Гай Салливан заступил на службу в восемь утра и с тех пор успел оформить три обращения в полицию. Сперва в участок приехала одна престарелая леди поблагодарить молодого сержанта, который накануне снял с крыши ее малютку Тиблза, потом доставили пьяного мужчину, буянившего на улице, а нынче мирно спавшего в камере, и, наконец, принесли золотое кольцо, найденное, как ни удивительно, на Голден-сквер. Гай аккуратно заполнил бланки с заявлением и благодарностью, оформил должным образом находку и теперь стоял за стойкой, стараясь не зевнуть пятый раз подряд. Было всего пол-одиннадцатого утра, до обеда оставалось еще два часа, и целых семь – до окончания дежурства. Не то чтобы Гаю не нравилась его работа… Разве не об этом он мечтал – стать сержантом столичной полицейской службы? До сих пор он с гордостью полировал бляху на шлеме и начищал сапоги, чтобы те сияли ярче стекла. Но порой все-таки сомневался, что и впрямь приносит пользу обществу. Гай уже третий год служил в полиции – настоящей полиции, не железнодорожной, как прежде, – и хотел все-таки узнать: когда ему выпадет шанс стать сыщиком?
Он пытался завести об этом разговор со своим начальством – с инспектором Корнишем, – но, увы, потерпел фиаско. Корниш только лишний раз напомнил молодому сержанту, что тот трудится в лучшей полицейской организации мира, и если хочет продвижения по службе, то надо не ждать чуда, а доказывать, что впрямь его заслуживает. Однако который месяц сидя в участке, Гай не понимал, как же ему проявить инициативу. Вмешиваться в чужую работу он не мог, а если на стойку дежурному попадало новое дело, его тут же передавали другому сержанту, потому что Гаю запрещалось покидать свой пост.
Он пригладил волосы и в сотый раз за утро протер очки. Может, во всем и впрямь виновато плохое зрение, из-за которого Гая не пустили на фронт? Поэтому ему не поручают и никаких мало-мальски серьезных дел?.. Порой Гай не узнавал даже знакомые лица; его не раз дразнили в участке с тех пор, как однажды он потребовал представиться старшего инспектора, когда тот при полном параде вошел через главную дверь. Гай пытался возражать: мол, зрение ни при чем, просто он привык видеть начальство исключительно в штатском… Но тем самым только подлил масла в огонь. Как же тогда сержант Салливан будет ловить известного преступника – вдруг тот возьмет и переоденется, заявили ему. На шум выглянул Корниш, спросил, в чем дело, и с тех пор Гая ни разу не ставили в патруль.
Пока он решал для себя очень важный вопрос: разложить ли дела по алфавитному порядку или сперва полить цветок у двери, у стойки дежурного вдруг возникла молодая женщина в – неслыханное дело! – униформе. По слухам, женщин-полисменов было не более пяти десятков на всю страну. Их стали принимать на службу всего пару лет назад, вызвав среди мужчин настоящий переполох. Правда, поручали женщинам обычно самые простые дела вроде потерявшихся детишек или пропавших кошек. Гаю до сих пор не выпадало шанса даже поговорить с этой особой. Он, конечно, видел ее пару раз издалека, заприметил красивую улыбку, но нынче женщина не улыбалась, а воинственно волочила за ухо мальчишку – притащила его к столу Гая и, тяжело дыша, расправила плечи.
– Вот, поймала, когда он воровал яблоки на рынке Сент-Джеймс, – заявила она таким тоном, будто ей не впервой приводить в участок на Вайн-стрит опасных преступников.
Гай решил подыграть:
– О, да у нас тут отпетый воришка?
Женщина благодарно улыбнулась:
– Еще какой!
Она уже отдышалась, однако отпускать ухо парнишки не спешила. Тому было лет четырнадцать, и он, хоть и казался чересчур мелким и тощим для своего возраста, без труда сумел бы от нее отбиться. Наверное, просто решил отдохнуть в теплой камере с горячей кормежкой.
– Давайте оформим его, а потом, как водится, доложим инспектору, – сказала женщина.
– Разумеется, констебль, – заявил Гай, заставив ее снова улыбнуться.
Он горделиво приосанился. Последний раз такие чувства Гай испытывал в обществе Луизы Кэннон. Отогнав о ней мысли, сержант вернулся к делу: записал имя мальчишки, его адрес – наверняка вымышленный – и вызвал другого констебля проводить воришку в камеру. Тот сразу же оттеснил женщину от стойки, и Гай заметил, как она переменилась в лице.
– Вы отлично потрудились, – сказал он. – Еще только утро, а у нас уже первый арестант.
– Да, наверное, – грустно протянула та. Фигурка у нее была ладной, ноги в идеально отглаженных брюках казались на удивление стройными. – Просто…
Она оглянулась, не подслушивает ли кто.
– Что «просто»?
– Мне никогда не дают довести дело до конца! Сделать все как полагается. Я бы хотела сама допросить мальчишку, например… Но к вечеру его все равно уже отпустят, да?..
Гай пожал было плечами, затем решил, что не стоит унижать девушку пустыми заверениями.
– Да, скорее всего, отпустят. Слишком мало доказательств, чтобы завести дело. Но вы молодец. Все сделали правильно. В следующий раз он наверняка задумается, стоит ли воровать.
– Наверное… Спасибо.
Она повернулась было к выходу – и снова посмотрела на Гая.
– Кстати, как вас зовут?
– Сержант Салливан. – И, уже тише, добавил: – Можете звать меня Гай, и лучше на «ты».
– Хорошо. А я Мэри. Констебль Мун.
– Мэри Мун?[6]
– Не вздумай шутить! Я уже слышала все шутки, которые ты сможешь вообразить, и даже несколько, которые не сможешь.
Они дружно рассмеялись, но тут к стойке, на сей раз со стороны Гая, подошел другой сержант.
– Если вам двоим больше нечем заняться, кроме как хохотать, живо идите в зал для собраний. Корниш вызывает всех, кто не на дежурстве.
И он зашагал прочь, по дороге перехватив кого-то еще.
Мэри вмиг просветлела и шагнула было в коридор, потом замерла и оглянулась на Гая.
– А ты что, не идешь?
– Не могу, – отозвался тот. – Мне не разрешают покидать пост.
– Даже на пять минут?
Тот, чувствуя себя идиотом, покачал головой.
Мэри вернулась.
– Тогда вот что: ты иди, а я посижу вместо тебя. Думаю, ничего страшного за это время не случится.
– А как же…
– Все равно мне не поручат ничего важного. Иди, потом расскажешь, что там было.
Гай смущенно стал отнекиваться: мол, она вовсе не обязана его заменять… Бесполезно, Мэри не слушала. Тем более ему и самому не хотелось упускать такую возможность!
Зал был переполнен, и инспектор Корниш уже что-то рассказывал собравшимся полицейским. Гай прокрался в самый уголок и старательно навострил уши. У Корниша была репутация редкостного грубияна – но грубияна, работавшего успешно, поэтому его выходки терпели, а некоторые даже считали, что они приносят пользу делу. «Если ты такой неженка, что тогда забыл на службе?» – эти слова Гай слышал не раз, к счастью, не в свой адрес. Одевался Корниш гораздо лучше, чем можно ожидать от инспектора, вдобавок водил роскошный новенький «Крайслер», который был не по карману человеку с его доходами. Поговаривали, что он берет взятки и откупные, однако доказательств не было, и вообще, когда об этом заходила речь, многие, как ни странно, пожимали плечами: мол, почему бы и нет? Такое попустительство, конечно, удручало, но за три года в лондонской полиции Гай навидался всякого, что не лучшим образом характеризовало мужскую натуру.
– Вы небось думаете, Рождество – это когда толстый старик лезет к вам в трубу, чтобы принести в подарок варежки, – горячился Корниш. – Или когда малютке Тиму[7] богачи шлют индейку непомерных размеров. – Он замолк, чтобы громогласно хохотнуть над собственной шуткой. – Увы, всякие отбросы предпочитают не дарить, а брать самим. И поверьте, они не станут ждать, когда на календаре сменится год.
Кое-кто из полицейских вежливо хихикнул, словно поощряя артистов мюзикла на их первом шоу.
– У нас есть основания предполагать, что мисс Элис Даймонд с ее «Сорока воровками»[8] скоро от души развернет свою деятельность на Оксфорд-, Реджент- и Бонд-стрит. Пару лет назад ее припекло, и она перебралась на окраину и в провинции. Но теперь, видимо, решила Рождество встретить дома. Чтобы ее поймать, надо расширить сеть патрулей. Каждый из вас должен лично отчитываться передо мной в конце дежурства! Ясно? – Он косо уставился на толпу. – Вот и славно, давайте в очередь. Сержант Клатток каждому из вас назначит район патрулирования. Работайте в парах и в штатском.
Напоследок смерив подчиненных еще одним строгим взглядом, он вышел.
Гай беспомощно осмотрелся. Все спешили найти себе пару, кивком или подмигиванием подтверждая давние партнерские отношения. Гай невольно затосковал по своему бывшему напарнику, Гарри. Тот после ухода друга остался в Южнобережной железнодорожной полиции направления Лондон – Брайтон, проработал там еще пару лет, а совсем недавно ушел и устроился музыкантом в новый джазовый клуб. У Гая, в общем-то, в участке были приятели – однако скорее из тех, с кем приятно посидеть бок о бок в столовой, жуя картошку и пироги с мясом. Здесь же нужен человек надежный, который поможет привлечь внимание Корниша, получить признание, похвалу и славу… Семь тоскливых месяцев за стойкой дежурного мало поспособствовали тому, чтобы Гай обрел репутацию пытливого сыщика. Понемногу грустнея, он глядел, как пустеет зал, а полицейские уходят парами, словно торопясь на Ноев ковчег. Когда ушли последние – точь-в-точь парочка смеющихся гиен, – сержант Клатток начал складывать бумаги, собираясь вернуться к обычным занятиям. Гай неуверенно подошел к нему и заговорил, хотя во рту ужасно пересохло и сперва вырвался лишь хрип:
– Прошу прощения, сэр…
Клатток поднял голову и дернул усами.
– Что еще?
– Я хотел бы узнать, какое задание поручат мне, сэр.
Клатток демонстративно обвел комнату взглядом.
– Я здесь больше никого не вижу. Сами слышали приказ босса. Работать надо в парах.
– Так точно, сэр. У меня есть напарник, просто он… – Гай замолчал и быстро собрался с мыслями, – …работает над другим делом. Но вот-вот закончит, и мы сможем приступить к патрулированию.
– Имя.
– Мое, сэр?
– Нет, королевского чистильщика обуви. Разумеется, ваше!
– Сержант Салливан, сэр. А моего напарника зовут констебль Мун.
Клатток уставился в свои списки.
– Можете взять Грейт-Мальборо-стрит. Магазины там мелкие, вряд ли на них кто позарится, но мало ли… Приступайте с шести. Обращайте внимание на всяких подозрительных типов, говорите с продавщицами и все такое. Сами знаете порядок. – Он посмотрел на Салливана и приподнял бровь. – Знаете ведь?
– О да, сэр! Большое спасибо, сэр!
Гай улыбался с таким видом, будто заглянул в рождественский чулок и обнаружил там вместо шоколадных монет золотые. Поймав на себе пристальный взгляд Клаттока, он торопливо стер с лица ухмылку.
– Почему я еще здесь, сэр, да?
– Именно, сержант Салливан.
– Уже ушел, сэр!
Гай выскочил из комнаты и со всех ног побежал к стойке.
Мэри, услышав новости, радостно запрыгала.
– Ты правда назвал ему мое имя? – переспросила она в третий раз. – И он не сказал, что эта работа мне не по зубам?
– Да, назвал, – заверил Гай. – И он возражать не стал. Правда, есть одна загвоздка…
– Какая еще загвоздка?
– Я ведь должен быть в участке, дежурить…
– Ну… почему бы тебе не сказать тому, кто составляет график дежурств, что ты получил важное задание? Тогда им придется подыскать замену. – Она округлила глаза и сложила руки в молитвенном жесте. – Пожалуйста, хотя бы попробуй. Такой шанс себя проявить!..
Гай, как никто, знал, что Мэри сейчас чувствует. Он кивнул и торопливо ушел, пока не успел передумать. Как ни странно, разрешение он получил легко, даже без лишних вопросов. Должно быть, полиции и впрямь требовались все силы, чтобы поймать Элис Даймонд с ее приспешницами. Гай и Мэри заторопились домой сменить униформу на обычную одежду и поскорее приехать на Грейт-Мальборо-стрит в поисках самой прославленной преступницы страны.