– Как день прошел? – спросил Степан, ставя передо мной чашку с чаем. – Правильно ли понял, что дядя-стоматолог лечит зубы пассами?
– Не совсем, – хихикнула я. – Хотя, кое в чем ты прав. Да, странные движения руками он делал, потом взял банку, кисточку и сообщил, что сделает мои зубы белоснежно-яркими!
– Ну-ка, улыбнись, – велел супруг.
Я живо выполнила просьбу.
– Не вижу никаких изменений, – разочарованно констатировал супруг.
– Тоже не заметила, – кивнула я, – но дантист сообщил, что его таинственная сиятельная суспензия…
Брови мужа встали домиком.
– Что?
– Сиятельная суспензия, – повторила я и расхохоталась.
– Сиятельный – то есть обладающий титулом сиятельства, – протянул Степан. – Сиятельный князь. Сиятельный граф. Сиятельная особа. К суспензии этот титул отношения не имеет. Вероятно, он имел в виду «сияющая».
– Возможно, – согласилась я. – Дантист долго рассказывал, как искал рецепт своего зелья и нашел его в Индии, в одном храме.
– А-а-а, – перебил меня Степа. – Сейчас договорю за тебя. Его туда привел местный житель за большие деньги, потому что туристов в это святилище не пускают. Мужика переодели, загримировали, сделали похожим на индуса…
– Можно подумать, что ты присутствовал при этом! – восхитилась я.
– В качестве завершающего аккорда стоматолог покрыл клыки одного из зрителей волшебной суспензией, и они засияли ярче бриллиантов! – договорил Степан.
– Роль кролика для испытаний досталась мне, – вздохнула я.
– Вот почему ты, придя домой, кинулась в ванную, – догадался Дмитриев.
– Именно так. На всякий случай старательно зубы почистила, и они не изменились. Ну, подожду, вдруг засияют.
Нашу мирную беседу прервал звонок в дверь.
– Время – одиннадцать вечера, – удивился Степа.
Я встала.
– Пойду открою.
– Сиди, – остановил меня муж, ушел и через пару секунд крикнул: – Виола!
Я поняла, что что-то случилось, и поспешила в холл. А там на коленях головой в пол уткнулась женщина, которая приходила ко мне в гримерку. Степан пытался ее вразумить.
– Послушайте, падать на землю не надо. Если вам требуется помощь, просто объясните, в чем дело.
Незнакомка подняла голову.
– Гарик пропал!
– Кто это? – тут же поинтересовался мой муж.
– Мальчик ни в чем не виноват! – зашептала незнакомка. – И я тоже! Гарик родился после самоубийства женщины. А Ваня… Ваня… считает, что я влезла, все разрушила. Он под каблуком у Виолы, все об этом говорят, а она… Понимаете?
– Нет, – одновременно отозвались мы с супругом.
– Вставайте! – скомандовал Дмитриев. – У нас есть хороший чай, приятель из Шри-Ланка привез. И коврижка в придачу. Давайте сядем, и вы попробуете спокойно, последовательно рассказать все.
– Вы не поверите, – заплакала тетушка.
– Если пойму, что врете, сразу распрощаемся с вами, а если станет понятно, что у вас настоящая беда, в таком случае постараемся вам помочь. Истерика – плохой способ кому-либо что-то объяснить. Лучше говорить спокойно.
Женщина оперлась рукой о тумбочку, вытерла ладонями лицо и кивнула.
– Попробую.
– Пробуют еду, а дела делают, – пробурчал Дмитриев.
Спустя короткое время, когда мы все сели за стол, Степан начал:
– Как вас зовут?
– Елизавета Морозова, – представилась женщина и заплакала. – Всегда кажусь моложе, чем я есть. Отец Вани… Зарецкого… он… называл меня… крошечкой… Умер не так давно.
Морозова замолчала.
– Федор Олегович скончался много лет назад, – осторожно напомнила я. – Иван воспитывался в семье близкой подруги его матери. На момент кончины биологических родителей он был маленький совсем. Его отец и мать погибли в аварии. Подробностей никаких не знаю.
Елизавета вытерла слезы рукавом платья.
– Откуда у вас эта информация?
– От Ивана Николаевича, – сообщила я. – Он до восемнадцати лет считал, что Николай Филимонович и Фаина Викторовна его родители, а Витя – брат. Потом ему сказали правду, что он появился на свет в другой семье, его отец – Федор Олегович Павлов, мать звали Раисой, они жертвы ДТП. Зарецкие и Павловы были близкими друзьями, поэтому Фаина и Николай усыновили Ваню.
– На самом деле все не так! Раечка не разбилась в аварии, а совершила самоубийство! А Федор Олегович скончался не так давно! – выпалила гостья.
Я не сумела скрыть своего удивления.
– Вы уверены? Зарецкий ездит на кладбище, где похоронены его биологические родители. Там же лежат те, кого он считал матерью и отцом. Не так давно Иван захотел привести в порядок погребение – на памятнике стерлись буквы. Зарецкий нанял мастеров, они красиво все позолотили. И еще мужчина заботится о могиле Федора Олеговича и Раисы. Я иногда езжу с Иваном почтить память покойных. Хорошо помню, что на надгробии указана одна дата смерти супругов… Простите, а вы кто?
– Вдова Федора Олеговича, – прошептала Елизавета. – Но я не виновата. Он не рассказывал о жене и сыне, я считала его свободным. И вообще-то…
Я потерла лоб.
– Давайте по порядку, последовательно. Мы сейчас ничего не понимаем.
– Да, – подтвердил Степан, – хочется упорядочить информацию.
– Простите, простите, – снова заплакала гостья, – очень трудно мне! Конечно, я потом все узнала! Все! Абсолютно! Но разве мы кому-то мешали? Наоборот! Жили тихо, Федор ни разу Ваню не побеспокоил. И я бы не пришла, тайны все с собой на тот свет унесла. Но Гарик… Гарик… он создал гениальный роман, а вы испугались конкуренции!
Из уст гостьи полился рассказ. Сначала он показался мне бессвязным, но потом сложилась история.