинарных взысканий практиковалось выездное турне с больным на всю голову Питом. Сначала он был против напарников и гордо заявлял, что работает один. А потом к Мэлварсу попал Юджин Прайс – молодой сержант, который боялся крови. О более ироничном подарке нельзя было мечтать.
Пит нашёл своеобразное развлечение в постоянных припадках Юджина при виде малейшей царапины. Безбашенный специально заставлял сержанта стрелять в людей, провоцируя их на агрессию. В конечном итоге, Прайс выжил из ума и ушел к губильщикам, оставив привилегированную жизнь далеко в прошлом. А Пит, как ни в чём не бывало, продолжал свои безумные рейды на гетто, тайно лелея надежду узнать, что стало с бывшим напарником.
– Сегодня будет жарко, – предупредил Мэлварс, вырулив на Бруклинский мост. В глаза ударила яркая иллюминация тысячи ламп, рассыпанных словно звезды по стальным тросам. Сколько чужой крови уходило на освещение элитных районов – страшно представить.
– Сдается мне, ты так каждый день говоришь, – ответил Хантер.
– Ты точно не пропадешь, – ухмыльнулся Пит.
– Опять кого-то убили, чтобы откачать кровь? – сержант старался звучать буднично, хотя изнутри его било мелкой дрожью от несправедливости.
– Ну ты смешной, – порывисто проскрипел Пит, словно старая телега. – Оставь этот детский лепет для рядовых полисменов. У нас дело гораздо серьёзнее.
– И что же это за дело?
Томпсону стоило огромных усилий совладать с собой после панибратского выпада. Если будет хоть ещё одна шпилька от Пита, пускай пеняет на себя.
– Слыхал о вакуумной батарее? – Мэлварс хищно прищурился, будто инстинктивно почувствовал угрозу, и продолжил беседу в нормальном тоне.
– Да, – ответил Хантер.
Сержант уже понял, что обычным патрулём тут не отделаться.
– Кажется, я напал на след, – стал развивать мысль Пит. – Нам нужно разведать одно местечко. Похоже, там разбили подпольную лабораторию.
– В Бронксе? – удивился Хантер.
– Понимаю, – кивнул Мэлварс. – Маргинальный райончик, полно заброшек. Откуда там взяться ученым? Но взялись же.
Томпсон удивился, с какой милой непосредственностью Безбашенный говорил о серьёзных вещах. Кон-полиция уже битых два года не могла подступиться к повстанцам, которые своим изобретением были способны разрушить всю экономику страны. А Мэлварсу, кажется, было очень весело. И последствия его ничуть не заботили.
– Может, прежде чем туда соваться, нам стоит вызвать подкрепление? – осторожно спросил Хантер, рассматривая приборную панель Фордика.
Старая машина. В неё даже не установили редуктор для экономии крови. Сколько же у Пита на самом деле запасов, если он так лихо разъезжает по городу?
– Ты как в первый раз, ей-богу, – кисло ухмыльнулся Мэлварс, периодически всё же обращая внимание на дорогу. – Я никогда не зову подкрепление. И никто меня не заставит. Даже если мне в голову высадят целый картридж, я всё равно не попрошу о помощи.
– Конечно, ты же будешь мёртв.
Пит обиженно надулся и больше не проронил ни слова. Хотя мог бы сказать спасибо, что сержант еле уговорил себя сдержаться.
– Пш-ш… помощь, – зашелестел радиоприёмник на пассажирском сидении. – Срочно… пш-ш.. у нас ЧП!
– Там что-то говорят, – проронил Хантер, указав пальцем на станцию.
– Да хоть обговорятся! – рявкнул Безбашенный. – Я на задании.
– Нет уж, – буркнул сержант и под негодующим взором напарника переложил приёмник себе на колени, выкрутив громкость до максимума.
– Всем свободным экипажи в районе Сохо! Срочно выдвигайтесь к перекрёстку Уоттс-стрит и Шестой авеню. Губильщики взяли заложников на благотворительном вечере. Приём, как слышно?
– Сержант Томпсон подтверждает. Буду через пять минут. Вместе с Питом Мэлварсом.
– О, чёрт, – донеслось из побитого временем динамика.
– Довольно! – разозлился Безбашенный и резким движением выкинул станцию в окно. – Я никуда не поеду, сопляк.
– Тогда вы арестованы, – не растерялся Хантер и одел наручники на Мэлварса.
Старый Фордик пересекал безлюдные кварталы, оповещая о своём присутствии сине-красными огнями. Сирена давно сломалась, но Мэлварса это даже забавляло. Так можно легко подкрасться к преступникам с тыла, вдавить клаксон и наделать шороху.
Но сейчас Питу было не до смеха. Он сидел на пассажирском месте, заботливо пристёгнутый скобами к двери.
И как только Хантеру удалось его побороть? Всего пару минут назад они ругались как нормальные напарники, а дальше слово за слово, и… Притом, что с виду этот зарвавшийся сержант ну никак не тянет на бодибилдера. Даже на легкоатлета сомнительной категории!
Мало того, Томпсон имел наглость после этого выйти и подобрать несчастную рацию, которая до сих пор не унималась и шуршала на все лады. Слушая эту какофонию, Пит вспомнил, почему выкинул приёмник на заднее сидение. Когда он в приборной панели, просто невозможно! И гремит, и выносит мозги как любимое начальство. Даже хуже. А теперь за рулём сидел Хантер, и больше ничего нельзя было сделать. Только сдавленно сопеть, поглядывая на чересчур крепкого напарника. И откуда такая силища взялась?
Какое-то время полицейские напряжённо молчали, каждый думая о своём. И вид у них был соответствующий, словно оба выпили по стакану керосина без закуски. Вновь переезжая Бруклинский мост, Хантер принял ещё один вызов по рации.
– Где вы сейчас находитесь? Приём. Пш-ш… – спросил всё тот же многократно искажённый голос.
– Движемся по Бруклинскому мосту в сторону ЧП, – буркнул сержант.
– Разворачивайтесь.
– Как, опять? – воскликнул Хантер под всплеск скрипучего смеха.
– Да не в Бронкс, – гаркнули на том конце связи. – Поезжайте к причалу на Манхэттене… пш-ш… заберите оттуда двух русских детективов, а потом уже по адресу. Как поняли?
– Отлично понял.
Сержант отжал кнопку и посмотрел на Пита. Тот продолжал ехидно посмеиваться, но не рискнул болтать лишнего.
Дорога к порту была ухабистой и неприятной. По обочинам валялся мусор вперемешку с использованными шприцами. Вполне вероятно, что здесь ещё недавно ютились губильщики. Мерзкие существа, которые посчитали, что лучше жить с заражённой кровью, чем отдавать её властям. Они вкалывали себе геммовирус и наслаждались тем, как повреждается костный мозг, теряя способность производить нормальные эритроциты. А вместе с ним – из строя выходит печень, придавая коже болезненный жёлтый оттенок, почти как из-за гепатита, но ещё более мерзкий.
Охранники раздвинули ворота на проходной, и полицейский фордик со включёнными огнями подъехал к причалу, у которого стоял знаменитый «Нормандик» – самый большой круизный лайнер на свете. Вокруг шумела толпа. Кто-то сходил по трапу, кто-то прохаживался по береговой линии, кто-то разглядывал манхэттенские высотки. Сплошной поток людей разбавляла разве что пара КонБР-овских фургонов, возле которых ошивались сотрудники спецслужб.
– Да что им здесь надо? – мрачно спросил Хантер, стараясь никого не задавить.
Один из агентов в серой форме общался со странной компанией. Их было трое: розовощёкий парень в форме, худощавый господин с мрачным лицом в плаще и его полная противоположность – приземистый полненький мужчина в очках, у которого на шее развевался плотный синий шарф, а поверх кофты красовалась коричневая куртка. Парня вскоре увели под руки, но вот эти двое после короткого спора пристально посмотрели в сторону полицейских и уверенным шагом направились к фордику.
– Русские детективы, пф, – выдавил из себя Пит и тут же незаметно посмотрел на сержанта.
Но Хантер молчал. Хантер был совершенно согласен.