Дар быстро поправлялся, и ему нужна была нормальная пища в надлежащем количестве. Я уже безо всякого опасения оставляла тарсианина одного, убегала в «Кормушку» и с головой погружалась в привычную круговерть, думая лишь о том, что меня с нетерпением ждет голодный друг.
Я была нужна Дару, но и он сделался необходим мне, как здешний сухой и горячий воздух. Вслух, конечно, этого не скажу, но в душе я ликовала, что тарсианский разведывательный космолет упал именно на Цоту, и Фрайм привез раненого пилота ко мне.
Мы много разговаривали, каждый вечер обсуждали, как вместе улетим отсюда. Дар рассказывал о своей родине, а я любовалась его разрумянившимся лицом и чувствовала, что потихоньку влюбляюсь. Чисто по-дружески, без претензий на взаимность, просто мне так легче жить здесь и сейчас.
Для меня Дар – идеальный образец мужской красоты и силы. Он не только внешне хорош, но несомненно благороден, честен, умен. Если все тарсиане похожи на него – это раса замечательных людей и мне среди них будет комфортно, даже если никогда не смогу вернуться на Землю.
Вот только порой в нашем общении проскальзывало некое превосходство Дара над «чудным существом из Дейкос». Он снисходительно ко мне относился, вежливо, но чуточку свысока. Я старалась не придавать этому большого значения, да и некогда было анализировать каждую его фразу.
Я уставала. И скверно питалась, потому что лучшие кусочки берегла Дару. На почве такого моего поведения старый приятель Фрайм потерял ко мне прежний интерес, мы теперь редко виделись. Дар, конечно, был в приоритете. Я старалась ухаживать за ним как можно лучше, и настал день, когда тарсианин вызвался проводить меня на «рабочее место». День моего ужаса и стыда…
Во-первых, я опоздала в «Кормушку» потому что шла медленно – Дар опирался на мое плечо, его немного пошатывало, силы еще не полностью вернулись. Гарш даже не удостоил меня выговором, только сердито посмотрел и что-то пробормотал сквозь зубы.
В последнее время он вообще старается со мной не общаться, но не отказывает в еде. Даже удивительно, раньше часто брюзжал, что надо на меня тратиться, а теперь сам напоминает, чтобы я забрала скудный паек.
А во-вторых… Я заметила, с каким презрением Дар оглядел скудную обстановку нашей харчевни. А потом почти весело заявил:
– Вот почему от тебя постоянно пахнет прогорклым маслом, здесь все им провоняло. А там что висит – крысиные хвостики? А тот парень в летной форме, случайно, не с Харакаса?
– Да-а, крысы – добыча Рохо… А летчик, вроде, был в группе наемников Сианы. Посиди тут, в углу, я пока займусь своими обязанностями. Нам же не просто так обходится кормежка.
Я представила жалкую обстановку забегаловки ясными глазами Дара, и сердце полоснул жгучий стыд. Так я же не виновата, что приходится получать еду таким жалким способом! Он должен понять, что у меня нет выбора. Все равно неприятно.
Когда вернулась в зал с заказами, мой придирчивый спутник уже громко спорил с безногим «серебристым летчиком» насчет незаконного вторжения сианцев на территорию какого-то исконно тарсианского заповедника. С обеих сторон нашлись заступники из скучающих завсегдатаев.
Скоро в «Кормушке» поднялся невообразимый гвалт! Мне было неловко видеть, как высокий, стройный и подтянутый Дар наседает на жалкого калеку – четкими, рублеными фразами доказывает свою правоту, а тот захлебываясь слюной и нервно заикаясь, пытается отвечать, бьет себя кулаком в тощую грудь.
Я подскочила ближе, ухватила Дара за рукав потрепанной кофты, что выпросила у Гарша два дня назад:
– Успокойся, пожалуйста! Нас же выгонят в два счета. Что тогда будем делать?
– Тебе здесь не место, Ари! Разве сама не видишь?
– Но я отсюда приносила тебе еду, ты забыл?!
– Я скоро окрепну и найду работу. Тебе не придется прислуживать всяким отщепенцам.
– Буду безмерно счастлива! Но когда это еще случится… Тебе надо набраться сил.
И тут прямо над ухом раздался утробный рык Лупоглазого Бубо:
– А ты ничего не попутал, тарсианский выродок? Сам еле стоишь на ногах, а посмел гадить в чужое корыто! Я сейчас размажу твои кишки по гнилому полу и малышке Ари придется подтирать кровавое дерьмо.
Не успела я опомниться, как пьяный в доску кардарианец обратился уже в мою сторону:
– Значит, вот чего ты от меня бегаешь, куколка! Подобрала какую-то падаль на свалке и думаешь, что он тебя будет кормить? Кто? Вот этот засранец? Да ты на него хорошенько посмотри – он же боится ручки замарать. Все знатные тарсиане спят со смазливыми юнцами, а богачи имеют целые гаремы особей разного пола, включая синтетические игрушки. И этого извращенца ты предпочла мне? Вот же глупенькая Ари!
Он и другие гадости говорил, надвигаясь на меня с мерзкой улыбкой, демонстративно поглаживал надувшуюся ширинку. Я отступала к стойке и скоро уперлась в нее спиной. Почему никто его не останавливает? Куда делся Гарш?
Придется выкручиваться самой:
– Бубо, ты пьян. Садись за столик, я выполню твой заказ.
Но он ухватился за стойку своими длинными руками, поймав меня в ловушку и обдавая лицо зловонным дыханием:
– Заказываю тебя! Послушай, милая, я тебе помогу. Чего ты желаешь? Будь со мной поласковей, сладкая девочка, я все для тебя сделаю. Хочешь, достану первоклассный глейс, ты мигом забудешь все печали. Я одену тебя в красивые тряпочки, я знаю, где это достать.
Он попытался потрогать меня за грудь, и я в ужасе закричала, а потом вывернулась и схватила стоящий позади бокал с трикой – местной водкой, только немного крепче. Я выплеснула «огненную воду» ему в мерзкую харю – надеялась, что Бубо уберет лапы, и я сбегу. Черта с два!
Отфыркиваясь, он дернул меня за ворот футболки и стиснул горло так, будто хотел трахею сломать. А потом вдруг его глаза стали круглые и безумные – разинув рот и судорожно хватая воздух, Бубо начал медленно оседать на пол. За его обрюзгшей спиной стоял Дар – белый как мел и уверенный как сверхсовременный танк. Видимо, он и ударил Бубо по почкам.
Потом я услышала сиплый, сдавленный рев кардарианца и на мгновение зажмурилась, а когда снова смогла сфокусироваться на происходящем, то увидела, что Бубо лежит у моих ног, лицо его залито кровью, а из глаза торчит железный штырь.
Бубо корчился и хрипел, испуская дух, а Дар брезгливо обошел поверженного кардарианца и взял меня за руку.
– Уходим отсюда!
Но вокруг нас образовалась плотная толпа изгоев. Среди них было несколько приятелей Лупоглазого, угрюмый вид их не предвещал ничего хорошего.
– Надеюсь, у нас это получится…
В животе у меня пульсировал какой-то острый комок, дышать стало трудно, ног почти не чувствовала. Кажется, я боюсь крови и мертвых тел. Особенно, если они еще дергаются в судорогах.
Дар приобнял меня и направился к выходу, но кольцо посетителей «Кормушки» сомкнулось. Одни возмущенно цокал языком, другие присели к Бубо и ловко обшаривали многочисленные карманы его штанов, а старый кривобокий бродяга напрямую обратился к Дару:
– Что ты размахался клешнями? Я прежде тебя тут не видел, вот ты заявляешься и тычешь ножкой стула в морду достойного человека. Как это назвать, а? Ты прикончил нашего приятеля, и хочешь уйти просто так? Не-е… это неправильно.
– Он дурно отзывался о моем народе и сдохнул, как тупая скотина, – надменно произнес Дар и чуть встряхнул упругими кудрями, будто придавая особый вес своим словам.
Я услышала в толпе уже знакомый, характерный щелчок – так открывается нож. Сердце затрепетало, как бабочка над весенним цветком. Были бы тут цветы…
«А нас сейчас зарежут, как цыплят! Их слишком много, Дар, ты со всеми не справишься. У них ножи и заточенные ложки, а ты выпустил из рук единственное средство защиты».
Гомон усиливался, но никто не решался нападать первым, я затравленно озиралась кругом, ища хотя бы проблеск сочувствия на некоторых знакомых лицах. Из дальнего угла раздался идиотский смех и жиденькие аплодисменты «серебристого летчика».
– Да-давай, пилот, по-покажи, как готовят ваших ребят в спецпо-по-по-дразделении Та-а-арсин. Если бы у меня были но-ноги, я бы первым тебе врезал, но с ра-адостью по-осмотрю, как это сделают други-ги-е.
Нервы мои не выдержали, я сбросила со своего плеча прохладную руку Дара и завопила, что было мочи:
– Га-а-арш! Помогите! Сюда!
– Тихо! Чего рот открыла, я здесь.
Я с изумлением увидела, как хозяин заведения вразвалочку, не спеша, подходит к месту нашей вероятной казни. И голос Гарша звучал металлически-равнодушно:
– Бубо сам виноват. Перебрал пива и полез к девчонке. Джелло сказал ее не трогать. Она неприкосновенна. Так сказал король – это его слова. А вы знаете, что бывает, если нарушать приказы короля Цоты. И поэтому сейчас девчонка уйдет отсюда, никто ей не помешает.
Авторитет Гарша был непререкаем. А слово ясса – закон. Толпа изгоев возмущенно взвыла, потом один раздосадованный голос с надеждой спросил:
– Пусть кукла убирается, нам нужен урод, заваливший Бубо. Согласись, Гарш, это ж по честному?
– Они уйдут вместе, понятно! – рявкнул хубанин.
– Не надо нас так обижать, Гарш…
Владелец «Кормушки» примирительно поднял руки:
– Мы почтим память Лупоглазого славной выпивкой. Эй, Сит, всем браги за мой счет. Бубо был хорошим клиентом. Я буду его помнить… примерно дней пять.
Восторженные вопли основной массы изгоев перекрыли недовольный рокот жаждущих мести, скоро мы без помех выбрались на двор «Кормушки». Все как в дурном сне. Помню, как мы медленно брели под палящим светилом в сторону нашей бочки, и я долго не могла начать разговор.
– Дар, спасибо за помощь. Я очень испугалась. А ты… такой смелый, Дар.
– Ты много для меня сделала, Ари. Я не хочу быть твоим должником. Я с тобой расплачусь.
– Да, да… натурой отдашь, – рассеянно проронила я, немного раздосадованная его официальным тоном.
Но Дар еще слаб и уже столько пережил тут, а сейчас был на волосок от гибели. Не заступись Гарш – нас бы просто растерзали.
– Ари, а что такое «отдашь натурой»?
Я тихо засмеялась и потерлась носом о его плечо.
– Дома скажу. Давай доберемся вначале.