Илья заметался. Нет, он пошёл было за первым Машиным мужем, но тут заорал Владик, которого полицейские усаживали в машину:
– Илюха! Спасай! Родителям скажи, срочно, прям сегодня же адвоката наймите! Самого лучшего адвоката! И да, отцу скажи, пусть не жилится, пусть продаёт свою неприкосновенную недвижку! Сейчас не до его глупостей!
Когда Илья проводил машину с братом и повернулся к тому месту, где только недавно был Хантеров, никого уже не было на опустевшей дачной улочке, притихшей от таких событий…
Маша вычёсывала собаку… Взмах руки, и, вместо пыльной шерсти с репьями и кусочками старого малинника, ещё одна полоса на шкуре здоровенного Малыша становится чистой, чуть ли не шёлковой.
– Красавец ты… Умник, – рассказывала разомлевшему псу Маша, вытирая глаза.
– И чего ты плачешь? – уточнил Хантеров, появившийся в дверях. – Всё уже закончилось… Почти.
– Ты ему не сказал, что я жива? – Маша не могла посмотреть на бывшего мужа – почему-то не получалось.
– Да он и не спрашивал как-то… Всё уточнял, где тело…
– Я слышала.
– И теперь рыдаешь из-за этого? – саркастически уточнил Хак. – Ты вроде плаксой никогда не была.
– Я и сейчас не плакса, – вздохнула Маша. – Спасибо тебе. Ты меня спас! Я не справилась бы сама.
– Не справилась бы, – согласился Хантеров, которому почему-то настойчиво казалось, что Маша отдаляется от него, куда-то уходит неумолимо и безнадёжно. – Такая семейка… Такой муженёк. Ну и куда ты собралась?
– Как куда? Домой. Ты же сказал, что всё закончилось… – Маша поднялась с пола, собрала шерсть и щётку, прихватила сумку.
– Там на улице твой супруг бегает! – предупредил Хантеров. – Ищет пятый угол и твоё тело…
– Ну когда-то же мне придётся с ним встретиться, – пожала плечами Маша, которая внезапно так устала, что просто сил не оставалось. – Да и домой надо.
– Слушай, а поехали в Карелию, а? Миронов там дом у озера купил, приглашал тебя…
В комнате было практически темно. Маленькая лампочка старого ночника, оставленного хозяевами на даче, давно не надеялась осветить комнату как следует, смирившись с ролью одинокого светлячка.
– Маш… Поехали, а? Ты просто отдохнёшь и всё… У тебя же отпуск. Да и эти тут поутихнут.
Маша только вздохнула. Дико хотелось согласиться, и пусть весь мир подождёт! Что, неужели же она не имеет право просто уехать? Уже даже рот открыла, чтобы согласиться, но сказала совсем другое:
– Нет, прости, Кирилл. Я не могу, – перед глазами как наяву стоял Илья, который умоляюще говорил ей, что ему нужна семья. А ещё, ещё огромной глыбой наваливалось осознание того, что она обязана… Много чего обязана сделать!
– Вернёшься к нему? – сухо спросил Хантеров.
– Тебе это так интересно? – сверкнула глазами Маша, дождалась кивка явно озадаченного бывшего мужа и добавила: – А слабо пойти и посмотреть?
Ну конечно, он пошёл. В любом случае, надо было подстраховать её первую встречу с тем тюфяком…
Тюфяк так и стоял посреди тёмной дачной улочки, схватившись за голову. Вид абсолютно потерянного во времени и пространстве человека усугублялся неестественной позой – он словно куда-то собирался идти, да так и замер в полушаге.
И весь этот памятник себе нерукотворный сфокусировался на Хантерове, который первым вышел из калитки дома напротив, а потом узрел Машу.
– Мааааашшшшаааа, – долгий вздох эхом пронёсся по улочке, оказав какое-то странное впечатление на громадного пса Малыша, упорно вышагивающего вместе с Машей. Пёс звучно чихнул, а потом ещё и ещё раз – аж в носу у бедняги засвербело.
– Маша, ты жива! – ошеломлённо вскрикнул Илья.
– Как видишь, – она словно со стороны смотрела на высокого, плечистого, симпатичного во всех отношениях мужчину, на то, как он кидается к ней, хватает за руки.
– Маша, Машенька, живая! А мне сказали, что ты… что тебя… нет! Но ты же живая! Какое счастье! Значит, всё замечательно!
Он попытался Машу обнять, но как-то так вышло, что между ними втиснулся соседский пёс, которого Машка давно подкармливала, и глуховато зарычал.
– Эй, а ты тут откуда? Пшёл… Маша, убери его! Что он тут вообще делает?
– Наверное, защищает.
– От меня? – изумился Илья. – Маша, я чуть с ума не сошёл, когда мне Влад сказал… И этот твой, – он кивнул на Хантерова. – Он же знал, что с тобой всё хорошо? Знал же, да? Так почему? Как он смел мне не сообщить, что всё это неправда?
– Смел? Это даже забавно, – хмыкнул Хантеров.
– Маша, почему он тут вообще? Прогони его! – Илья шёл за женой как привязанный.
– Он тут, потому что спасал мне жизнь. И, что показательно, спас, – холодно сказала Маша, входя в дом.
– Ты его позвала? Ты сама ему позвонила? – продолжал допытываться Илья, который среди всего сегодняшнего хаоса и ужаса обнаружил возмутительно-непонятный факт в поведении жены, вцепился в него и никак не мог отпустить… – Почему?
– Нашла под ванной провод, который был закручен на ножку ванной.
– Почему ты не позвонила мне? Почему ему?
– И что бы ты мне сказал? Что я ничего не смыслю? Что это нормальный провод? Что приедешь из командировки и посмотришь? – устало предположила Маша. – А потом я пошла бы в ванную и не вышла бы оттуда?
– Маша! – возмутился Илья, медленно, но верно осознавая, что так всё и было бы.
– Я уже сорок два года как Маша и мне очень хотелось бы подольше таковой оставаться! А не стать жертвой твоих родственников!
– Что ты такое говоришь?
– Правду вообще-то! Истину голимую, – жена вяло отмахнулась от его возмущения.
И тут Илью осенило… Сквозь непроглядную ночь отчаяния прорезался яркий и живительный луч света.
– Маш… Погоди! Но раз ты жива, то… То у них же ничего не получилось!
– Блестящее наблюдение! – похвалил Илью Хантеров, по-хозяйски развалившийся в кресле и начёсывающий голову Малыша, под шумок просочившегося за Машей в дом. Пёс тут ещё ни разу не был и положительно был склонен остаться в этой чудесной будке как можно дольше…
– Пусть он заткнётся! – Илья яростно обернулся на Хантерова. – И убери эту псину из дома!
– Что-то ещё прикажете сделать? – радушно поинтересовался Хак, но Илья, охваченный своей радостью, только отмахнулся от него.
– Маш, но это же чудесно!
– Что именно?
– То, что ты жива!
– Мне тоже так кажется… – пожала плечами Маша.
– И теперь ты можешь забрать заявление! – торжествующе воскликнул Илья. – ну что ты так смотришь? С тобой же всё хорошо!
– Бинго! – снова зааплодировал Хак. – Маэстро, да у вас с братом талант – это семейное! Эй, ты такой тормоз, что уже совсем тупой?
– Заткнись! – Илья даже не обернулся. – Маша, забери заявление!
– Какое заявление? – она обдумывала что и в какой очерёдности должна делать и гомон Ильи ей мешал.
– Ну, заявление в полицию на Влада и Ларису! Их же без этого не выпустят.
– Болезный… Она не писала никакого заявления, – Хантеров увидел, как побледнела Маша и резко поднялся на ноги, отодвинув Илью от неё.
– И забрать она ничего не может. Более того, это же не мелкое хулиганство – в случае покушения на убийство, а мы имеем дело именно с таким случаем, пострадавший не может сказать, что не имеет претензий и просит yбивцa простить и отпустить. Так что на эту тему можешь даже не заговаривать! И вообще, что ты за слизняк такой? Твою жену чуть не прикончили твои родственники, а ты теперь её уговариваешь что-то сделать, чтобы их отпустили? Ты вообще в своём уме?
Илья осознал, что его специально провоцировали, только когда замахнулся на отвратительно-наглого типа, который смел что-то ему высказывать в их с Машей доме!
Он-то был уверен, что сейчас одним ударом вышвырнет хлипкого, по сравнению с ним самим Хантерова из комнаты, а получилось всё почему-то наоборот – это он полетел, изумлённо пересчитав организмом угол кресла, дверной косяк, пол в коридоре…
– Большому дубу – большой полёт! – Хантеров злился так сильно, что едва сдерживался.
– Кирилл, не надо, пожалуйста, – Маша моментально погасила желание Хака вышвырнуть этого типа из дома, чтобы к уже пересчитанным поверхностям добавились все ступени и плитки Машиной дорожки, да и калитка у неё тоже очень дружелюбная… С ней тоже можно поздороваться.
– Маша! – Илья поднимался с пола в полном изумлении, щедро приправленным обидой и злостью. – Маша немедленно скажи своему БЫВШЕМУ мужу, чтобы он убирался из нашего дома, а нам ещё поговорить нужно.
Звонок смартфона, истошно заверещавшего в кармане Ильи немного сбил его с патетического тона, он отвлёкся на крайне трудные и эмоциональные объяснения с матерью, забегал по коридору в крайнем волнении, торопливо излагая ей последние жуткие новости, а Хантеров, небрежно отряхнув руки, подошёл к бывшей жене.
– Маш, ты всерьёз собираешься с ним оставаться? Тебя ведь его мамаша просто придушит, ну или Илюшеньку настропалит. Может, всё-таки в Карелию? Если не хочешь, я туда даже заезжать не буду… Просто ты передохнёшь…
– Нет, я не собираюсь с ним оставаться… Просто… Просто мне нужно всё закончить. Самой. Понимаешь? Не прятать голову в песок и нырять в какое-то безопасное место типа Карелии. Я сама всё это начала, мне и заканчивать. Я сейчас вспоминала, как приняла предложение Ильи… Мне казалось, что это самое лучшее, спокойное и надёжное. Что я смогу спрятаться в этот брак как в нору и жить в ней безо всякой опаски. Не вышло, – она горько усмехнулась. – Я, конечно, дура редкая, но два раза по одним и тем же граблям не ходок!
Кириллу очень хотелось спросить, а что она собирается делать потом, но он сдержался – и так сегодня слишком много всего было, не стоит давить…
– Маша! Мама в панике! Мы должны срочно ехать к ней! – ворвался в комнату Илья. – Да пошла ты вон, погань! – заорал он на кошку, опрометчиво вывернувшуюся ему под ноги.
Маша ловко подхватила заметавшуюся в ужасе Дашку, прижала её к себе и с ледяным спокойствием погладила её трёхцветную шкурку.
– Не смей пугать кошку. Это, во-первых, а во-вторых, я туда не поеду.
– Маша! Ты что? Там мама плачет, там Ленка в панике!
– Вот ты и давай, езжай, утешай, успокаивай, выводи из паники… Если ты забыл, позволь я тебе напомню – это меня чуть не убили твои брат и сестра. Так что извини, но к ним в дом я больше не ходок. А кошка… Кошка теперь у нас жить будет!
– Маша, у меня аллергия, ты же знаешь! – машинально пробормотал Илья, который всегда с усилием воспринимал новые обстоятельства и резкие перемены.
– Я помню. Но думаю, что наша с тобой семейная жизнь вышла какой-то не очень удачной. По крайней мере, покушение со стороны твоего семейства и твою на это реакцию я воспринимаю именно так. Поэтому завтра я подаю на развод. Вещи твои соберу и оставлю у соседей. Они пенсионеры, практически всегда дома, так что смогут тебе передать. И да, кстати, завтра же утром я пойду и напишу завещание… Так, на всякий случай, ты передай это своей маме и Лене, ладно?
– И кому же ты всё собираешься завещать? – Илье отчаянно требовалось хотя бы немного времени для осмысления событий, но его-то как раз и не было, поэтому он и спросил – просто чтобы собраться с мыслями, но ответ Маши напрочь выбил его из колеи.
– Кириллу. Я не знаю, что будет завтра, но зато точно знаю, что он никогда не станет ожидать или приближать это наследство!
Хантеров только хмыкнул. Возражать не стал, зато ловко подхватил опешившего Илью под локоть и очень настойчиво вывел его из дома, абсолютно не реагируя на протесты и попытки вырваться, вернуться к Маше, что-то ей сказать, заставить передумать.
– Ты или идёшь спокойно до своей машины, садишься в неё и в целости да сохранности валишь к матери, или вырываешься, потом летишь мордой в калитку, потом ею же в окно собственной тачки, а потом то, что останется, усядется за руль и опять же отправится к матери. Что выбираешь? – прошипел ему на ухо невозможный тип, которого Илья десять лет от души презирал за то, что он упустил такую женщину, а теперь лютo ненавидел.
Илья очень хотел что-то ответить… Такое ёмкое, звучное, увесистое и значительное, ударить побольнее хотя бы словесно, но придумал что-то в этом роде, только выехав на шоссе.
– А ведь я даже не знаю, почему они развелись! – вдруг сообразил он. – Маша никогда не рассказывала. Наверняка это было что-то из ряда вон выходящее.
Впрочем, приехав к родителям и застав там форменное светопреставление, он напрочь позабыл о своих раздумьях, которыми старательно отвлекал себя от произошедшего ужаса.
Мать билась в истерике, поминутно то собираясь бежать и силой добывать дочь и сына, то звонить глубокой ночью всем лучшим адвокатам, то впивалась мёртвой хваткой в мужа, тряся его как грушу с криками о том, что он завтра же должен выставить на продажу свой «неприкосновенный фонд» недвижимости, чтобы заплатить за лучшего в мире защитника, то замахивалась кулаками на Илью – это ведь он привёл в их семью проклятую бабу, из-за которой всё и произошло!
Под утро, когда она, наконец, уснула, Илья уже без сил полулежал в кресле, и тут случилось самое удивительное – к нему пришла Лена.
– Илюшенька, устал? Давай я тебя пледом укрою, – прекрасные глаза смотрели так сочувственно, так понимающе. – Или кофе тебе сварить? Можно я с тобой рядышком посижу?
Зря, ой, зря Лену считали глупой. Уж что-что, а здравого смысла ей было не занимать!
Рассвет умыл тёмное небо, смахнув с него следы предутренних сумерек, уверенно вставало солнце – ещё бы… С его-то практикой!
Лена увивалась вокруг Ильи, планируя срочно съехать вместе с детьми от свёкров и воспользоваться её «разводной» квартирой, которую так благородно отдал ей Илья. Илья, буквально ошалевший от всевозможных эмоций, пытался в них разобраться.
Маша, добравшаяся до своей московской квартиры и потратившая всю оставшуюся ночь на сбор вещей Ильи, собиралась на прогулку с Малышом, которого вместе с Дашкой забрала с дачи.
А Хантерову ни свет ни заря позвонили с работы…
– Кирилл Харитонович, ЧП… У нас на складах хищение. Да, Хабаровский филиал. Вы приедете? Тут сложная ситуация, боюсь, без вас не разобраться!