В приемной адвоката, отделанной дубовыми панелями, пахнет кожей кресел, старой бумагой и сигаретным дымом, въевшимся в одежду кого-то из последних посетителей. На стенах тут и там развешаны картины, изображающие игроков в гольф и охотничьих собак с разнообразной дичью в пасти. На низеньком столике разложены обычные для приемных журналы (Sports Illustrated, Time, Southern Living и еще какие-то), но никто из нас их не читает. В общем, это самый паршивый способ провести последний день каникул, но, похоже, в последнее время я постоянно попадаю в паршивые ситуации.
Я сижу между мамой и папой, который ерзает в кресле и не перестает скрещивать и тут же распрямлять ноги. Мои ноги дергаются, когда я опускаю локти на колени и разглядываю потертый паркет. Мама легонько поглаживает меня по спине, и это прикосновение немного успокаивает. Слава богу, что Джорджия на работе. Она сейчас раздражалась бы сама и раздражала меня.
В тишине приемной слышно лишь, как секретарша постукивает пальцами с идеальным маникюром по экрану своего телефона, набирая текст смс.
– Юристы, бро, – говорит Марс, подвинув стул и усаживаясь напротив меня.
– Да, – откликаюсь я.
– Не-а, серьезно, чувак. Я-то знаю, что это такое.
– Твой отец.
– И мой брат. Не забывай о моем брате. Он такой же, как и отец. Братан, они объединялись и изводили меня своими юридическими штучками в самых обычных ситуациях.
– Например?
– О… Мы играем в настольную игру, и тут отец говорит брату: «Маркус, ты не можешь сделать этот ход». А брат отвечает: «Нет, могу, потому что если досконально изучить правила игры, то становится понятно, что они отражают неявный замысел, что я мог бы сделать подобный ход». А отец ему в ответ: «Бла-бла, но если ты выйдешь за рамки принятых правил, бла-бла, я даже не знаю, какие это повлечет последствия».
– Дай-ка угадаю: кто бы из них ни выиграл спор, ты в любом случае проиграешь.
– Дзынь-дзынь.
– И вот я здесь, сижу в приемной адвоката, жду, когда он расскажет мне, как станет спорить с другим юристом, чтобы спасти мою тупую задницу. И кто бы из них ни победил, я все равно проиграю. В той или иной степени.
– Точно.
– Один из них может победить, но я проиграю.
– Именно об этом я и толкую.
– Ты мне очень помог, чувак.
– Я старался.
– Это полный отстой.
– Знаю. – Марс ухмыляется мне своей кривой улыбочкой и поправляет очки.
– Возможно, нам следует собраться и попытаться избежать неприятностей.
– Я уже их избегаю.
– Верное замечание. Как поживаешь, приятель? У тебя все хорошо там, где ты сейчас?
Но он уже исчез.
В конце короткого коридора распахивается дверь и из кабинета с важным видом выходит парень, похожий на человекообразного койота, с ледяными голубыми глазами и татуировкой на лице. Он напоминает преступника. Высокий тучный мужчина с косматыми седыми волосами, одетый в серый костюм-тройку в светлую полоску, выходит следом за ним.
– Мистер Кранц, Карвер Бриггс уже здесь, – обращается секретарша к седовласому мужчине.
Мистер Кранц подходит к столу секретарши и протягивает руку, а мы встаем и пожимаем ее.
– Друзья, я Джим Кранц. Зовите меня Джимми. Рад знакомству. Пойдемте. – Он говорит с сильным акцентом.
Мы входим в небольшой конференц-зал. В нем стоит круглый стол из красного дерева, книжные полки забиты юридическими книгами с зелеными и коричневыми корешками с золочеными буквами, стоят кожаные кресла, лампы с зелеными абажурами и еще висит несколько картин со сценами охоты и игры в гольф.
– Садитесь, садитесь. – Мистер Кранц приглашающе машет рукой. Сам он выдвигает кресло и, кряхтя, усаживается за стол. Затем, нацепив на нос очки, достает блокнот и дорогую на вид золотую ручку. – Отлично, друзья. Итак, расскажите, в чем суть вашей проблемы.
Я сижу, не раскрывая рта. Отец откашливается и принимается рассказывать мистеру Кранцу об аварии и об обращении судьи Эдвардса к окружному прокурору с целью начать расследование. Мистер Кранц кряхтит и делает записи. Затем он откидывается на спинку кресла и кивает мне.
– Ладно, сынок. Расскажи мне об аварии. Какое ты имеешь к этому отношение, если имеешь? Помню, что читал об этом в газете сразу после того, как все произошло, но не припоминаю, чтобы там говорилось о причинах аварии. Это связано с смс?
Мои ноги снова начинают дрожать. Я сглатываю подкатившую к горлу кислоту, откашливаюсь и делаю глубокий вдох.
– Я был на работе. Гм. Планировал встретиться с друзьями, с Блейком, Марсом и Эли. Они возвращались из торгового центра «Опри Миллс», из кинотеатра IMAX и собирались забрать меня с работы, чтобы всем вместе поехать в парк. И поэтому я написал Марсу: «Вы где, ребята? Ответьте». И все.
Мистер Кранц не поднимает головы от своих записей.
– Кто был за рулем?
– Марс Эдвардс.
– Сын Фреда Эдвардса?
– Да.
– А Марс ответил тебе?
– Нет, но в его телефоне оказалось незаконченное смс, которое он писал, когда они… гм… когда…
– Хорошо, я тебя понял, – мягко отвечает мистер Кранц, оторвавшись от блокнота. – А теперь, Карвер, запомни, что вся представленная тобой информация строго охраняется адвокатской тайной. Это означает, что никто не имеет права заставить тебя рассказать то, что мы здесь обсуждали. Это касается и твоих родителей, потому что они являются непременными участниками защиты. Адвокатская тайна существует для того, чтобы мы могли быть предельно честными друг с другом, чтобы я смог защитить тебя лучшим образом, если дело дойдет до суда, понятно?
Я киваю.
– Поэтому я должен спросить тебя: знал ли ты, когда писал Марсу, что он, скорее всего, ответит тебе?
В это мгновение я чувствую себя так, словно вот-вот провалюсь под лед. Я пытаюсь сдержать слезы, но несколько слезинок выкатываются из глаз.
– Да.
– Ты знал, что в этот момент Марс был за рулем?
– Знал, – шепчу я. Мне больно признаваться в этом перед родителями. Я знаю, что подвожу их.
– А почему ты написал именно Марсу, а не кому-нибудь другому из друзей в машине?
– Гм… – У меня почва уходит из-под ног.
– Подумай хорошенько.
– Гм. Потому что Марс всегда быстрее всех отвечал на смс. Даже за рулем. У меня не хватало терпения их ждать. Я сделал это, не подумав. – Слеза соскальзывает на зеленый ковер конференц-зала и медленно расползается. Мама успокаивающе гладит меня по затылку.
– Хорошо, – спокойно произносит мистер Кранц и откидывается на спинку кресла. Он откладывает ручку, снимает очки и некоторое время задумчиво покусывает дужку, давая мне возможность взять себя в руки. Или, по крайней мере, попытаться.
– Совершенно очевидно, что он никому не хотел навредить, – восклицает мама. – Это просто смехотворно!
– Что ж, – отвечает мистер Кранц, продолжая жевать дужку очков. – И да, и нет. – Он встает со своего места, подходит к книжной полке, снимает с нее зеленый том и, надев очки, принимается быстро перелистывать страницы. А затем снова садится.
– Друзья, я не стану приукрашивать. По закону штата Теннесси существует преступление под названием «убийство по неосторожности». Раньше это называлось непреднамеренным убийством. Убийство по неосторожности происходит, когда кто-то принимает на себя «существенный и необоснованный риск» и «неспособность осознать это приводит к абсолютному отклонению от стандарта осмотрительности, которого человек придерживается при всех обстоятельствах, рассматриваемых с общепринятых позиций».
Я не до конца осознаю, что он говорит, понимая лишь, что значат выражения «необоснованный риск» и «абсолютное отклонение». Острый спазм сжимает мой желудок.
– Можно перевести, что вы сказали? – спрашивает мой отец, потирая лоб. – Я, профессор английского языка в колледже, абсолютно ничего не понял.
Мистер Кранц снова снимает очки.
– Это означает, что если вы прекрасно осознаете, что ваши действия могут повлечь чью-то смерть, и продолжаете это делать дальше, то вы автоматически оказываетесь на крючке, хотя в душе вы и не думали никого убивать. Это последнее новшество в судебном преследовании. В Массачусетсе попытались предъявить обвинение в убийстве девушке, которая своим смс спровоцировала подругу на совершение самоубийства. Здесь похожий случай.
Мои внутренности начинают медленно опускаться вниз. Комнату, словно струя нервно-паралитического газа, заполняет агрессивная тишина.