Когда я выезжал со стоянки, Дэл сказал:
– Давай заглянем в ресторан. Что-то я проголодался.
– Для эфемерной субстанции ты слишком много жрёшь!
– А ты чересчур психуешь. Расслабься.
– Расслаблюсь, когда ты исчезнешь! Надеюсь, в этом тысячелетии?
Ресторан я выбрал попроще – не хотелось нарваться на кого-нибудь из знакомых. Народу в зале было немного. Мы с Дэлом сели за стол у окна.
И здесь та же песня: официантка меня не замечала – видела и слышала только Дэла. Пока он делал заказ, я рассматривал посетителей. Один мужик – толстый лысый чувак лет сорока – смотрел в нашу сторону так злобно, что я насторожился.
– Какие-то проблемы? – спросил меня Дэл, когда официантка отошла.
Кивнув на того мужика, я сказал:
– Не пойму, чего этот жироба́с пялится на нас, как доцент Абрамчу́к на членов Политбюро?
– А кто это – доцент Абрамчук? – полюбопытствовал Дэл.
Я не ответил – увидел, что жиробас направляется к нам. Злой такой, вот-вот с кулаками кинется. Подошёл к столу, вгляделся в Дэла… и сконфуженно матюкнулся. А потом с виноватой улыбкой пробормотал:
– Извините, я ошибся. Не за того вас принял.
Мельком глянул на меня и пошёл обратно… А потом вдруг – снова к нашему столу! Подскочил и теперь уже меня сверлит зенками.
– Чего надо? – спросил я.
– Генка! Ты, что ли?! – воскликнул он.
– Я-то Генка, а ты кто?
– Не узнаешь? – Он расплылся в улыбке. – А когда ты с лифчиком драпал от своего деда, у кого ты спрятался?
Я присмотрелся к нему и сквозь толщу лысого жира вдруг разглядел кудрявую жердь. Неужели Витюха Красюк?
– Витька, ты? – пробормотал я изумлённо. – Правда, что ли, ты, Красюк?
– Ага! – улыбаясь, подтвердил он.
– Ну, ты изменился! Никогда бы тебя не узнал. А ты сейчас где? Чем занимаешься?
– Я вернулся домой, на Урал. Ещё в девяностых. Сейчас я – совладелец мебельной фабрики. В Москве по делам. Представляешь, я принял его, – он кивнул на Дэла, – за адвоката моей жены. Подумал, что он уже в Москву за мной прискакал, выслеживает. Мы ведь с женой разводимся, так эта стерва хочет оттяпать у меня половину бизнеса.
Сделав сочувственную мину, я подумал: «Баба не дура».
– А ты, я слышал, круче меня будешь, – сказал Витюха. – Молодец! Пробился!
Подошла официантка с тарелками.
– Ну ладно, не буду мешать, – сказал Красюк. – Ты, Ген, извини. Надо бы выпить за встречу, но у меня столько дел.
– У меня тоже, – ответил я. – Рад был тебя встретить.
И только сейчас вдруг осознал, что он обращается лишь ко мне и Дэла уже не замечает. От этого я почувствовал братскую нежность к заплывшему жиром Витюхе, с которым мы много лет назад торговали на рынке. Ну хоть кто-то воспринимает меня просто как человека.
– Слышь, дай мне номер твоей мобилы, – попросил Красюк, повернувшись к Дэлу.
Сентиментальная грелка в моей груди мигом заледенела. Поникнув, я слушал, как Дэл диктует номер моего телефона. Опять я словно исчез – на первый план вышел Дэл.
Когда Красюк и официантка отошли, Дэл спросил меня:
– Друг молодости, что ли?
– Мы особо не дружили. Торговали на одном рынке. Тусовались иногда. Он сам с Урала. Несколько лет в Москве кантовался. Вообще-то, он неплохой, прикольный чувак. Во всяком случае, был таким.
– Приятного аппетита! – сказал Дэл и набросился на еду.
Он заказал себе вдвое больше, чем я, и мне пришлось ждать, пока он доест. Отодвинув пустую тарелку, я смотрел в окно и вспоминал то время – шальные девяностые.