После всего происшедшего с ним за последнее время, Даниэль решил, что его уже больше ничто не сможет удивить. Сейчас он бы не удивился даже внезапному появлению трехглавого дракона. Но дракон вовсе и не собирался появляться перед мальчиком. Вместо этого над головой Даниэля раздалось звяканье цепей.
– Ну вот, еще гость. Похоже, у меня сегодня день открытых дверей. Или потолков…, – произнес мальчик.
Уже уяснив, что о значимости гостя следует судить по кабинке лифта, Даниэль стал всматриваться в то, что спускалось сверху. На этот раз, кабинка спускалась всего на одной цепи. Она была черного цвета и подобно маятнику сильно раскачивалась из стороны в сторону, касаясь стен. И, как будто, даже изгибалась.
– Ой, да это же не кабинка! – немного погодя, выкрикнул Даниэль, снова позволяя удивлению овладеть им. – Ну, дает! И как только не боится разбиться?
И в самом деле, на этот раз вниз спускался не лифт, а просто-напросто мальчик. Цепко ухватившись руками за толстую цепь, он со всей силы отталкивался ногами от стен, заставляя цепь уносить его то в одну, то в другую сторону.
Даниэль невольно залюбовался ловким незнакомцем, и даже немного позавидовал ему. Но когда расстояние между мальчиками сократилось до нескольких метров, Даниэль предусмотрительно отступил к стене. Будучи еще метрах в трех от пола, незнакомец неожиданно разжал руки и громко приземлился на ноги с радостным криком – «О-оп-ля!».
А секунду спустя, гость уже с любопытством рассматривал Даниэля, наклонив в бок свою красивую голову с густыми каштановыми кудрями. А Даниэль, в свою очередь, принялся разглядывать гостя. Это был худощавый загорелый мальчик, похожий на предыдущего только лишь возрастом. А в остальном – его противоположность. Во-первых, одет он был гораздо проще. Во-вторых: – его руки не были изнеженными. А в-третьих: – карие глаза смотрели по-дружески. Что обнадежило Даниэля. Но заговорить первым он все же не отважился, опасаясь повторения ошибки и очередного вызова на дуэль. – «Жизнь-то у меня – одна, – сказал он себе мысленно, – на два поединка ее может не хватить».
– Ух, ты! – наконец, наглядевшись на пленника, воскликнул гость. – А ты – не старше меня! Таких у нас еще не было. – От радости гость чуть ли не захлопал в ладоши, но неожиданно его радость сменилась беспокойством.
– Слушай, а как же ты, такой юный, будешь участвовать в дуэли?
– А что у вас были еще пленники и они тоже вызывались на дуэль? – Удивленно спросил Даниэль.
– Ну да. Хотя не совсем так…. Долго объяснять.
– И они смогли одержать победу потому, что были старше меня?
Гость опустил голову и пробормотал себе под нос что-то непонятное.
– Так они проиграли? – не сдавался Даниэль.
– Ну, вообще, – да. Раньше, правда…. Но последний раз…. Я хочу сказать….
– Так да?
– Да.
– И что же это за дуэль?
Гость снова замялся, и резко сменил тему.
– Как тебя зовут-то?
– Даниэль Львов, а тебя?
– А меня – Кристик. Ну, будем знакомы! – Кристик с радушной улыбкой протянул руку Даниэлю. Тот же, в радостном волнении, ухватился за нее сразу двумя руками.
– Ну что, друзья? – звучным голосом спросил Кристик.
– Друзья, – энергично закивал Даниэль. В происходящее пленнику верилось с трудом. А вот доверие к мало знакомому мальчику росло с каждой секундой.
Даниэль еще крепко сжимал руку Кристика, когда почувствовал, что тот пытается высвободиться. Перехватив взгляд новоиспеченного друга, он посмотрел вверх и прислушался – сверху доносились какие-то звуки.
– В чем дело? – заволновался Даниэль.
– Это предупреждение от Пиджи – доброго стражника, с которым ты уже знаком. Скоро на его место заступит другой. Мне пора. Извини.
– Но, подожди, разве ты не объяснишь мне всего?
– Объясню, только потом. Если они узнают, что я был здесь, то беды не миновать. Никому не говори о нашей беседе. Никому не задавай важных вопросов, прибереги их до нашей следующей встречи.
– Ты еще придешь? Ты обещаешь?
– Обещаю. Сейчас же, – пока! Жди!
– Жду! – тихо сказал Даниэль, и его рука замерла в прощальном жесте.
Кристик крепко ухватился за цепь и, сильно дернув ее, дал знак тому, кто был наверху, что можно поднимать.
Пленник вновь остался один, но теперь у него был друг, а значит, была надежда, и можно было терпеть, и ждать.