Солнце прижаривало, несмотря на прохладный ветер с гор, заставляющий клониться верхушки гигантских, тёмно-зелёных пихт, украшенных сизыми шишками. Запряжённый в повозку мохнатый бурый тур фыркнул и уткнулся кривым рогом в пень, выискивая на пригорке траву повкуснее. Уже и мне неплохо было бы пообедать, а не стоять здесь, глядя, как кузен никак не может справиться с замком на высоких, потемневших от влаги и времени, деревянных воротах. Я расстегнула верхние пуговички дорожного платья из плотной ткани, высвободила шею, расправив кружева нижней рубашки и сказала брату:
– Давай помогу. Я знаю как.
– Я мужчина, сам справлюсь, – нервно буркнул кузен, на его невысоком лбу выступили мелкие капли пота.
М-да, война со ржавым замком обещала быть долгой. Тощий, невысокий, нескладный, с длинными руками и ногами, мой двоюродный брат Киран был воистину твердолобым. Я это всегда знала, но ещё больше убедилась по дороге из родительского дома сюда – в «Логово драконов», так в незапамятные временя назвали наши предки усадьбу на холме.
Дом возвышался над лугами и деревенькой, самый высокий в этих лесах и некогда самый богатый. Сейчас при виде торчащей над мощной оградой башни с щерблёной рыжей черепицей на крыше я не испытывала радость, как прежде. Наоборот, защемило сердце: дедушка и бабушка умерли от эпидемии, выкосившей немало людей повсюду; слуги разбежались; растащили всё, что было можно. Куда делся скот, ещё предстояло выяснить, – боюсь, управляющий был не промах.
Наших с кузеном родителей тоже забрала эпидемия, да и не только их. Из некогда большой семьи остались мы вдвоём.
Я вновь покосилась на взмокшего Кирана в чёрном шерстяном костюме и походных замшевых сапогах с широкими голенищами, словно с чужой ноги. Тонкая ниточка усов над верхней губой не особо делала его мужчиной. Как бы кузен ни пыжился, я по-прежнему видела в нём плаксивого ябеду, которого ввиду болезненности дед и бабушка летом даже за ворота выпускать боялись, не то что в лес.
Я мысленно усмехнулась: защитник… лягушкам на смех. Даже я легко могла бы сбить его с ног: здоровьем меня Бог не обделил и ростом я выше, а телом крепче, ведь отец всячески поощрял мои занятия на свежем воздухе, хоть матушка и считала, что девушке таким заниматься не пристало. Увы, по закону, который ввело правительство Святейшего совета, отныне женщине не следовало путешествовать без мужчины-сопровождающего. Служители «Морального надзора» могли даже арестовать для разбирательств, если сочтут нужным.
А так было хорошо совсем недавно – свободно! Я уже думала, что наступила новая эра, и девушек с парнями уравняют в правах. Но пришла эпидемия, а с ней новый Совет и старые законы, словно общество восстало из могилы и тянуло за собой прежние порядки, как мертвец – саван. Чтоб им всем!
– Киран, в замке есть небольшой секрет, – проговорила я, устав ждать, – так просто ключом не откроешь.
– Ума! Сразу сказать не могла?! – вспыхнул кузен.
– Я сказала… – невозмутимо пробормотала я, заполучив в руки увесистый ключ. – Дедушка наш был затейник, любил загадки и сюрпризы.
– Почему мне он про них не рассказывали? – недовольно фыркнул Киран.
Я не ответила, просто дед не любил нытиков, к тому же родители Кирана не часто привозили его сюда.
Замок со скрипом поддался, ворота распахнулись, стоило дёрнуть их на себя. Я потянула за поводья запряжённого в повозку тура, поросшего длинной коричневой шерстью, местами свисающей клоками. Надо бы остричь его.
Тур нехотя оторвался от травки, взмахнув крупной головой с кривыми рогами. И пошёл за мной. Даже не потребовалось прибегать к кристаллу, чтобы заставить животное подчиниться.
Старый дом!
Однако вместо привычного предвкушения тепла, запаха сдобы, жареных кур на вертеле, вместо гостеприимной и щедрой суеты, с которой всегда встречали гостей бабушка и дедушка, сегодня нас ждали тишина, унылый сквозняк, шагающий за нами, как привидение, и мерзость запустения. Я сглотнула слёзы.
«Ничего не бывает вечным. Всё, что создано, разрушится. Всё, что рождено, умрёт», – вспомнила я слова наставницы.
– Давай скорее всё закончим и уедем отсюда, Киран, – сказала я сдавленным голосом.
Горе потери гасится расстоянием. Я это уже знала по себе.
– Дождёмся покупателей и уедем, – кивнул кузен, вновь обретая растерянный в бою с замком апломб старшего мужчины в семье.
Прикрикнул на второго тура, на котором ехал сюда верхом. Сверкнул алым кристалл – животное взревело и вбежало в ворота.
Я прошла через двор и коснулась рукой каменной стены. Совсем холодная, неровная местами, построенная ещё за три поколения до меня, она, казалось, тоже была полна печали.
«Прости, дом, но мы вынуждены продать тебя. Мне очень жаль…»
Вновь засвербело в глазах. Я сняла связку ключей с вырезанного дедушкой крючка в форме головы петушка.
– Как договаривались, Киран? Всё, что получим за дом и угодья, поделим пополам, – произнесла я: лишь бы не молчать и не расплакаться.
– Да-да-да, – поспешно ответил кузен, отводя глаза и рассматривая жухлую траву на подворье. – Уныло тут. Хоть бы не сбросили покупатели цену! Как расплатятся, получаем деньги, я провожу тебя в твою школу целительниц, а сам в столицу. Там все перспективы для молодого человека нынче.
Где-то скрипнула половица. Снова сквозняк. Брошенный дом был похож на сироту…
И вдруг послышался шум с дороги. Киран всмотрелся вдаль.
– Едут. Ты, Ума, покажи им всё, ключи где какие, замки. Раз уж дед только тебе секреты всякие выдавал, ты и рассказывай. Только про болезни не надо, чтобы цену не сбивали. А я по бумагам с ними обговорю, рассчитаюсь.
– Ладно. – Я подошла к кузену, с сожалением глянула на его щуплые плечи, нервные пальцы. – Братик, а тебе не жаль расставаться с этим домом? Может, мы совершаем ошибку?
– Какую ещё ошибку? Разве ты станешь заниматься поместьем? Тебя вон учиться несёт. За время, что ты пробудешь в Ордене, тут всё растащат до последней щепки.
Я вздохнула.
– Да, ты прав.
– И я не стану. Покупатели наши хотят деревенской жизни? Пусть наслаждаются. – Киран глянул на меня искоса, хотел бы сверху вниз – но не вышло: я была выше его на пол головы. – А, может, плюнешь на свою учёбу, Ума? Пойдёшь, как нормальная женщина, замуж? Хоть бы и тут, в «Логове»?
Я рассмеялась.
– Я замуж не хочу, я хочу знаний, хочу развиваться и мир увидеть!
Кузен покачал головой, как делал каждый раз, когда слышал о моих планах. Большинство в нашем городе тоже посчитало бы их чушью. Старцы на площадях постоянно твердили, что женщинам место у очага, а не за воротами. Того и гляди, заставят всех платком лица закрывать.
Хорошо, что есть орден целительниц, диплом которого позволяет потом путешествовать самостоятельно и оказывать помощь больным женщинам и детям. Для мужчин существуют другие врачи.
Обет безбрачия за свободу – не такая уж большая цена. А я не смогу быть покорной, сидеть в подворье, как рабыня. И подчиняться всю жизнь мужчине я не стану! Жаль, что я не родилась в другой стране…
Но Киран мог и заартачиться, так что я поспешила добавить:
– Не обращай на меня внимание, Киран, я просто вспомнила детство, бабушку и дедушку, расчувствовалась.
– Тогда иди, встречай гостей, – буркнул кузен.
Со стороны леса по жёлтой дороге к усадьбе приближалась процессия. И я с удивлением заметила, что несколько повозок тянули не туры, как обычно, а диковинные звери – цератопсы в жёсткой упряжи. Да-да, это были четырёхметровые динозавры с носорожьей статью и толстой кожей, с обросшими наростами широкими костяными воротниками для устрашения врагов. Каждый знал, что цератопсы отличались бешеным нравом и норовили затоптать или пырнуть любого, кто попадётся под рог на голове. Громадный клюв вместо пасти тоже был весьма грозным оружием. И всё-таки за рогатыми головами динозавров виднелись железные ошейники и поводья. Как они умудрились приручить этих чудовищ?!
Позади, навьюченный таким количеством вещей, что хватило бы для целого города, сотрясал землю мощными ногами тридцатиметровый диплодок. Он вытягивал длинную шею, сдирая ртом на маленькой, на вид змеиной голове ветки с листьями по пути. Сбивал молодую поросль длинным тонким хвостом. Погонщик то и дело сверкал кристаллом подчинения, и динозавр отрывался от берёз и тополей и грузно шёл дальше.
– Что это за люди? – нахмурилась я. – Киран, что за покупателей ты нашёл?
– Переселенцы с восточного хребта. Охотник на динозавров с матерью, – словно нехотя ответил кузен. – Говорят, будет поставлять чудищ на наш Святейший двор. Да какая тебе разница? Главное, что у них достаточно денег, чтобы купить наш дом и все леса в округе. Будь дружелюбной!
Дюжина цератопсов едва не снесла ворота. Мы с Кираном вытаращились на рогатые головы, шипастые костяные воротники, короткие хвосты и мощные лапы – никогда не доводилось видеть таких вблизи. Диплодоку место на подворье не нашлось, его пока оставили с погонщиком за воротами.
С резного паланкина, установленного на одном из цератопсов широколицые слуги почтительно сняли немолодую даму в красно-синем с ромбами дорожном костюме и багряной шляпе, повязанной под подбородком. Приезжая вызвала у меня оторопь.
Но Киран подтолкнул, и я пошла встречать будущую хозяйку «Логова драконов», надевая на лицо приветливую улыбку.
Дама была жилистой, и несмотря на возраст, весьма крепкой, с цепкими раскосыми глазами и поджатыми до состояния узла красными губами на морщинистом лице. Оно напоминало мятый пергамент с неестественными пятнами румянца на острых скулах.
Не к месту подумалось, что кожа её дорожных сумок была куда новее. Но покупательница, которую звали мадам Зан Чжаши, не позволила мне мешкать и сразу взяла меня в оборот.
– Показывай дом, джан Ума. Я должна закончить дела, пока не приедет мой сын. Он здесь будет хозяином. Так и повесим над воротами, как принято в наших краях красную вывеску: «Ринзод Чжаши – Логово драконов», все сразу будут знать имя хозяина и кланяться ему.
Я вежливо улыбнулась.
– Как вам будет угодно, мадам Чжаши. Пойдёмте!
Старуха бесцеремонно схватила моё предплечье, развернула меня боком и обратно, рассматривая, как куклу.
– А ты хороша, джан Ума! Ладная, статная, кровь с молоком. Волос красивый, грудь торчком – вон как из платья выпирает. Нравиться будешь!
Я отстранилась от неё с возмущением.
– Прошу, не стоит. Давайте займёмся домом, – сказала я, с трудом проглотив колкость. – Чтобы вы успели закончить дела до приезда сына. Наш дом очень большой, и других построек во дворе много.
– Правильно, правильно, пойдём. – Старуха похлопала меня по щеке холодной рукой.
И я снова отшатнулась, зыркнув на кузена. Киран сделал мне знак глазами: мол, потерпи, скоро всё кончится. А терпеть было сложно. Старуха Чжаши была дотошной, совала нос во все углы, да и до меня не раз норовила дотронуться: то к волосам тянула свои костистые пальцы, то хлопала меня по ягодицам, одобрительно прицокивая.
Я резко обернулась на этот раз.
– Прекратите! – вспылила я. – Не трогайте меня больше!
Старуха глянула на меня так, словно ничего вопиющего она себе не позволяла. Цокнула зубом и покачала головой.
– Не должно молодой джан так со старшими разговаривать. Не учили, что ли?
– В наших краях другие правила, мадам, – рыкнула я. – Давайте уже закончим с домом и разойдёмся с миром.
Она вновь цокнула, качая с укором головой, словно я была невоспитанна и груба. И мы продолжили осматривать дом, к счастью, без её противных рук. Продавать родные стены такой ведьме совсем не хотелось, но брат уже договорился. и деньги нам нужны: в Орден целительниц без денежного взноса не примут.
Я провела покупательницу вниз, показывая помещения для слуг. Оттуда мы вышли под навес, к стойлу. Я вздрогнула: вместо привычных быков здесь топтались цератопсы. Наши с братом туры опасливо жались от чудовищ к стенке. По испуганным влажным глазам было ясно: если бы не кристалл подчинения, они бы уже мчались в панике прочь отсюда. Но пока пофыркивали и переминались, выставляя рога на всякий случай. Любой из цератопсов был больше их в полтора раза, а то и в два.
– В семье Чжаши никто на такой мелочи не ездит, – задрав нос, сказала старуха.
Я лишь сдержанно улыбнулась.
Один из плечистых слуг с закалённым ветрами и солнцем лицом медного оттенка поклонился ей.
– Хозяйка, а что с этим делать?
Он мотнул головой вправо, и я увидела на засыпанной сеном повозке, впряжённой в зеленоватого с малиновым пятном на воротнике цератопса, голого мужчину. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в сено. Рыжие вихры не позволяли увидеть его черты, но судя по атлетической спине и гладкой коже, он был молодым. Из сена виднелся только торс, остальное было прикрыто, рельефные руки были спутаны белесой бечевой за спиной.
– Позже разберёмся, я занята, – сказала старуха. – Оплётку не снимать.
– Кто это? – отчего-то снизив тон, спросила я.
Мне стало не по себе: нормальные люди не переезжают с места на место, прихватив с собой пленника. Но старуха словно от мошки отмахнулась.
– Нашли на дороге, неподалёку от вас в траве валялся.
– Ему плохо? – встревожилась я. – Я могу попробовать помочь, я обучалась у целительницы немного.
– Да нет, осмотрели мы его: здоровый. Просто спит, как убитый. Упился чем-то.
– А почему голый?
– Бродяга, видать. Наверняка собутыльники и обчистили. Отоспится, спросим.
– А зачем вы его связали?
Старуха выкатила на меня карие глаза, вид у неё сделался ещё более вздорный.
– Может, он буйный? Пока не расспросим, кристалл подчинения к нему рано применять.
Меня покоробило.
– Он же не животное…
– А кто ещё? Без документов, без одежды? Может, и без мозгов. Но ручищи видишь? То-то. Такая сила на подоворье пригодится, лишних слуг не бывает.
– А если он не захочет вам служить?
Старуха усмехнулась.
– Кто его спрашивать будет? Закон гор гласит: «Что на дороге нашёл, то твоё!» А как клеймом помечу, так и вовсе. Идём дальше, умаялась я.
Она обвела глазами десяток прислужников с похожими раскосыми лицами, те с готовностью закивали и начали кланяться. И я поняла, что спорить будет себе дороже. Хотя голого бродягу стало жаль. Даже если безумен или пьяница…
А спина у него была красивая – засмотришься. Ладно, подпишем сделку, я ещё раз подниму этот вопрос. А если ответят так же, сообщу по дороге отсюда либо стражам, когда встретятся, либо деревенскому старосте. Где это видано: из живого человека делать раба?!
Наконец, мы подошли к столовой, с которой начинали обход поместья. Старуха кряхтела и недовольно фыркала, явно устала. Как же я была рада тому, что сейчас закончим сделку, и мне больше не придётся ни видеть её, ни слышать. На редкость она была неприятной, и разило от неё духотой и ядовитой вздорностью так, что даже при открытых окнах становилось нечем дышать.
В столовой нас ждал Киран с двумя немолодыми мужчинами, такими же раскосыми, как хозяйка, с плоскими лицами, в бурых штанах и куртках из тонкой вывернутой кожи.
– Сядем, – сказал кузен, и я заметила, что его голос дрогнул.
Глянула на него обеспокоенно: его обманули с деньгами? Что-то не так?
Киран отвёл взгляд и почему-то показался на мгновение виноватым. Но, видимо, показалось. Он тут же улыбнулся, рука его инстинктивно похлопала по оттопырившемуся карману.
Я выдохнула: значит, всё в порядке.
Старуха села по одну сторону круглого дубового стола, Киран по другую. Мужчины отшагнули с почтением к окнам.
Я обошла стол и села рядом с Кираном. Он скроил странную мину и почему-то отодвинулся. Да уж, молод он ещё такие сделки совершать – слишком волнуется!
– Дом старый, – сказала старуха.
– Тем и ценен, потому что это не дом, а поместье с большой историей, с подворьем и угодьями. Всё, как вы хотели, – сказал кузен.
– Да, земли тут отменные, жирные, – кивнула старуха. – И довесок неплох. Где чего ещё искать, некогда нам. Берём всё.
Я глянула на Кирана: что за довесок?
Он подвинул к старухе бумаги на дом.
– Тогда как договаривались.
– С тобой мои помощники не расплатились? – сощурилась старуха.
– За первую часть – да. Теперь и вторая. – Он размашисто расписался и протянул старухе ещё одну бумагу.
– Киран, – не выдержала я. – Что за довесок? Какие части? Ты ещё что-то продал? Я тоже должна знать!
Кузен похлопал меня по руке и встал со скамьи. Моргнул, вновь виновато улыбнувшись.
– Извини, Ума, мне пришлось.
– За что «извини»?
Я хотела было вскочить, но с обеих сторон на мои плечи опустились ладони мужчин, не позволив мне встать. И вдруг я увидела помолвочный браслет на своём запястье. Откуда?!
– Киран! – прорычала я.
– Не знала? – хмыкнула, моргнув левым глазом, старуха. – Замуж он тебя выдал. За сына моего. Вот роспись, ерепениться поздно.
– Как замуж? – вскипела я. – При чём тут его роспись?! А меня кто спрашивал?! Вы что, скот продаёте?! Я не давала согласия!
Мужчины вдавили меня обратно в скамью, заставив сесть.
– Невоспитанная джан, много учить придётся, – покривилась старуха и щёлкнула пальцами. – Зато красивая и здоровая.
Что-то коснулось моих ног, я зыркнула под стол – белесые путы, тонкие, гибкие, быстро обвились вокруг моих лодыжек. И на щиколотках повисли два алых кристалла повиновения. Что?!
– Снимите это немедленно! – крикнула я, закипая от ярости.
– Муж распутает, в постели. Или сильнее запутает, чтобы не дёргалась. Уж как ему понравится, – сказала старуха и встала с грозным видом. – По закону вашей страны, старший мужчина имеет право решать судьбу женщин в семье. И замуж выдавать.
В голове моей зашумело: был такой закон, но никто к нему не обращался в нашей семье. Никогда! Неволить у нас было не принято! Мне даже родители позволили учиться! Я бы же два года была в Ордене, если бы не эпидемия!
Предатель Киран не смотрел на меня, а старуха продолжала:
– Кроме вас в роду Яни больше нет никого, помощники проверили. Значит, он решил, ты подчинилась. Всё на этом. Твой двоюродный брат получил выкуп, нам некогда поисками невест заниматься, мы тут люди чужие. А здоровых нынче мало, днём с огнём не найдёшь.
– Я буду жаловаться Святейшему Совету, – процедила сквозь зубы я.
– Что толку? – выпятила губу старуха. – Или ты совсем дура? Мой сын – человек занятой, ему кто-то должен постель греть и ноги растирать после дороги. Это будешь ты, Ума! В богатую семью попала. Смирись и благодари.
Она протянула руку мне под губы для поцелуя.
– Не буду! – прорычала я, пытаясь тщетно высвободить ноги. – Как ты посмел, Киран?! Как совести твоей хватило?!
Кузен виновато улыбнулся и попятился к двери, подтянув со стула рядом увесистый кожаный мешок. В том звякнули монеты. Хлопнула дверь, и он за ней скрылся. Но так ничего и не сказал! Подонок!
Вне себя от гнева я вскинула глаза на старуху и крикнула:
– Вы кусок мяса на базаре выбираете или жену сыну? Кто так поступает?
– У-у, ретивая, – покачала головой старуха. – Ничего, сын приедет, притихнешь сразу. Он динозавров загоняет, кого на мясо, кого в укрощение. И тебя объездит. Притихнешь! И голос на меня не смей повышать!
В руках старухи откуда ни возьмись взялась плеть.
– Я ему не понравлюсь… – сказала я с едкой ухмылкой, хотя на самом деле чувствовала себя загнанной в угол добычей, – с путами на ногах и прислужниками старухи, которые продолжали давать мне на плечи, я даже пошевелиться толком не могла!
Нелюди! Им плевать на моё мнение. В груди клокотало. Да как так вообще может быть?!
Старуха наклонилась в мою сторону и проговорила:
– Ты и дом – теперь наша собственность. В документах прописано. Об остальном забудь. Убежишь, найдём. Найдём и накажем так, что слезами пол мыть будешь. Будешь строптивой, скормим динозаврам. Сын мой к вечеру будет. До его приезда просидишь в комнате, подумаешь, поумнеешь. Говорят, ты образованная. Значит, сложишь два плюс два. Станешь послушной, ублажишь сына как должно, значит, хорошо жить будешь. Если нет… – Старуха ударила плетью о столешницу в паре сантиметров от меня. – На себя пеняй!