Ху Фэйцинь покинул трапезную незадолго до конца обеда, сославшись на недомогание. Едва он завернул за угол, его вырвало. Императрица, ушедшая вслед за ним, взяла его за плечи и повела в Южный цветочный павильон.
– Тебе не стоило пить вино, А-Цинь, – мягко сказала она.
Ху Фэйцинь ничего не ответил. Вырвало его не от вина, а от собственных поступков. Ему стало мерзко от самого себя. Он успешно притворился тем, кем его желал видеть отец – воплощённым высокомерием, каким был и сам.
Мать усадила его на кровать, подала чашу с целебным отваром. Он слабо улыбнулся в знак благодарности.
– А-Цинь, – с силой сказала она.
Ху Фэйцинь вздохнул:
– Матушка, не будем об этом. Что случилось, то случилось. Ничего уже не исправить.
Ху Фэйцинь сунул руку за пазуху, вытащил сферу с Недопёском и на раскрытой ладони протянул ей:
– Но кого-то мне всё же удалось спасти.
– А что это? – с опаской спросила императрица.
– Один из тех, кого отец велел уничтожить.
– Но ведь… это всего лишь лисёнок? – после паузы спросила она.
– Таковы лисьи демоны мира смертных, – сказал Ху Фэйцинь.
Недопёсок, который давно уже не спал и подслушивал – по старой привычке, уселся в пристойной позе и очень вежливо приветствовал императрицу, назвав её «матушкой моего шисюна».
– Какой вежливый маленький демон, – невольно засмеялась богиня небесных зеркал. – Как, ты сказал, тебя зовут?
– Недопёсок, – сказал Недопёсок, завиляв обоими хвостами.
– Какое неблагозвучное имя, – сказала она. – Я буду звать тебя Сяоху[6].
– Шисюн, – просиял Недопёсок, – у меня появилось настоящее имя!
– Да, – невольно заулыбался Ху Фэйцинь.
Богиня небесных зеркал поглядела на сына изумлённо. Эта улыбка ничего общего не имела с его обычными улыбками, даже когда он был всего лишь Четвёртым циньваном. Она никогда не видела, чтобы он улыбался так искренне, словно светился изнутри. Она невольно подумала, что жизнь в мире смертных пошла ему на пользу и… что он никогда не будет улыбаться так, став Тайцзы.
– Раз теперь ты лисий дух, – продолжал Ху Фэйцинь, – то и имя у тебя должно быть благозвучное. Хоть ты в итоге и стал очередным Сяо…
Лицо его исказилось, он не договорил и накрыл лицо ладонью. Плечи его вздрогнули и опустились.
– А-Цинь? – испуганно воскликнула богиня небесных зеркал.
– Я в порядке, – с усилием выговорил Ху Фэйцинь, ложась. – Это всего лишь слабость после перехода. Мне… нужно отдохнуть.
Он закрыл глаза.
Сяоху никак не мог сообразить, как ему добраться до Ху Фэйциня: духовная сфера просто висела в воздухе. Наконец он, встав на все четыре лапы и перебирая ими, как белка в колесе, докатил сферу по воздуху к изголовью Ху Фэйциня.
– Шисюн, – сказал он дрожащим голосом, – не расстраивайся. Я-то всегда буду с тобой, что бы ни случилось! Я в тебя верю.
Ху Фэйцинь едва заметно улыбнулся, но глаз не открыл. Спать он не мог, но в полузабытьи слышал, как императрица разговаривает с Сяоху. Кажется, она подарила ему зеркальце, говоря: «Смотрись в него почаще. Зеркала любят, когда в них смотрят. И показывай ему, что находится вокруг тебя».
– Шисюн, – воскликнул Сяоху, – у меня теперь есть собственное зеркальце! Я смогу в него смотреться и считать хвосты. Шисюн сказал, что когда я окрепну, то смогу обрести новое тело…
Ху Фэйцинь улыбнулся снова. Он несколько отвлёкся, слушая Недопёска, внутри стало спокойно, Лисье пламя привычно улеглось вокруг тринадцатого языка.
К тому моменту, когда полузабытье прошло, Ху Фэйцинь уже знал, что ему делать.