Кристофер
Даже временная комната этой худосочной блондинки похожа на розовый торт. Видимо, Энджи сама выкрасила стены во все оттенки пирожных. Слишком уж криво лежит краска.
– Отличная маскировка, – усмехаюсь я. – Никто и не подумает, что такая девушка размахивает ножами по ночам.
– Благодарю, – она склоняется в глубоком реверансе, придерживая пальцами длинный сарафан. Конечно же, розового цвета.
– Чем обязан столь пылкой встрече?
– Нам нужно кое-что обсудить, мистер Хейз. Прошу, присаживайтесь.
Она указывает на кресло, накрытое розовым пушистым пледом, и я непроизвольно морщусь.
Нет никакого желания подыгрывать ей.
Однако не стоит её недооценивать.
Энджи сумела застать меня врасплох и приставила к горлу нож. А при моих обострившихся способностях это большая редкость. Такое удавалось провернуть лишь Итану. И то только после введения ему ND-1.
Когда я занимаю отведённое место, Энджи садится на кровать, прямо напротив меня.
– Говори.
– Торопитесь к Лили, мистер Хейз? Можете не торопиться, вы в любом случае опоздали: она давно спит. В последнее время Лили рано ложится. Но я позволю вам попрощаться с ней. А потом вы умрёте. Ничего личного, мистер Хейз. Вы перешли черту, и я должна вас устранить. Если окажете сопротивление, то утянете за собой всех, кто находится в этом доме.
– Кто ты такая?
– Простите, что не представилась. С памятью временами беда, – она усмехается. – Меня зовут Анджелина Морга́на. Но, пожалуйста, зовите меня Энджи, мне так больше нравится.
– Морга́на? Это что, шутка?
– Так вы уже слышали о нас? Значит, эту часть я могу опустить. Скажу лишь, что я не вхожу в шестёрку, о которой вам известно. Я работаю на них. Трейси Морга́на – моя мать. Мне поручили следить за происходящим на острове. Морга́на обычно не вмешивается во внутренние дела Жнецов, мы просто наблюдаем. Но ваши действия не понравились моим боссам. Вы слишком наглый, а от таких людей Морга́на избавляются. Уж не знаю, каким образом вы избежали наказания, но раз Жнецы не убили вас, это сделаю я. Мне было приказано ждать здесь на случай, если вы вернётесь. Я сказала что-то смешное? Чему вы улыбаетесь, мистер Хейз?
– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Что-что?
– Я как раз хотел передать Морга́не послание. И тут такое чудесное совпадение.
– Это не совпадение, мистер Хейз, ничего такого. Морга́на следят за всем, что происходит. Орден Жнецов подчиняется нам, и, разумеется, Морга́на давно внедрили в него своих людей.
– Тогда вам должно быть известно, что Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место.
– Невозможно. Жнецы верны нам и не раз доказывали это. Но вы не умеете быть послушным, моих боссов сильно возмутила ваша самодеятельность. В будущем вы можете создать проблемы внутри ордена, поэтому приказано вас убрать. Однако, прошу, утолите моё любопытство и скажите, как вам удалось запудрить Жнецам головы и вымолить прощение? Вы ведь устроили настоящий хаос и помогли сбежать добыче.
– Чем ты вообще занималась на острове, раз задаёшь такие тупые вопросы?
– Тем же, чем и все артисты. Выживала, участвуя в играх. Морга́на не вмешиваются во внутренние дела Жнецов, но приглядывают. Однако из-за наложенных ограничений я на какое-то время потеряла связь с материком. Хорошо, что Фред добрый. Когда мы прибыли сюда, он разрешил нам звонить и не всегда присутствовал при разговоре. Один раз он вышел покурить, и я этим воспользовалась. Приговор Морга́ны окончательный: вы должны умереть, мистер Хейз, потому что представляете угрозу для наших верных соратников.
– Что за бред ты несёшь? Жнецы верны Морга́не? Не смеши меня, иначе я решу, что ты работаешь на идиотов.
– Следите за словами, мистер Хейз.
– Но ты ведь говоришь, что Морга́на всё контролируют и внедрили в орден Жнецов своих людей. И на каких ступенях находятся ваши люди? Кто-то из лидеров ордена работает на Морга́ну?
– Жнецы – это древний и самобытный орден, мистер Хейз. В лидеры не избирают кого-то со стороны. Главы всех двенадцати семей Нью-Кройда сами выбирают себе преемников. Как правило, это кто-то из семьи. Посторонним туда никак не влезть. Если проворачивать такое, то не обойдётся без принуждения. Но Морга́на не хотят ссориться со Жнецами. Они давно сотрудничают с нами, нет нужны столь открыто подавлять их.
– Выходит, Морга́не неизвестно о сыворотках и планах Жнецов.
– Мы знаем о разработках Андерсона, мистер Хейз. Жнецы рассказали о своих исследованиях.
– А об истинной цели поведать «забыли», – усмехаюсь я.
– Что вы имеете в виду?
– Жнецы хотят свергнуть Морга́ну и занять их место, поэтому и занялись созданием послушной армии и сывороток, способных влиять на человеческую ДНК. Вот что ты должна передать своим боссам.
– Пытаетесь выторговать жизнь? Клевета наказуема, мистер Хейз.
– Сначала проверьте информацию. Хотя как вы сможете это сделать, если у вас нет доступа на собрание лидеров ордена? Никак. Выходит, Морга́на не так уж и всесильны. Вас обвели вокруг пальца ваши же марионетки.
– Осторожнее, мистер Хейз. Вы ходите по очень тонкому льду. Он вот-вот треснет.
– Давай так: я принесу тебе аудиозапись с завтрашнего собрания лидеров, и ты передашь её своим боссам. На этом и закончим сегодняшний разговор.
– Но…
– Я всё сказал. Им стоит это услышать, уж поверь. Они не поблагодарят тебя, если ты упустишь такую возможность. Один-два дня мало что решат. Если после услышанного, Морга́на всё ещё будут настроены от меня избавиться, я не стану сопротивляться. Но если они захотят сотрудничать, то скажи им, что у них появился свой человек, входящий в ядро ордена Жнецов.
– Я поняла вас. Хорошо, поступим так, как вы предлагаете. Но если попытаетесь сбежать…
Энджи делает многозначительную паузу, и я заканчиваю за неё:
– Ты найдёшь меня даже под землёй и перережешь мне глотку.
– Именно так. Спасибо за понимание, мистер Хейз.
– До завтра, Энджи, – говорю, вставая, затем направляюсь к выходу, но задерживаюсь в дверях. – А зачем ты обучалась балету? – спрашиваю, не оборачиваясь.
– Мне просто всегда это нравилось. Могу же я иметь хобби.
– И сколько вас таких?
– В смысле?
– Кто ещё был заслан Морга́ной под видом артистов балета?
– С чего вы взяли, что был кто-то ещё?
– Ты сказала «Мы уже заждались». Не «я», а «мы».
– Я имела в виду, что вас ждали все. Не стоит видеть подвох там, где его нет, мистер Хейз. Лучше идите к Лили. Она ждала вас больше всех.
Качаю головой и покидаю этот карикатурный домик белокурой Барби. Не верю я ей. Среди артистов явно есть ещё кто-то, связанный либо с Морга́ной, либо со Жнецами.
Дверь в комнату Брукс я открываю бесшумно. Она спит, отвернувшись к стене и выглядя при этом такой беззащитной.
Подхожу и присаживаюсь на край кровати. Мои пальцы сами тянутся к её щеке.
Мягкая. Нежная. Приятно пахнущая.
Моё обострившееся восприятие играет со мной злую шутку. Меня буквально раздирают противоречивые желания – всецело обладать ею и уберечь её от всего на свете, в том числе и от себя.
Относиться к ней как к безобидному младенцу – глупо. Брукс уже показала, что глубоко внутри неё есть стержень. И я это уважаю. Однако и считать, что она способна противостоять ордену, – верх безрассудности. Если Жнецы или Морга́на захотят надавить на меня, они используют Брукс. И она пострадает.
Мне всё равно, что обо мне думает весь мир и как он планирует со мной расправиться. Но её доверие я больше обманывать не хочу. Однако и всю правду я ей сказать не готов. Не хочу я обрушивать на неё информацию об объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть и всём происходящем. Не могу нацепить ей на палец кольцо и притащить на одобрение к Жнецам – я не имею никакого права подвергать Брукс такой опасности.
На что я рассчитывал, придя сюда? На что надеялся? Что мы поговорим, забудем обо всём плохом, сбежим на край света и проведём вместе остаток дней?
Смешно.
Я по уши увяз в опасной и грязной игре. Если отступлю сейчас – Лили сто процентов убьют.
Но находиться рядом со мной опасно. Я должен от неё отказаться и спрятать в надёжном месте. Это будет самым правильным решением.
Однако голос разума тонет в бурлящем шквале эмоций, что одолевают меня. И пока я ещё слышу его, я должен уйти.
– Мне тоже бывает страшно, Брукс, – шепчу я одними губами, продолжая касаться пальцами её щеки. – Я боюсь, что ты любишь меня не по своей воле, ведь вся твоя жизнь – это прихоть одного человека. Левингтон мёртв, но он словно всё ещё стоит рядом и наблюдает за мной, выжидая момент для нападения. Если я останусь с тобой, то подвергну твою жизнь опасности. Но если уйду – сдохну от этой чёртовой ломки. Однако ради тебя я готов умереть.
Наклоняюсь и целую её в висок.
– Мне жаль, что мы так и не станцевали вместе. Но больше всего меня тревожит вопрос: любила бы ты меня, если бы тебя для меня не создали?
Она тихонько стонет во сне, и я отстраняюсь. Затем встаю и отступаю на два шага. Мой голос в тишине комнаты кажется слишком громким, но последние слова скрывать шёпотом я не намерен:
– Прощай, Брукс. Если выживу, я найду тебя. Однако я не стану давать пустых обещаний и говорить, что обязательно к тебе вернусь. Я не знаю, как всё повернётся. Живи полной жизнью и не жди меня. Если найдёшь кого-то лучше, я не стану вмешиваться и всё рушить. Будь счастлива.
– Счастлива? – переспрашивает она, приподнимается на руках и поворачивается ко мне.
Её лицо припухло от сна, волосы спутались, и она выглядит очень милой. Я улыбаюсь, но нет в этой улыбке радости. Ведь я хочу большего, чем она способна вынести. Хоть я и не вижу в ней беззащитную жертву, однако мы никогда не были на равных, а теперь и подавно. Мои желания так эгоистичны.
– Я разбудил тебя. Прости.
– Счастлива? – снова переспрашивает она и откидывает одело, являя моему жадному взгляду тонкую шёлковую сорочку. – Так же счастлива, как когда выстрелила в тебя? Я думала, что ты умер! И убила тебя – я!
Брукс встаёт с постели, делает шаг мне навстречу. Её палец упирается в мою грудь.
– Вот сюда! Сюда я стреляла! Как ты можешь быть жив? Ты знал, что выживешь? Почему не сказал мне правду? Я даже не знаю, в чём эта правда заключается. Ты хотел уберечь меня? От чего именно? Что происходит, Кристофер? Кто ты, нахрен, такой?! Ты вообще человек?
Она смотрит на меня как на сложную задачку, которую никак не может разгадать и поэтому бесится. Вот только теперь я не досадная помеха на её пути, а чёртов торнадо или апокалипсис. И если она шагнёт туда, то сгинем мы вместе.
Злость в её зелёных глазах обжигает. Искрит молниями.
Напряжённые соски под тонкой сорочкой заставляют моё тело затвердеть.
Похоть и при обычном раскладе не поддаётся логике. Она вспыхивает под кожей и зудит в голове, застаёт врасплох и заставляет совершать настоящие безумства. А если всё это усилено манипуляциями Андерсона и помножено на побочный эффект от ND-1, то костёр получается нехилый.
Моё пальто распахнуто. Стоит Брукс опустить взгляд – и она увидит, что мои брюки не способны скрыть, как сильно я её хочу. Но Лили смотрит мне в глаза, продолжая задавать вопросы – теперь уже немые.
Я чувствую её тепло и запах. Она возбуждена и дрожит не только от ярости. Её тело тоже радо меня видеть. Но рада ли она?
Вряд ли. Хотя читать мысли я по-прежнему не могу. Досадно.
– Ты уверена, что хочешь услышать ответы? – спрашиваю нарочито низким голосом.
– Да.
– Правда способна убивать, мисс Брукс. Лучше оставайтесь в безопасности.
Я отступаю на шаг, и Лили повышает голос:
– Чёрт бы побрал эти твои «мисс»! Не хочешь говорить со мной? Тогда зачем ты сюда пришёл? Зачем вернулся? Говоришь, что оберегаешь меня, но это не так. Как я могу быть в безопасности, даже не зная, что мне угрожает? Жнецы? Ты? Или весь грёбаный мир? Молчишь? А знаешь, что? Это не я слабая для правды. Это ты слишком труслив, чтобы сказать мне это.
Брукс права. Мне страшно подпускать её слишком близко.
Способна ли она справиться с правдой?
Имею ли я право утаивать от неё информацию?
Имею ли право возложить этот груз на её плечи?
И имею ли право принимать решения за неё?
Ответ ведь очевиден. Она должна выбрать сама. Иначе все мои рассуждения об уважении – лицемерны.
Хотя кто я, если не лицемер? Я ведь хочу сделать Брукс своей во всех смыслах. Даже если это может ей навредить, искушение слишком сильное. И оно давно победило здравый смысл.
– Значит, ты настаиваешь?
– Определённо, да.
– Предупреждаю в последний раз: правда опасна.
– Чёрт подери, Кристофер! Говори уже. Я способна это вынести. И я не стану винить тебя, если со мной произойдёт что-то плохое. Узнать правду – это моё желание. Я сама приняла такое решение. Я хочу знать. Расскажи мне.
И я рассказываю ей – о Жнецах и их планах; о Морга́не; об Энджи; о сыворотках и их влиянии на людей; обо всём, что сделал и планирую совершить; о том, кто я, как появился на свет и какие изменения со мной произошли из-за ND-1; и так далее.
Умалчиваю я лишь о неминуемой свадьбе и объекте тысяча девятьсот пятьдесят шесть. Брукс никогда не узнает, что её создали лишь с одной целью: чтобы меня контролировать.
Но за благородным желанием оградить её от этой боли прячется эгоистичное – я не хочу, чтобы Брукс сомневалась в своей любви ко мне. Достаточно того, что эта мысль отравляет мою голову.
Когда мой рассказ подходит к концу, Брукс пятится, наталкивается на бортик кровати и бормочет:
– Это… это…
– Не то, что ты ожидала услышать, – усмехаясь, заканчиваю я за неё. – И не то, что ты можешь стойко принять.
– Мне… мне надо подумать… – шепчет она и устремляется к выходу.
Нет, не позволю.
Я планировал уйти, но она остановила меня. Я дал ей столько шансов отступить, но она шагнула мне навстречу – и ей не сбежать.
Теперь – нет.
– Стоять, – произношу, больше не сдерживая рвущиеся наружу желания.
Настигаю её и резко дёргаю на себя. Её затылок ударяется о мою грудь. Брукс издаёт протестующий звук, но сразу за ним из неё вырывается стон.
Толкаю её к стене и припечатываю к ней своим полыхающим телом. Правда раскрыта, мне незачем покидать её. Этой ночью Лили не скроется от меня. Да и вообще – никогда впредь.
– Кристофер… – всхлипывает Брукс, царапая ногтями стену, пока я расстёгиваю брюки. – Боже…
Задираю шёлковую сорочку, дёргаю желанные бёдра на себя и провожу пальцем между её ног. Она готова принять меня. Конечно, разве может быть иначе? Не в нашем случае.
Вряд ли Брукс понимает, откуда взялась её одержимость. Но сопротивляться ей всё равно не может. И я тоже не могу.
Моё зрение туманится, мысли покидают голову. Я наваливаюсь на Лили всем телом и прикусываю нежную шею, заставляя Брукс стонать.
Стоит войти в неё – и воздух взрывается.
А когда я начинаю двигаться – весь грёбаный мир летит к чертям.
Нам хватает нескольких минут, чтобы почти одновременно достичь разрядки. Но я не собираюсь заканчивать. Эта ночь только началась – и будь я проклят, если не выжму из неё всё.
Одержимость это, влияние ND-1 или последствия махинаций Андерсона – мне плевать. Я не просто хочу эту девушку. Она значит для меня больше, чем весь мир.
Наша связь вспыхнула резко и быстро – подобно пламени. Но я знаю, чувствую, что затушить её не хватит и всех океанов.
Мои бёдра ударяются о бёдра Брукс, когда я опрокидываю её на кровать и наваливаюсь сверху. Одежда всё ещё на нас, но кто сказал, что обязательно раздеваться? Достаточно обнажить лишь самые нужные участки тела.
Касаться её…
Ощущать…
Вдыхать её запах…
Это то, ради чего стоит жить.
Брукс стоит того, чтобы продолжать бороться – с собой, миром и несправедливостью. Бороться даже против самого себя.
Я считал, что недостоин любви и счастья, и я по-прежнему так думаю, но искушение обладать ею настолько велико, что я готов простить себе свои грехи.
Лишь бы быть рядом с ней…
Да.
Ради неё я готов не только умереть, но и жить.
– Лили, – шепчу я в её приоткрытые губы, оттягивая её волосы. – Посмотри на меня.
Она распахивает свои изумрудные глаза – и я шумно втягиваю воздух. Наши тела соединяются в бешеном ритме, а сердца стучат ещё быстрее.
– Лили… ты…
«Прекрасна» превращается в стон. Я не могу связать и двух слов от нахлынувшей страсти и жажды обладания. Вместо комплиментов я клеймлю её поцелуями, легонько прикусываю ключицы, скольжу губами по шее и оттягиваю нежную кожу зубами.
«Моя», – рычит жадный зверь внутри меня.
И в этом я с ним солидарен. Я бы очень… очень хотел провести всю жизнь рядом с ней. Чтобы каждый день видеть её улыбку.