– И какова вероятность? – Шанс на миллион. – О, тогда обязательно получится.
Теперь начнем. Прогуляемся по улицам моей памяти? Кстати, ученые считают, что такого понятия как память – нет. Есть только логические связи, образуемые нашим мозгом. И они срабатывают, когда один из концов этой цепочки, попадается нам на глаза.
Взгляд падает на мои потрёпанные туфли, и..
Осень 2014 года. Я менеджер в сети кафе, в котором продают печеный картофель с салатами из майонеза. Ты любишь картофель? Наш был действительно вкусным. Таял у тебя на языке.
Каждый раз, когда слышу слово «менеджер», невольно усмехаюсь. Кто ты? Менеджер/учишься на него? Ну, удачи, друг, у тебя большое будущее. И мысленно: «бедняга, не трать время». Серьезно, чтобы стать менеджером пришлось всего лишь год проработать как сотрудник «приготовь-помой-рассчитай» и как инструктор «теперь, „вписать имя“ это твоя проблема. Покажи ему ВСЁ в нашем кафе». Правда, повысили меня сразу с переводом в самую крупную точку нашей сети, что слегка пугало поначалу, но я быстро освоился. Уже тогда мысли по типу «все стоит попробовать», «ты ведь ничего не теряешь», в какой-то мере помогали.
Работал я в невозможно тесном и узком пространстве, весьма нетепичном для кафе с большими выручками. Раздевалка не шире кабины лифта, кухня меньше даже моей домашней, кассы практически вплотную, так что девушки-кассиры в зелёной форме напоминали отряд израильской армии: плечом к плечу. Основной наш продукт мы запекали в четырёх массивных печах, от которых несло жаром аж до каморки, которую мы называем офисом. Одна из печей постоянно выходила из строя – руководство заверяло нас в скорой замене, возможно, они считали себя политиками – обещания их на поверку были предвыборными. Вообще, из-за интенсивной эксплуатации в кафе постоянно что-то ломалось, пара примеров:
– провалилась под весом микроволновки металлическая полка над столом на кухне
– отвалилась дверь холодильника (ровно в момент, когда я считал продукты
– пресс-гриль устроил короткое замыкание
И это не считая бесчисленных случаев, когда кассы отказывались выдавать чек, в принтере в самый ненужный момент кончалась краска, перегорали лампы, ах да, однажды нас затопило. Причём, сам я далеко не мастер на все руки, но часто предлагал руководству выделить мне инструменты, чтобы устранить все проблемы на более длительный срок, потому как мне казалось, что наш техник – халтурщик. Чего стоил момент, когда нужно было обновить покраску швов на кафеле, а он просто процарапал их саморезом.
Вся жизнь в то время сводилась к кухонной бюрократии (офисные квитанции и накладные) и переговорам с сотрудниками, что требовало как минимум начальных познаний в дипломатии, поскольку практически все они были дагестанцами (это такой народ, живущий на юге России, у границы с Грузией). Как известно, у этих ребят взрывоопасный характер, и многие из них не до конца осознают, что, подписав контракт с кафе, они принимают внутреннюю политику компании и как минимум обязуются не вопить во всю глотку, завидев издали знакомого или родственника, а также не делать «своим» порции в два-три раза больше. Собственно, со мной у них проблем не возникало – хоть мне было всего 19 лет, но переорать меня довольно сложно, а за чрезмерную щедрость к «своим», я мог отобрать у человека обед и сожрать у него же на глазах.
Ещё в начале моей карьеры я был уверен – дагестанцы грубые, невоспитанные и в большинстве своем ведут себя как животные в нашей стране. Однако, проработав с ними полгода я понял, что глубоко заблуждался на их счёт. Всё с точностью наоборот: таких открытых и добрых людей я не встречал даже среди русских.
– Скажи, Динямудин, почему ваши ребята такие дерзкие?
Оторвавшись от своей работы маленький повар обернулся на меня, сверкая не покидающей его глаза улыбкой. – Ээй, Димааа (дагестанцы всегда растягивают гласные на южный манер, обращаясь к друзьям). Они сюда приезжают, тут всё можна, дэвушки распутные, религия нэ ограничивает – а там, дома, всё строго. Понял, да? (он всегда добавляет эту фразу, посмеиваясь). Вот многим и, и.. – Он задумался. – Как сказать? Кришу сносит, во!
Да, более чем согласен. Таким образом получается, что из-за малой части народа судят о всей стране; как и о русских в Европе и на Востоке, мол, таких свиней они еще не видели.
Что касается бумажек: я их терпеть не мог, (не считая лакмусовых) но мой директор (длинноногая брюнетка с беспощадным в работе характером) довольно доходчиво объяснила мне все обязанности и алгоритм решения проблем по мере поступления и степени важности, за что ей огромное спасибо. Возможно, это были мои первые шаги на пути к анализу различных ситуаций.
Как-то у нас в очередной раз отказал принтер, да ещё инкассация не приезжала два дня подряд. За четверг и пятницу наша выручка в сейфе составляла 420 000 рублей. Это примерно 7000$. Когда на третий день её всё-таки приехали забирать, я невольно задумался: почему бы мне не забрать все эти деньги и не уйти отсюда навсегда? Не то что бы я терпеть не мог свою работу, нет, мне иногда даже нравилось, но однообразность, даже разбавляемая всевозможными проблемами, выводила из себя. Раздать половину денег сотрудникам – чтобы молчали – и со второй пропасть, почти полгода можно жить и не работать. Представляю себе рожу гендиректора (он при встрече руку даже не пожимает, подает, как барышня.) Вот он взбесился бы. Хотя, я бы потом себя стыдил полжизни, так что можно выбросить эту затею. И всё же, такие деньги наличными, лежащие у тебя на столе, заставляют задуматься: так ли ты живешь, как хотел, если даже за год столько не получаешь?
У этого кафе интересная особенность: где бы я ни работал до этого, никогда не видел, чтобы столько людей писали жалобы в книгу посетителей. В нашем же кафе количество дурных отзывов зашкаливало; не проходило и месяца без очередной кляузы, что периодически портило настроение (а иногда поднимало) всему коллективу. Видимо, центр города подразумевал: больше людей – значит и дураков больше.
Однажды, любимые сотрудники позвали меня разобраться с очередной жалобой. Претензию принесли в лотке из-под картофеля две девушки, не шибко умные на вид, но и впечатление истеричек они не производили, что редко в нашем деле. Предметом дискуссии оказался росток картофеля, который, по словам, уверенной в своих познаниях биологии, студентки, был либо пауком, либо иным мертвым насекомым. Я в тот день был в хорошем настроении и спросил:
– Если это насекомое, то Вы же не против если я его съем?
Они ничего не ответили, только захлопали на меня шокированными ресницами. Подмигнув одной из них, я откусил злосчастный росток. На вкус он, конечно, был не очень, но явно не животного происхождения.
– И все же мы хотели бы вернуть деньги. У меня биологическое образование, и я твердо убеждена в том, что это паук.
«В мозгу у тебя биологическое образование», подумал я и улыбнувшись провел операцию возврата. Да, такова политика общепитов: клиент всегда прав. Даже если он придет пьяным, размахивая «розочкой» – он прав. Даже если эта падла принесла с собой волос и подкинула в тарелку пельмений, что вы приготовили, а затем требует деньги назад (предварительно съев пельмени) – он прав. Знаешь как это неприятно? Будь моя воля, я бы ему туда ещё и отлил, просто я считаю, что не стоит усложнять жизнь другим людям.
В общем, многое бывало.
Помимо кафе, я занимался тем, что называется «хожу в зал». «Хожу в зал», подразумевает, что ты тренируешься, но по факту, многие люди приходят туда просто потусить. Парни, младше меня, накачанные сверху как воздушный шар, но с ногами-спичками. Девочки фоткаются на обложки своих инстаграмов «хэштэг спортсменочка, #утровзале #спортэтожизнь». Особенно меня раздражали люди, которые на одно фото лепят по 20 таких тэгов. Для того, чтобы как можно больше людей ищущих фотографии по этим словам увидели твою задницу? Всем всё равно, понимаешь детка? То, что ты сюда пришла, ещё не делает тебя особенной или более привлекательной. И на одной заднице далеко не уедешь.
Во-о-от.
Я действительно хотел стать здоровее и сильнее, то есть больше соответствовать стереотипам связанным с мужским полом, что, возможно, не лишено смысла. Но этим я занялся только ради другого спорта, в который хотел попасть. До этого я счастливо жил худым 19 лет и ещё столько же прожил бы.
Ещё, знаешь что? Когда ты начинаешь заниматься, не побоюсь этого слова, бодибилдингом, люди, которых ты знаешь, разбегаются по лагерям. Лагерь «ну что, я вижу, ты теперь качок, да?», в котором состоят твои знакомые, не оскверняющие зал своим присутствием. Лагерь «и где прогресс?», из которого над тобой насмехаются твои приятели в форме. Лагерь «только не ешь стероиды», возглавляемый твоими родителями, находящими подозрительной любую банку с безобидным протеином. Первые видят в тебе соперника за всеобщее внимание, вторые возможного конкурента, и только третьи действительно о тебе заботятся. Есть ещё лагерь «дай абонемент на день, хочу в сауну», основанный твоими лучшими друзьями с большими, круглыми, честными глазами. Их уже воспринимаешь как конкурентов ты.
07:00 утра, 16 декабря, как сейчас помню. Только встал, чтобы собраться с силами и пойти на битву в утреннюю давку метро (это такое русское хобби), как в домофон раздался звонок. «Кого ещё принесло так рано?» – подумал я. «Почта?». Но истина куда веселее. Раздался звонок в телефон, и в дверь, переросший в стук. Да, кому-то очень не терпелось ко мне попасть. Стучали настойчиво, значит, это точно не пьяница попутавший квартиру. Эх, жил бы я один тогда.. Но бабушка, конечно, проснулась и пошлепала открывать двери нашему участковому полицейскому, который напомнил прихватить паспорт и отвез нас в отделение. Там меня усадили за стол за которым, видимо, кого-то ранее допрашивали, он был довольно старый, размалёванный маркером и весь покоцанный. У стула, на котором я развалился, не хватало бокового подлокотника. Там я провёл время с утра до 14:00, судорожно пытаясь разбудить своих коллег-девочек, чтобы кто-то из них испортил себе утро выходного и поехал открывать кафе вместо меня.
Где-то в полдень в отделение зашёл толстый полицейский, судя по звёздочкам на погонах – лейтенант, судя по размерам пуза – минимум подполковник. Он рявкнул :
– Ты почему ещё здесь?!
– Всё ещё жду свою карету – смиренно ответил я.
Он свирепо оглянулся на своих коллег, но те лишь повели плечами и продолжили распивать жуткий кофе и жаловаться друг другу. «Бардак» – проворчал он и пошёл звонить кому-то.
Полиция у нас, надо сказать, очень своенравная. Видишь девушку, вон ту? Блондинка, осанка как у королевы, аккуратный макияж, улыбка, гладкая форма. И тут она открыла рот, и ты аж пошатнулся. Нет, это не налёт, это всё её речь, она ругается как заправский сварщик или слесарь, которому приходится обеспечивать двоих детей, одну жену и половину ипотеки.
Меня увезли в военкомат и, прогнав через всех врачей, утвердили годность А2 – возможность служить везде кроме десанта. Комиссар улыбнувшись спросил, знаю ли я об уголовной ответственности за неявку к призыву и, получив утвердительный ответ, выдал повестку на 26 декабря.
– Неужели нельзя хоть как-то отсрочить службу? Уйти весной к примеру..
– Для этого должна быть веская причина, призывник. – неумолимо отрезал военком.
– Она у меня есть, послушайте. Мы с мамой накопили приличный долг по коммунальным платежам. Я уже выплатил часть, но этого слишком мало, она одна не потянет, её могут выселить, пока меня не будет. Дайте мне время хотя бы до мая и я ваш. Я даже готов уйти на два года.
– Как бы тяжело это не было, но твоя причина не позволяет нам дать тебе отсрочку. Мне жаль. – похоронил он.
26 декабря! Эта повестка отягощала карман подобно смертному приговору. Я тупо смотрел вперед и шёл так, не останавливаясь, до самого дома. Самое паршивое во всем этом – наш с матерью долг за квартплату составляет около 150 тысяч рублей. Представь, какая судьба постигнет её, когда я уйду? Скорее всего выселение, и это ещё повезёт, если дадут хоть что-то в замен. А если нет?
Ты верно спросишь, чем же я думал раньше? Объясню. Долги по квитанциям, это не то, о чем ты думаешь в 18 и 19 лет. Это лишь то, с чем тебе предстоит столкнуться, когда ты станешь жить отдельно (по твоим представлениям). Потому я не придавал значения этому долгу, хоть и знал о нём. А он всё рос и рос, будто домашний питомец под опекой моей мамы. И теперь он слишком велик, чтобы в одночасье от него избавиться.
Иду и думаю: как же избежать этого дерьма, которое свалилось на меня?
Если смотреть на жизнь, как на игру, то это череда квестов. Какие-то задания и препятствия мы берем осознанно, в какие-то попадаем случайно или внезапно. Армия была тем испытанием, о котором я знал, но надеялся, что это «что-то, что происходит с другими людьми». Узнаешь эту мысль, а? И в этом квесте герой либо бросает мать в беде и уходит на год тупеть на службу государству (если быть честным), либо он каким-то образом бегает от армии, параллельно зарабатывая деньги на выплату долга. Никак нельзя позволить себе первый вариант, как не нельзя было когда-то позволить себе учиться в университете на её деньги. Бездельничал – сам виноват, не стоит портить жизнь тому, кому ты её отягощал семнадцать лет. Вместе с тем, второй вариант не был реальнее.
План был нехитрый: у врача я взял справку за 26 декабря, а 31 забрал свою трудовую книжку и отправился к друзьям: пожирать салаты, пить шампанское и прочее. Замечу, что от беззаботного до безработного одна буква – её было легко преодолеть.
4ого января, очнувшись после 3х дней безделья и обжорства, понимаю: крыть мне нечем. У меня нет богатых друзей, я не могу взять кредит, добрыми (или умирающими) родственниками не располагаю. Я уволился с работы, понимая, что скорее всего уйду, а если и нет, то моей зарплаты всё равно не хватит на военный билет. Да и другие менеджеры не будут терпеть, если меня ещё раз так поймают. 7 января я пришел в военкомат, выглядевший подозрительно пустынным, если не заброшенным, и позвонил в домофон. Недовольный голос резко ответил мне:
– Какой призыв? Призыв закончен. Приходите в апреле.
В апреле? В каком апреле? Значит, у меня есть еще аж 4 месяца, чтобы найти деньги и насладиться свободой? Это же так много!