– Брат Игорь? – вскинул брови Иван Николаевич. – Впервые о таком слышу. Да, когда я повзрослел, мама рассказала мне о Раисе и Федоре, но упомянула, что они погибли в автокатастрофе. Но на меня история особого впечатления не произвела – я этих людей не помню, не знаю. Не та мать, что родила, а та, что воспитала и на ноги поставила. У меня были самые лучшие родители, Николай Филимонович и Фаина Викторовна. И брат в придачу. Он музыкант с мировым именем, постоянно на гастролях, редкий гость в Москве. Очень люблю и уважаю Витю, он мой лучший друг, родной человек, горжусь им. И поэтому никогда не распространяюсь о кровных родственниках. А кто такой этот Игорь? Из твоего рассказа следует сделать вывод, что он захребетник, лентяй. Ничего пока не добился, прикидывается гением, но это не комильфо. Не испытываю желания общаться с мужиком.
– У нас со Степаном такая же позиция, – призналась я. – Но есть нюанс. Елизавета – активная женщина. Когда она поняла, что мы с мужем не горим желанием ей помогать, со слезами на глазах сказала: «Очень не хочется, вот ни малейшего желания нет доставлять Ванечке неприятности, ведь он был любимым сыном моего Феденьки».
– Любимым сыном, – повторил Иван. – Настолько любимым, что до восемнадцати лет я и не подозревал о существовании папочки. Об алиментах молчу. Мои настоящие папа с мамой, те, которые меня воспитали, их никогда не получали.
– Далее она прибавила: «Но у меня не остается другого выхода, кроме как обратиться к прессе. Дам интервью холдингу «Болтун», расскажу все-все! Про самоубийство Раечки, про то, как директор ткацкого комбината выгнал нас с Феденькой из Москвы, о наших с мужем адских муках из-за Ванечки».
Зарецкий стукнул кулаком по столу.
– Какие такие адские муки могут быть из-за меня?!
Я продолжила:
– Федор и Елизавета ну очень переживали за тебя, когда их вынудили бросить тебя в Москве. Их общий ребенок Игорь ночами не спал, ручонки к фото братика тянул, рыдал: «Где мой Ванечка?» Гарик получил травму на всю жизнь, поэтому до сих пор не способен выбрать свой путь! Страдает от горя, разлуки.
– Издеваешься? – прищурился Зарецкий.
– Цитирую Елизавету. Сейчас ситуация такова. Женщина обожает сына, а тот куда-то делся. Морозова в тревоге. Не исключаю, что мужчине надоела заботливая мамочка, и он просто утек от нее и адреса не оставил. Задушила его мать своим горячим чувством. Или с гением случилось нечто нехорошее.
– Или он попросту пьет где-то водку и жрет за чужой счет шашлык, – высказался Зарецкий.
– Все названные варианты возможны, – кивнула я. – Но если мы откажемся работать с Морозовой, она прямиком порулит в «Болтун». А там обрадуются – ну наконец-то у них ведро дерьма на белого и пушистого Зарецкого! Мать ему – не мать, а биологическая родительница из окна выбросилась. Отец – не отец, настоящего папашу выгнали из Москвы. С родным братом дел Иван Николаевич иметь не желает. Несчастный Игорь от переживаний лишился возможности работать.
Я посмотрела на Зарецкого.
– Продолжать?
– Не надо, – отмахнулся Иван. – Что предлагаешь?
– Попробуем найти великого гения, – улыбнулась я. – Елизавета не сумела назвать его друзей. Вспомнила лишь, что сыну часто звонил Базиль Московский-Достоевский.
– Экая фамилия звучная, – хмыкнул Иван.
– Да, красивая, – согласилась я. – А имя теперь редкое. Степан нашел мужчину в соцсетях. Он танцор, художник, музыкант, писатель…
– Е-мое, – поморщился Зарецкий, – просто сборище талантов.
– Да, – хихикнула я, – там таких много.
– «Там» – это где? – поинтересовался Иван.
– Закрытый чат в «Телеграме», – объяснила я. – Вход – десять тысяч. Потом каждый месяц платишь пять за членство. Всего там сейчас тридцать пять человек. Кто под своим именем, кто спрятался под ником. Открыл приют для гениев Антон Михайлович Сергеев. Он литератор, выпустил за свой счет две книги детских сказок с очень интересными, оригинальными сюжетами. Вот, например, его творение «Шляпка сироты». Жила-была девушка, которую прозвали Тряпичницей. Кличку она получила, потому что весь день бегала с тряпкой. Девочке не повезло с малых лет. Ее мать умерла, отец женился на женщине с двумя дочерьми, они почти ровесницы Тряпичницы. Мачеха невзлюбила ребенка от первого брака супруга, заставляла сиротку с утра до вечера работать, а своих деток баловала. И тут местный принц решил жениться, пригласил всех невест на бал. Тряпичница тоже получила билет, но у нее не было приличной одежды. На помощь бедной во всех смыслах этого слова девушке пришла фея. Она подарила ей платье, обувь, шляпку, карету, коней, но сказала: «Тебе следует уехать домой до полуночи. В полночь все исчезнет, ты останешься без кареты и лошадей». Тряпичница все поняла, но ее пригласил на танец принц. В полночь сиротка поняла, что опаздывает, и убежала из зала. Сын короля бросился за ней, но нашел только шляпку, которую обронила красавица. Как найти девушку? Слуги начали ездить по королевству, давать всем примерять головной убор… Мне продолжать?
– Это же сюжет сказки «Золушка»! – возмутился Иван. – Только там туфельку потеряли, а не шляпку. «Элефант» такое не опубликует, но за деньги автора, вполне вероятно, кто-то это выпустил.
– Повторюсь, что в чате меньше сорока подписчиков, – вернулась я к предыдущей теме, – и все они, как один, великие. Основная тема бесед – кто «величавее» всех. Там рассказы о потрясающих сюжетах, задуманных картинах, великолепных симфониях. Но, как говорится, весь пар уходит в гудок. Это просто треп. Готовых продуктов нет… Договорилась с Антоном Михайловичем о встрече.
– Назвалась своим именем? – прищурился Иван. – Если да, то не пей у него чай – точно отравит!
– К сожалению, работа на телевидении сделала меня узнаваемой, – вздохнула я. – Пришлось представиться. Но назвалась я Виолой Таракановой.
– И? – рассмеялся Зарецкий.
– Спокойно отреагировал, ждет меня. Офис у него в соседнем доме, идти отсюда минуту… Зашла рассказать тебе про брата. Не исключена возможность его появления в «Элефанте». Или Елизавета сюда явится.
– Не получится, – усмехнулся Зарецкий. – У нас пропускная система. Мимо охраны даже бабочка не пролетит.
– Каким образом тогда в прошлый понедельник к моему редактору проникла тетя с рукописью поэмы? – не сдалась я. – Как раз сидела у нее в кабинете! Цитирую первые строки, поэтесса начала их декламировать с порога: «Сказал мне голос в уши: «Пиши всегда, везде и много! Ты Богом поцелована в макушку, оттуда вырастут дубы поэмы и романов! Запомни все сюжеты моих слов и песен, и абзацев, и фраз простых. Начну с рождения медведя под Луной с звездой во лбу!..» Прости, дальше не помню! Мы от тети еле-еле избавились, охрана пришла минут через двадцать.
– Разберусь, – пробурчал Иван. – Ты что делаешь вечером?
– Есть интересные предложения? – вопросом на вопрос ответила я.
– Просто просьба, – улыбнулся Зарецкий. – Я сегодня должен посетить выставку современного искусства. Ее устраивает Кирилл Огнев. Мало того, что он мой друг, так еще и ближайший сосед по поселку. Неохота с ним отношения портить. Огнев очень просил прийти, может, придется дать комментарий прессе. Сделай одолжение, стань моей дамой на этом мероприятии!
Я кивнула.
– Ладно. Все равно Степан улетел в Барнаул.
– Отлично! – обрадовался Зарецкий. – Слушай, а что у тебя с зубами?
– Ничего, – удивилась я, – зубы как зубы.
– В зеркальце глянь.
Я вынула пудреницу и через пару секунд ахнула.