Глава 5 Василиса

– Здравствуй, Василиса. Я рад, что ты согласилась встретиться.

Поднимаю взгляд и наталкиваюсь на осторожную улыбку. Внутри что-то болезненно покалывает, но я не подаю вида. Это секундное чувство исчезает, его сменяет привычное и понятное равнодушие. Натренированное, отточенное. Заученное.

Мужчина занимает место напротив, а я смотрю на экран телефона:

– У меня полчаса, очень много дел.

Я не вру, действительно не люблю тратить время попусту. Нужно готовиться к экзаменам, к тому же Максим должен заехать – я уже прикинула, на что обратить его внимание в курсовой.

И доклад ещё этот.

Воспоминание о наглом самоуверенном Горском отгоняю прочь. Меня злит собственная реакция, все мысли так или иначе возвращаются к оценке поведения этого хама. И всё же хочу получить место в его компании, поэтому нужно сосредоточиться на материале, а не на том, как он бесцеремонно вторгался в моё личное пространство.

– Говори, что хотел, и пойду, – тороплю я.

Но мужчина медлит. Внимательно разглядывает меня и, возможно, действительно рад нашей встрече, но вот сама испытываю чувства смешанные.

– Как твоя учёба? – начинает он.

– Всё замечательно.

– Нет проблем с зачётами? Если возникнут, у меня есть кое-какие связи…

– Проблем нет. Я сама сдаю экзамены, зачеты, сама пишу курсовые. Так что меня твои связи не интересуют.

Хмыкает и качает головой.

– А как скоро у тебя практика?

– Как раз сейчас вместо того, чтобы готовиться к важным лекциям перед практикой, сижу здесь.

Возможно, звучит грубо, но это правда. Я привыкла решать свои проблемы сама. Впрочем, у меня нет трудностей. А если бы и были, человек напротив стал бы последним на планете, к кому бы я обратилась.

Мой собеседник участливо сдвигает брови, как будто не замечая моего настроя:

– Есть планы, куда устроиться?

– Да. Рассматриваю несколько компаний.

Холодом, с которым я отвечаю на вопросы, можно остужать бурлящую лаву. Но с сидящим напротив меня мужчиной температурный приём в голосе не срабатывает, потому что он невозмутимо продолжает:

– Возможно, ты слышала про фирму «Армада». Ты могла бы устроиться туда…

Я напрягаюсь и вопросительно сдвигаю брови.

– И каким образом?

– Это моя компания. Мы занимаем достойное место в своей сфере. И в будущем ты могла бы сделать неплохую карьеру…

– Я же сказала, мне ничего не нужно, – отрезаю тут же.

Не знаю, зачем нахожусь здесь. Наверно, в глубине души я хочу дать ему шанс. Какая-то часть меня не такая уж черствая, как я хочу это показать, и возможно, было бы правильно заполнить пробелы прошлого. Но сейчас понимаю, что просто не готова.

Фирма, которую назвал мужчина, я знаю. Она действительно крупная, хоть и уступает консалтингу Горского. Однако если мне не удастся выбить место у последнего, то предложенный вариант стал бы отличной альтернативой.

Вот только гордость не позволяет мне принять столь заманчивое на первый взгляд предложение.

– Прости, мне пора.

Я немного нервно беру сумку, которую поставила на соседний стул, и собираюсь встать, но ловлю укоризненный взгляд:

– Зачем ты так, Василиса? – Сердце на мгновение сжимается от интонации, с которой вопрос произнесен. Просящей, виноватой. Но я сдерживаюсь и ни одной эмоцией не показываю слабости. – Я ведь правда хочу помочь. А ты шанса не даешь.

И вот теперь внутри начинает дребезжать от подступающего к горлу кома. Помочь.

Где он был, когда его помощь была действительно нужна?

– Ты уже достаточно помог. Когда решил откупиться и снять с себя ответственность.

– Василиса…

– Ты однажды вычеркнул нас из своей жизни, – озвучиваю давнюю обиду. Давнюю – потому что когда-то уже смирилась. Но сейчас хочу высказать: – Я всерьёз не понимаю, зачем ты появился, – продолжаю, сделав вздох. – И почему вдруг вспоминаешь, что у тебя есть дочь, появление на свет которой ты бы предпочел предотвратить. Но вот, я здесь.

Теперь не медлю, быстро поднимаюсь и иду на выход, ругая себя, что вообще на что-то надеялась. На что только?

Что буду мило беседовать, улыбаться?

Что вмиг забуду, как долго он в моей жизни не появлялся?

Нет, невозможно всё это вычеркнуть.

Я нервно поправляю ремень на сумке и чуть не роняю телефон, когда достаю его. И лишь выбирая из списка контактов имя «Максим», закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Дрожащие руки выдают мое состояние, и нужно немного успокоиться.

Потому что мужчина, который остался в кафе и который наверняка с укором смотрел мне вслед – мой отец. И когда-то он настаивал, чтобы моя мать сделала аборт.

Он был уверен, она так и поступила.

Но мама выбрала меня.

* * *

К дому подхожу в ужасном настроении. Перед глазами так и стоит виноватый взгляд человека, который считается моим биологическим отцом.

Автомобильный сигнал резко вырывает из мыслей. Я оборачиваюсь и выдыхаю – из синего спорткара выходит Макс и направляется ко мне.

– Привет, зай. – Он подходит почти в плотную, я тут же оказываюсь в кольце его рук. Макс целует меня и, отстранившись, добавляет: – Поедем ко мне?

– Можно и у меня позаниматься. Мама с подругой встречается сегодня, поздно придет, она не будет нам мешать.

Максим как будто не особо и доволен.

– Вась, ну ты чего, – он наклоняется и полушёпотом произносит, притягивая к себе: – Давай в другой раз позанимаемся наукой. Уйма времени ещё. А может, куда-нибудь сходим, давно ведь не были. Как тебе идея?

Вообще-то идея мне не по душе. И я тут же хочу об этом сообщить, но Максим как будто уже всё решил, потому что прикладывает палец к губам, словно призывает молчать.

Сам же спросил, как мне идея!

– И вообще, я соскучился. А ещё у меня для тебя сюрприз.

Разин снова наклоняется. Эта близость сейчас отчего-то неимоверно раздражает.

– Какой? – отстраняюсь я, Макс выгибает бровь:

– Если скажу – тогда это будет не сюрприз.

– Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы, и вообще, – я всё-таки выбираюсь из объятий и становлюсь перед Максом. – Ты должен разобраться с курсовой! Я полночи сидела вчера, чтобы сегодня успеть всё объяснить, потому что завтра подготовка к семинару, а потом сам семинар. А ещё мне доклад делать. И это помимо домашки по другим предметам. Нет у нас уймы времени!

Я выпаливаю это так громко, что Макс поднимает обе руки, будто сдается и растягивает губы в слабой улыбке:

– Ладно-ладно, понял. Как скажешь, зай. Сюрприз подождет. Чаем хоть напоишь?

Киваю и молча иду к подъезду.

Возможно, я перегнула палку. Макс ведь не виноват, что у меня не задалось утро. И день.

Вся надежда на вечер.

Но как окажется позже, надеюсь я напрасно.

* * *

– Что за доклад?

Макс ставит чашку и оглядывает кухню. Он здесь уже бывал, да, конечно, это не его двухуровневая квартира в престижном районе. Ремонт мы с мамой делали своими силами, и он вполне сносно смотрится. Чисто, уютно, хоть и без изысков.

Я почти уверена, Максу нет дела до моего доклада. Просто ради того, чтобы паузу заполнить, спрашивает. Видимо, он до сих пор впечатлен моей речью, потому что пытается говорить об учебе. И хоть сам принимает расслабленный вид, я напрягаюсь.

Доклад – не совсем то, что я хотела бы сейчас обсуждать.

– Горский дал задание, – стараюсь говорить максимально спокойно, а Макс вдруг переводит на меня взгляд и прищуривается. Становится ещё более неуютно.

– Горский?

– Новый преподаватель, которого Саргасов притащил.

Разин что, правда, меня слушает?

С одной стороны, всё же смягчаюсь, Макс такой, какой есть. Немного безответственно подходит к вопросу учебы, но все же умеет быть учтивым и заботится обо мне. Вот только сейчас лучше бы он не провлял интереса к моим делам, потому что я изо всех сил стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица.

И зачем он так на Горского отреагировал?

От этого чувствую себя немного виноватой. И вроде бы ничего такого не творила, это Руслан Альбертович позволял себе недопустимые вещи! А всё равно перед Максимом неудобно.

– И лекцию которого ты прогулял, – добавляю, стараясь сменить тему. – А тема, между прочим, пересекается с твоей курсовой.

Макс усмехается и придвигается ближе.

– Я лучше твою лекцию послушаю, Вась.

– Вот и хорошо. Тогда пойдём в комнату, там удобнее заниматься, – игнорирую я его подмигивание и, забирая чашки, встаю к раковине. Максим позади вздыхает.

– Согласен.

И добавляет тише:

– И не только лекциями.

Мы перемещаемся в мою комнату, и, сидя на диване, я какое-то время объясняю написанное в курсовой. Но в какой-то момент замечаю, что Макс меня не слушает вовсе. Он смотрит своим темным взглядом и придвигается ближе, а я замираю на полуслове.

– …Если рассматривать это с точки зрения… – снова запинаюсь, когда Разин бросает взгляд на мои губы. – Макс!

– Вась, ты такая красивая, – отвечает полушепотом тот.

Я распахиваю глаза. Пользуясь моим замешательством, Разин впивается в мои губы. Сначала я отвечаю по привычке, а потом чувствую дискомфорт.

– Ну чего ты такая напряженная? – отрывается от моих губ. – Расслабься, Вась. Я же просто тебя целую.

Он снова накрывает мои губы своими, но теперь напирает так, что я теряю равновесие и спустя мгновение лежу на спине, прижатая Максом. Его движения совсем не осторожные, настойчивые, и меня это злит. Резко отпихиваю его:

– Прекрати, Макс!

– Ты чего? – всё же останавливается он, а я тяжело дышу:

– Слезь с меня!

– Я же ничего не…

– Убери руки!

Макс встает, подняв брови. Качает головой.

– Ты сегодня в плохом настроении?

– Я, кажется, доступно объяснила, что нам надо заниматься.

– Я и занимался, – он широко улыбается, это бесит.

– Учебой!

– Слушай, ты можешь хоть иногда не думать о науке? Курсовая готова, как-нибудь сдам.

– Вот именно. Ты вообще ни разу не взглянул на нее. Ты сам иногда хоть о чем-то думаешь, кроме развлечений? Зачем думать о курсовой, и правда. Потому что все уже готово. За тебя написано. Иногда мне кажется, ты со мной только из-за домашних работ, которые я делаю за тебя!

Слова Ани вылетают из меня, будто я сама так считаю, но это неправда. Просто завожусь. День напряженный, и да, я не в настроении, но обычно умею держать себя в руках. Но когда дело доходит до близости с Максом… Я не могу.

То есть умом понимаю, что пора, что мы вместе, и он ждет от меня кроме невинных поцелуев нечто большее, но я не… чувствую, что пришло время.

Он обещал ждать, и что вообще всё понимает и ему это даже нравится. Ну что я отличаюсь от сокурсниц, которые девственности лишились давным-давно. Но вот эти его намеки и «сюрпризы» напрягают.

– Считаешь, я с тобой из-за этих гребанных конспектов?

Макс кивает головой на ноутбук. Он теперь меня совсем отпускает и поднимается, я следую за ним, одергиваю юбку, поправляю выбившуюся блузку.

– А знаешь, ты права. Нихрена о курсовой я думать не могу. Потому что всё время мысли о тебе.

Он разворачивается и идет в прихожую. И теперь я чувствую себя паршиво.

Обидела Макса просто потому, что с утра день не задался.

Кофе на блузке, телефон Горского, а потом ещё вся лекция с его подколами, и вишенкой на торте – очередное хамское поведение с его стороны и доклад. Плюс встреча «с отцом».

И Макс, который, видимо, решил, что я жду его решительных действий.

– Макс, подожди, – догоняю его в прихожей, он уже обувается и почти выходит, но на пороге оборачивается.

– Знаешь, Вась, я уже не знаю, с какой стороны к тебе подойти. Иногда мне кажется, ты совсем ничего ко мне не испытываешь. Ты вообще умеешь чувствовать что-то к обычному человеку, а не к формулам и научным работам? Ну же, ответь.

Но я молчу, мне стыдно, что я его обвинила в том, чего нет. Но его слова больно цепляют за живое – мне нравится Макс, но не уверена, что способна его… хотеть. Что вообще мне нужен секс. Может, я фригидная?

Макс на мое молчание ухмыляется:

– Ясно, Вась. Можешь ничего не говорить.

Дверь захлопывается, и спустя пару минут я тоже покидаю квартиру, но синее авто уже скрывается за поворотом с диким ревом.

Впрочем, я наверно, рада такому раскладу. Что бы я сейчас ему сказала?

Оглядываюсь, обнимая себя за плечи. Ежусь. Весенний вечер уже опустился на улицы города сумерками и легкой дымкой. Прохлада остужает разгоряченные щеки – домой идти не хочу. Решаю прогуляться и теперь шагаю по тротуару в сторону центра.

Через несколько кварталов останавливаюсь у кафе, в котором мы с Максим однажды были. Там уютно, мало народа, и по вечерам играет живая музыка. И хоть по моим меркам зашкаливающий ценник, но от одного кофе не убудет, а мне необходимо привести мысли в порядок.

Заняв столик, отправляюсь к туалетным комнатам руки помыть. Не понимаю, почему люди игнорируют такое простое правило – это же не сложно, и риск подхватить заразу снижается. Я заодно слегка промакиваю лицо, освежаясь. И выхожу с твердым намерением хотя бы написать Максу и извиниться.

Но выныривая из-за угла, тут же замираю, оказываясь лицом к лицу с мужчиной. На этот раз я в него не впечатываюсь, но всё равно нахожусь слишком близко. Он, узнав меня, ухмыляется:

– Смирнова, вы меня преследуете? Это у вас такая фишка молодёжная – из-за угла выскакивать?

– Я… – от неожиданности все слова пропадают.

Какие тёмные у него глаза.

Чёрные почти.

И смотрит Горский так, что помимо воли по коже начинают бежать мурашки. У меня что-то похожее было только во время лекций по аналитике, где я первая догадалась применить формулу и справилась с заданием раньше всех.

Но сейчас чувства сильнее. Ярче.

Тело вдруг охватывает какое-то дурацкое оцепенение. Я словно в тиски зажата. Черт. Черт. Горский снова непозволительно близко!

– Да, я вас преследую! – выпаливаю, отмирая.

И тут же спешу вон из этого полутемного коридора, оставляя в его глубине Горского и все его чертовы взгляды. За столик плюхаюсь, как будто за мной кто-то гнался, подошедший официант поднимает брови:

– Я позже подойду, если вы не готовы…

– Не готова, – отрезаю, злясь на саму себя.

Я не готова.

Именно так говорю Разину, когда он пытается добиться от меня секса. Даже целоваться с ним нормально не могу, голову не отключаю. Ясно же, к чему может привести такой поцелуй. Но когда Горский просто взглядом окидывает – какая-то ерунда происходит, не должно быть так. Это неправильно.

Беру меню и бесполезно пялюсь в расплывшиеся буквы. Меня сейчас не страшат цифры напротив десертов, я их вообще сейчас не вижу!

Потому что расползающиеся с низа живота покалывающие импульсы точно не от формул.

Загрузка...