Ричард Вествуд затачивал острым ножом карандаши, это успокаивало его. Карандаши, один за другим, занимали своё место в глиняном стакане. Вчера пришла писанина, из всех министерств её величества, Сам сэр маркиз Солсбери решил выразить ему своё неудовольствие. НЕУ-ДО-ВОЛЬ-СТВИЕ, он изволил выразить.
А кто, позвольте, их предупреждал? Кто строчил донесения о возможном развитии событий? И что в ответ? Ржавые винтовки, и сломанные револьверы! Вот ответ Великой Британии, на все его письма, и прошения о помощи этому чернозадому дикарю.
Да, этот черномазый царёк, ничего из себя не представляет. Очередная безволосая обезьяна, любитель дикорастущих бананов, и красных зёрен сорго. Но он разбил «дервишей», и вывел из игры Эмин-пашу, этого лицемера-очкарика, который работал и ртом, и ж… на два фронта, да ещё и оглядывался на третий.
А потом? Потом, ему этого оказалось мало, и он набросился, сначала на Экваторию, захватив её почти всю, вплоть до Фашоды, а затем, переключился на лягушатников. «Месье, вы не правы, отдайте взад мои земли, будьте любезны!»
Месье, естественно, не поняли грубого намёка от аборигена, возомнившего о себе невесть что, и проигнорировали его, в общем-то, справедливые требования. А дальше, отряд дикарей вырезал, вчистую, станцию. Породив, теперь уже, справедливое возмущение французов всем этим.
Полковник Долизи, которого Вествуд знал, не понаслышке, спешно начал собирать отряд, а, узнав об уничтожении уже всех станций, вдоль Конго, стал готовиться гораздо серьёзнее. Но всё закончилось, практически не начавшись. Попасть в плен дикарям, это немыслимо, а остаться при этом в живых, двойной подвиг.
Тем не менее, отголоски этих событий долетели до Вествуда бумерангом. Англия оказалась без вины виноватой. Когда это было? А тут ещё временный отказ от территориальных претензий на Южный Судан египетских властей, случившийся так некстати, и в такое время, как специально подобранное, этим самым Мамбой.
А всё почему? Потому, что идеи Дарвина, о расовом превосходстве, сильно застят глаза. А вот Германия, не погнушалась, и воспользовалась этим князем. Даже признала его легитимность, подтвердив то, что он является вождём и повелителем, каких-то там павианов. А все шишки получила Англия.
Французы же, упорно думают о вмешательстве Великобритании во всё это. Хорошо ещё, новость о заключение договора, между Германией и Великобританией, о передаче протектората над султанатом Виту в юрисдикцию туманного Альбиона, пришла, как нельзя вовремя, подсластив горькую пилюлю неудачи. И теперь, вся территория Британской Восточной Африки не содержала никаких инородных вкраплений.
Успокоившись, он снова внимательно перечитал все письма, доставленные почтовым пароходом, прибывшим на днях в порт Момбасы. Основной смысл текстов был таков.
«Доложить всю информацию о чернокожем вожде, и принудить его к сотрудничеству любыми способами». Вот только, где его искать, этого вождя. Конечно, если тебя уже объявили виновным в сотрудничестве с ним, то надо либо уничтожать сам объект, ставший проблемой, либо, действительно, его курировать, и управлять им, и никак иначе. Се ля ви, как говорят лягушатники.
Подумав, он стал сочинять ответ. Исчёркав черновую бумагу, он схватил с открытой коробки кубинскую сигару, и глубоко затянулся ароматным и крепким дымом. К моменту, когда сигара превратилась в пепел, он смог вторично взять себя в руки.
Схватив перо, с железным наконечником, он положил лист белой бумаги перед собой, и стал писать ответ.
Не оправдываясь (это бесполезно), в письме, он кратко изложил своё видение возникшей проблемы, и пути её решения, присовокупив к этому список требуемого. Это было, в основном, оружие устаревших систем, тесаки и деньги, ну, и всякая мелочевка, вроде комплектов одежды.
Закончив официальное письмо, он запечатал его тремя сургучными печатями, прижав свою личную, и вызвав посыльного, отправил его на почтовый пароход. Уже будучи дома, он принял у себя, бывшего проездом и следующего в Индию, фабриканта, с дворянскими корнями, сэра Мэтью Коллинза.
Обменявшись условными знаками при приветствии и рукопожатии, они уточнились с принадлежностью к определённой организации, и с рангом, занимаемым в ней. Вествуд оказался намного ниже.
– Чем могу быть вам полезен, – спросил полковник у своего гостя, после обмена обязательными любезностями, принятыми в приличном обществе.
– Наш разговор касается того объекта, которым владеет, некий чернокожий субъект, Вам… прекрасно известный.
– Я понял. Не могли бы вы поподробнее осветить вашу мысль, в черноте моего незнания.
– Могу. Ведь мы здесь одни?
– Несомненно. Я не держу белую прислугу. Она у меня вся чёрная, и живёт не в доме, а в пристройках к нему. Сейчас они все удалены из дома. Я вас внимательно слушаю.
– Хорошо. Наш человек был в рядах войска Эмин-паши, и видел, непосредственно, сам объект на поясе вождя дикарей.
– Не могли бы вы выражаться яснее. Я знаю о проекте «Мир Богов».
– Тем проще, – с нескрываемым облегчением произнёс Коллинз.
– Вы знаете, со времён Христа, церковь собирает все реликвии, когда-либо созданные, как в то чудесное время, так и намного позже. Чаша Святого Грааля, плащаница Христа, пояс Девы Марии, терновый венец. Гвозди Креста Господня, копье (власти) Лонгина, пронзившее его тело. Первые экземпляры Библии. Все те предметы, о которых распространяется молва, о чудодейственной силе их, позволяющей владеть и управлять миром, например, Печать Соломона.
– Мы собираем их, и используем в своих ритуалах. И уже добились определённых успехов, но, божественных предметов катастрофически мало, и наши эмиссары добывают любую информацию об этом, а также возможность их получения.
– Что вы можете сказать о кинжале, с рукоятью в виде головы римского орла, которым владеет чернокожий вождь?
– Ничего! Кроме самого факта его наличия.
– Нашему агенту не удалось разглядеть его обнажённым, но и той информации, которую он получил, разглядывая вблизи ножны и форму рукояти кинжала, нам было достаточно. Пока это только догадки. Нам необходимо его получить. В вашем распоряжении наши наличные средства, необходимые, как для подкупа, так и уничтожения его владельца, либо возможной кражи этого предмета. Но сначала, нам нужно убедиться, что это, действительно, тот самый кинжал. Нужен детальный рисунок его клинка. Возможно, что это вовсе не кинжал, а лезвие копья.
– Как только вы сможете это сделать, оповестите меня, любым возможным способом. Пароль, и способы передачи информации, вы знаете. Я буду, с нетерпением, ждать.
Посидев ещё час, и выпив вместе с Ричардом четверть бутылки шотландского виски, сэр Коллинз откланялся. На этом они расстались. Вествуд только хмыкнул про себя, узнав о деле, ради которого его посетил один из представителей верхушки организации, в которую он вступил ещё в молодости.
Всем нужен этот вождь, а мне вот нет. Дойдёт ещё очередь до него, а пока, пришло время отдохнуть, и он ушел в свою комнату, где его давно ожидала чернокожая рабыня, выбранная им для отдыха и развлечений. С ней он и провёл оставшееся до сна время.
Я сидел верхом на верблюде. Да, мне подарили и доставили, перетащив, через все болота, и проведя через горы и джунгли, верблюда. Князь я, или не князь! Этот экземпляр щеголял одним горбом, и жёлтой шкурой. Был он жилист и свиреп. И запросто кусал любого, кто подходил к нему, с какой-либо надобностью. Включая и меня. Верблюду было глубоко наплевать, как в прямом, так и переносном смысле, на мою сущность.
Он был верблюд, выживший в тяжёлом пути, а я, всего лишь негр. У него были четыре ноги, а у меня – две, и он с презрением, первое время, смотрел на меня, жуя свою жвачку из колючих растений. Прикол у него такой, жрать не обычное сено, а обязательно колючки. Привык, видимо, но терпение и труд, всё перетрут, и я добился, всё же, его снисхождения. И теперь, мне не надо было подолгу его уговаривать встать на колени, чтобы я смог на него взгромоздиться. Он делал это сам, по команде, исходящей только от меня.
С вышины его крупа, где я сидел в специальном седле, мне прекрасно была видна картина тренирующихся воинов, атаковавших друг друга, и отрабатывающих приёмы с оружием. Оружия у меня теперь хватало, как и проблем с воинами, ломавшими его постоянно.
Все магазинные итальянские винтовки были складированы, и надёжно закрыты от жадных глаз, кого бы то ни было. А все трофейные и купленные, находились на руках.
Меньше всего у меня было винтовок маузер, а больше всего французских, вот ими-то мы и воевали, а ремингтоны и маузеры лежали, пока, на складах. Сейчас у меня было десять пулемётов Максима, четыре горные пушки, с половиной боезапаса к ним, пятьсот исправных револьверов, и тринадцать тысяч однозарядных винтовок, а к ним, вдобавок, пять тысяч магазинных, с магазином по пять патронов.
А вот воинов, было намного меньше, чем оружия. Две тысячи испытанных воинов, тысяча молодых бойцов, и сотня лучших диверсантов, вооружённых короткоствольными двустволками, называемыми «лупарами», и, вдобавок к ним, револьверами. Револьверов было по два на брата, у тех, кто не имел ружья, и по одному, у тех, у кого было ружьё.
Командовать ими я назначил пигмея Жало, так хорошо зарекомендовавшего себя в партизанской и диверсионной войне. Карьеру он не стремился сделать, так что командир сотни, это его устраивало, мне же и лучше.
Было ещё и пять тысяч пленных негров, бывших французских тиральеров, с которыми я не знал, что делать. В итоге, предложил им перейти на мою сторону, пообещав смерть, или крест… коптский. Я не ошибся в них, все они выбрали принятие христианства, ревностные, блин… адепты веры. Не все из них пожелали остаться воинами, многие оказались умельцами, и перешли в мои мастерские, кому, что было по душе, либо работать на поля.
В сельском хозяйстве, меня радовал прогресс, а также появившаяся возможность хранить в запасе продовольствие, для чего, с помощью русских, были сделаны склады. Это позволяло мне расширять посевы, вокруг всех моих городов и небольших селений, и не бояться, что урожай пропадёт. Ведь лень негров и появлялась из-за того, что у них не было возможности хранить большие запасы зерна. А влажный и жаркий климат не позволял хранить мясо в больших количествах. Вот они, зачастую, и бедствовали, из-за этого, и своего, укоренившегося веками, менталитета.
Благодаря появившимся запасам, даже пришлось наладить небольшой натуральный обмен, устраняя дефицит продуктов, или предметов обихода быта негритянского населения других районов.
За всем этим следил Бедлам, и совет старейшин, в который входили представители всех племён, которые жили на подконтрольной мне территории.
Вернувшись с победой, я стал свидетелем негритянских разборок, проходивших в городе Бырр. Там собралось пять, или шесть, разных племён, с разными верованиями и ритуалами, пришедшими из глубины веков. Не все ещё приняли православие… сволочи.
Дело дошло до обоюдного смертоубийства. Никто не трогал народ банда, ведь вождь, и почти все военачальники, были пока из него, но вот между остальными племенами, волею судьбы согнанными вместе, пошли дикие разногласия.
Оказывается, группа племён банту, не любили племена азанде. А макарака ненавидели бари. Я подоспел уже почти к концу разборок. Первое, что я сделал, это выгнал всех участников и соучастников, вместе с их семьями, из города, в саванну.
Затем, приступил к воспитательному процессу. Воспитательный процесс, это чудо из чудес, а здесь это отсутствовало. В итоге, зачинщики были привязаны к позорным столбам, друг напротив друга, их жёны и дети сидели у их ног, без еды и воды, в то время, как их кормили и поили.
Как они не отказывались от еды и воды, умоляя отдать все своим родственникам, я был глух и неумолим. Тех, у кого не нашлось никого, я просто повесил на баобабах, вниз головой, а потом отдал их тела гиенам.
Жестоко? Безусловно! Только ведь, погибнет намного больше людей, а мне не нужны постоянные разборки, у кого голова более правильной формы, и что правильнее носить – тарелки в губах, или обручи на шее. Идите-ка, вы, все в … опу, со своими проблемами, высосанными из их мужского детородного органа.
Пора было убирать различия, обзывая всех одним названием, и рожать свой единый язык. Рожать его в муках, с кровью, с пеной на губах, и соплями в носу, но рожать, причём, безостановочно. Иначе – гибель всех зачатков государственности, разобщённость, и снова дикость. Какая уж там Империя, карликовое государство, как максимум приложенных усилий.
Но, пока у меня не было специалистов, и я ещё только размышлял, на основе какого языка создать африканский, по примеру «африкаанса». Мысли уже были, по примеру латиницы, назвать мамбицей. Всё равно, другой письменности тут не было.
Убедившись, что всех участников разборок, вроде как проняло, я окрестил их всех скопом, не слушая возражений и причитаний. Недовольных изгонял, агрессивных расстреливал, пока не добился желаемого, и всеобщей покорности своей паствы.
На душе было дюже погано, но принцип малой крови постоянно стоял перед глазами. Отец Кирилл отпустил мои грехи, сделанные во имя веры, «очистив» мою душу. Дальше пошло значительно легче. И конфликт был на время улажен, но ещё многое предстояло сделать в этом направлении.
Ох, много, но дорогу осилит идущий, и я продолжал идти во тьме, подсвечивая себе фингалом, полученным от особо буйного негра, из племени бари, с которым, не удержавшись, пошёл врукопашную. Свиты, способной оградить меня от подобных проявлений неуважения, у меня ещё не было, а кулаки вот были. Но один удар я пропустил, каюсь. Зато, мой прямой справа, надолго отключил… наглеца, и челюсть я ему сломал, но это так, рабочие моменты новоявленного князя.
Понимая, что проблема назрела, я сделал турне по всем своим городам, и наиболее крупным селениям, пользуясь передышкой, и отсутствием необходимости воевать.
В каждом городе, с помощью отца Кирилла, который всюду сопровождал меня с этой, воистину, легендарной миссией, я насильно крестил всех тех, кто увиливал от новой веры. А также объявлял о создании нового народа, "каракеше", который будет жить по новым обычаям, но, не уничтожая старые, а подстраивая их под себя.
Слово было татарским, и обозначало "чёрный человек". На мой взгляд, оно хорошо подходило под африканский менталитет. Выкопал я его из глубин своего мозга, случайно прочитав когда-то, в, не помню какой, книге.
Так что, если ты хочешь жить, и процветать, под моим руководством и моей защитой, называй себя каракешем, не хочешь – свободен, на все четыре стороны. Главное условие, все племенные распри остаются в прошлой жизни, а сейчас, все каракеше, нравится это кому-то, или нет.
Свободных было немного, и я их не преследовал, впоследствии, большинство добровольно вернулись обратно, остальных же, ждала печальная участь изгоев.
Отец Кирилл, вместе с отцом Мефодием, вернувшимся из Абиссинии, привели с собой целую когорту молодых священников, ставших окормлять паству, и строить небольшие часовни, из дерева и глины. До каменных храмов пока было, как до китайской пасхи, но, лиха беда начало. На дворе был уже 1891 год, а мне стукнуло тридцать.
Тридцать лет, тридцать лет, а ума в голове до сих пор нет. Отмечать свой юбилей я не стал, не с кем, и незачем. Выпил двести грамм, настоянного на травах, и небольшой, но очень ядовитой, змее, настойки, съел жареного мяса, вкусно приготовленного моим личным поваром Куком. Поиграл с подросшими дочками, и на боковую.
Процесс обретения государственности шёл, и его было не остановить. На западной границе бдил Момо, вместе со своим отмороженным отрядом, ставший градоначальником Банги. В Бырре командовал рас Аллула, тренируя молодых воинов. В Бараке засел Ярый, со своей тысячей. А я мучился здесь, в своей деревне, ставшей городом, под названием Баграм, тренируя четыре тысячи пленных негров.
Развлекался я, как мог, выявляя степень лояльности бывших пленных, и гоняя их так, чтобы даже ночью, во снах, к ним не приходили женщины. А нечего отлынивать от тягот и лишений негритянской армейской службы. Я тут сам не гам, и другим не дам.
А ещё, я вызвал к себе Бедлама. Тот явился, весь в трудах, весь в заботах, утирая лоб от обильного пота. Конечно, когда у тебя родилась тройня, поневоле вспотеешь, да ещё и куча родственников, которым надо мозги править, будешь крутиться, словно белка в колесе. Ну, да ему полезно, жиреть не станет, а то склонен он к полноте.
– Бедлам, ищи охотников. Ловите жеребят зебр, приручайте их, а потом посмотрим, что можно будет с ними делать! Но это ещё не всё. Ловите слонят, парочки, я думаю, будет достаточно. Ну, и целую свору щенков гиены, будем из них делать служебных животных. Гиеновидную собаку, тоже не забудьте, если поймаете.
Почесав свою лысую башку, от таких неожиданных, для него, задач, Бедлам ушёл. Представляю себе такую картину. Бегут по саванне чернокожие солдаты, а впереди них, заунывно хохоча, и высоко подкидывая зады несуразного туловища, скачут гиены, плотоядно оскалившись. Да, ещё выбрать пострашнее, и размалевать их морды светящимся раствором.
А ведь это идея! Воспитываем щенков, создаём кинологический отряд, назовём его Г-9, мажем морды гиенам фосфором, и посылаем их в бой, в ночной…
У гиен и так ночью глаза светятся, а тут ещё фосфор на мордах, дикое их хохотание. Еще надо их приручить идти с нами в атаку, тут уж, не то, что негр… некромант в штаны наложит, и на кладбище убежит, в могилы прятаться… заживо. Собака Баскервилей, и в подмётки гиенам не годится. Мать-Природа хорошо поработала над ними, гораздо лучше, чем человек может придумать.
Слонята вырастут в слонов, вот тебе и кран, и грузовик, и самосвал, три в одном. Жалко в бой их не пошлёшь, погибнут быстро. Пули, это не стрелы, нельзя разбрасываться таким ресурсом. Приручить тяжело, а потерять легко, пусть в сельском хозяйстве трудятся, и на стройках.
Вот с зебрами, будет проблема, конечно, в принципе, как и с неграми. И те, и другие, дикие, не любят работать, в смысле, ходить под седлом, если зебра. Да и вообще, не одомашнены, и не цивилизованны. Хоть мозги, и понимание, есть и у тех, и у других. Ну да, будем работать в этом направлении, не опуская рук. Проведём скрещивание… зебр с лошадьми, но и против мулатов я ничего иметь не буду.