Глава 5
Сознание возвращалось тяжело, рывками, сопровождаясь приступами головной боли и головокружения. Невыносимо тошнило. Алексей никак не мог понять, где он и что с ним. Что вообще произошло? Что за чертовщина? Не сразу до лейтенанта дошло, что это обычное состояние при выходе из анабиоза. Видимо навигационный компьютер что-то обнаружил впереди по курсу, именно это было единственным условием досрочного пробуждения.
Немного придя в себя, Алексей напился воды из трубки над головой, протянул руку и дотронулся до внутреннего сенсорного пульта анабиозной капсулы. На небольшом экранчике высветилась дата. Так, они проспали семьдесят восемь с половиной лет. Довольно много. Еще двадцать два года, и исходники закончились бы, тогда космонавты все равно пробудились бы. Но это произошло раньше срока. Снова напившись, лейтенант нажатием кнопки открыл крышку капсулы и попробовал встать. Это удалось далеко не с первой попытки, голова все еще страшно кружилась.
Как интересно, мичман Петров уже сидит в своей капсуле. Вот же здоровенный лоб, ничем его не проймешь. Даже от анабиоза отходит вдвое быстрее, чем остальные. Да и габаритами обладает внушительными.
– Здравия желаю, господин лейтенант! – повернул к Алексею белобрысую голову мичман. – Проснулись?
– Да, – лаконично ответил он и с трудом выбрался из капсулы, нашел пакет с новым комбинезоном и принялся одеваться, сверкать голой задницей не считал возможным, тем более, что второй мичман вот-вот встанет, а это, как ни крути, девушка. Одевшись и выведя на плечевых экранах нужные погоны, Алексей наконец почувствовал себя тем, кем являлся – русским офицером.
Петров последовал его примеру. А затем из третьей капсулы раздался слабый женский голос:
– Господа, попрошу вас отвернуться.
Офицеры дружно повернулись спиной к капсуле, из нее без промедления выскользнула гибкая девичья фигурка, поспешно схватила пакет с комбинезоном, разорвала и быстро оделась.
– Все, можно поворачиваться, – проинформировала мичман Ямпольская. – Готова к несению службы, господин лейтенант!
– Готов к несению службы, господин лейтенант! – вторил ей Петров.
– Это хорошо, господа офицеры, что готовы, – пристально посмотрел на спутников Алексей. – Идемте в рубку, надо понять, по какой причине автоматика нас пробудила.
С корветом «Решительный» произошла самая страшная для земного корабля вещь – он во время учений, прячась от обнаружения условным противником среди астероидов в кольцах Сатурна, угодил в блуждающую червоточину, из которых еще никто и никогда не возвращался. Банально и просто. Когда до крохотного экипажа из трех человек дошла страшная истина, что корабль находится где-то в межгалактическом пространстве, им стало дурно. Но офицеры быстро взяли себя в руки и принялись искать выход, разве что мичман Ямпольская изредка всхлипывала, но стоило командиру бросить на нее укоризненный взгляд, принимала невозмутимый вид.
К сожалению, перед отправлением на учения трюмы корвета не загрузили припасами согласно предписанию, начальник склада просто отмахнулся от поданных заявок, заявив, что незачем, все равно через три дня флот вернется обратно на базу. Лейтенант подумал и признал его правоту, не став требовать положенного. И теперь экипаж «Решительного» пожинал плоды своей безалаберности. Еды, воздуха и воды при соблюдении жесточайшей экономии хватит ровно на год, после чего трем офицерам предстоит либо задохнуться, либо умереть от жажды. Либо, чего уж там, застрелиться из табельного оружия. Чтобы не мучиться.
Повезло в одном. Корвет был серии Т-3456А, и последняя буква означала, что на нем должны иметься анабиозные капсулы. После долгих поисков они нашлись, но в самом дальнем трюме, не подключенные, и их подключение к энергосистеме корабля стало той еще эпопеей. Но справились, хотя, как тихо бурчал себе под нос мичман Петров, известный во втором системном флоте перфекционист, через известное место пониже пояса. Но главное, они работали. Понятно, что это не выход, но хоть какая-то надежда добраться до ближайшей галактики через несколько тысяч лет. Правда, придется просыпаться каждые сто лет, заправлять картриджи капсул и снова засыпать. Но космонавты прекрасно понимали, что однажды ресурс реактора окажется полностью выработан, и они просто не проснутся. Но избегали говорить об этом, надеясь, что какое-то чудо их спасет.
Эта итерация была четвертой, то есть шла четвертая сотня лет безнадежного полета к ближайшей галактике, не ставшей за это время ощутимо ближе. Но преждевременно пробуждение говорило, что аппаратура что-то обнаружила впереди. В душе каждого горела лихорадочная надежда, что они нашли что-то такое, что поможет спастись. Глупо умирать где-то в неизвестности молодым офицерам не хотелось. Если бы в бою за Родину, то без проблем, их к этому готовили. Но вот так… без толка и смысла? По ошибке? Случайно? Не хотелось, и они решили бороться за жизнь до последнего.
Прошло полчаса, прежде чем удалось относительно оживить аппаратуру рубки, для чего пришлось провести полную профилактику и с горечью убедиться, что добрая половина нужных устройств окончательно вышла из строя, не рассчитывали их на такой срок эксплуатации.
– Ну что там? – не выдержала мичман Ямпольская, связист и канонир, у нее подрагивали от волнения руки.
– Прямо по курсу обнаружен шарообразный объект диаметром шестьсот сорок километров, – хриплым голосом ответил Петров. – Металлический. Однозначно искусственного происхождения. Одно только…
– Что? – насторожился командир.
– Разрушения там очень сильные, четверть поверхности вообще в клочья разорвана. Этот корабль однозначно побывал в бою, и серьезном бою.
– Связист, вызывайте по всем доступным диапазонам, – приказал Алексей, сам не находя себе места, он очень надеялся, что станция не заброшена, это однозначно станция, а не корабль, не бывает таких больших кораблей, они просто не нужны.
Минут десять ничего не происходило, а затем Ямпольская радостно вскинулась и выдохнула:
– Отвечают! По-русски!
– Давай на динамики!
Из дребезжащих от старости динамиков рубки прозвучал чей-то уверенный голос:
– Слышим вас, «Решительный». Говорит капитан станции «Тархи Ла», майор Сафронов.
– Здравия желаю, господин майор! – непроизвольно вытянулся Алексей. – Лейтенант Глодин, второй системный флот Российской империи! Корабль попал в случайную червоточину и оказался здесь. За прошедшие с тех пор триста семьдесят восемь лет ресурсы почти все израсходованы. Просим помощи!
– Ясно. Погодите минуту, я должен кое-что уточнить. Айтос, мы сможем принять этот корвет на борт?
– Сможем, господин капитан, – ответил еще чей-то голос. – Согласно отчетам аппаратуры, шестой шлюз исправен. Лифты в ангаре также функционируют. Вопрос только в том, сможет ли корвет сесть в ангар самостоятельно? Тяговый луч, к сожалению, вышел из строя.
– Вы слышали вопрос, лейтенант? – поинтересовался майор. – Сможете посадить корабль в ангаре?
– Так точно, смогу! – заверил Алексей. – Мы базировались на станции «Николай III», я ежедневно сажал корвет в ангары, специально обучен этому.
– Хорошо. Айтос, открывай шлюз.
– Сейчас. Он расположен на противоположной от «Решительного» части станции, будет подсвечен сиреневым свечением. Закрыт силовым полем, преодолеть которое для корабля труда не составит, оно только воздух задерживает. Даю пеленг.
– Мичман, поймали? – повернулся к воодушевленной Ямпольской лейтенант.
– Так точно, пеленг взят, можете вести корвет по нему.
Алексей кивнул, разогнал «Решительного» и принялся облетать станцию. Действительно, на противоположной ее стороне он обнаружил гигантский шлюз, километра в два высотой и три шириной. Он-то думал, что это будет семидесятиметровый, как на «Николае III», шлюзик, в который приходилось буквально втискиваться, а сюда даже линкор войдет, не особо теснясь. Что же за корабли тут принимали?
Аккуратно преодолев завесу силового поля, лейтенант завел корвет в непредставимо огромный ангар, увидел вдали вспыхивающий синим светом круг посадочной площадки, подлетел к нему и опустился внутрь, выпустив опоры в последний момент перед касанием к полу. Затем отключил двигатели и, впервые за последние триста семьдесят восемь лет, погасил реакторы, оставив их на минимальном уровне активации, как положено по уставу на пространственных станциях. Нельзя было допустить серьезного повреждения ангара в случае взрыва, ведь малые корабли прибывали на базу в самом разном состоянии, порой сразу после боя. А драться с американцами, японцами, арабами и европейцами приходилось часто.
– Ох, ничего себе! – выдохнула Ямпольская, вытаращившись на экран.
– Что там? – насторожился Алексей.
– Силовое поле! Оно резко набирает интенсивность, превращаясь в непроницаемый барьер! У нас о таком только мечтали, перекрывали шлюзы броневыми плитами.
– Да сама эта станция – чудо из чудес, – недовольно проворчал Петров, он редко бывал хоть чем-то доволен. – Такие размеры? Обалдеть! Это сколько же палуб здесь? Тысяч двадцать?
– Если не все двадцать пять, – кивнул лейтенант. – Ладно, пошли. Приказываю оставить оружие. Это хоть и русские, но однозначно не наши русские, да и станция, похоже, не земная. Ссориться с хозяевами не стоит. Документы захватите.
Покинув корвет, экипаж принялся осматриваться. И первое, что бросилось космонавтам в глаза – разруха, причем явная. Пыль везде. Разбросанные тут и там непонятные приспособления, сломанные дроиды, а ничем иным эти многорукие существа быть не могли. Возникало ощущение заброшенности станции, многолетней заброшенности.
– Странно… – с недоумением протянул Петров. – Такое ощущение, что тут сотни, если не тысячи лет никого не было…
– Миллионы лет, молодой человек, – поправил его чей-то голос. – Станция была покинута экипажем и сотрудниками шесть миллионов лет назад. Поэтому неожиданное появление здесь трех десятков русских оказалось немалой неожиданностью.
– А кто вы? – поинтересовался Алексей.
– Местный искин, имя – Айтос.
– Разумный?
– А вас это смущает? – в голосе искина слышалась ирония.
– Если честно, да, – кивнул лейтенант. – У нас это строго-настрого запрещено, искины не доводят до уровня обретения сознания после нескольких очень неприятных инцидентов.
– Ну, если вас это утешит, то я не просто искин, а личность одного из бывших директоров школы «Тархи Ла», – хмыкнул Айтос. – Умирая, согласился на перезапись своего сознания в память искина.
– Это совсем другое дело, – успокоился Алексей. – Хотя у нас искинов такого уровня, чтобы вместили в себя память человека, не было. Но ваша цивилизация, судя по всему, намного опередила нашу по развитию. Мы еще не вышли за пределы Солнечной системы, разве что отправили несколько экспедиций в соседнюю, однако ни одна еще не достигла цели к моменту нашего попадания в червоточину.
– У нас была освоена практически вся галактика, – с грустью сообщил искин. – Более трехсот развитых разумных рас, так называемых старых. И тысячи молодых. Воевали, мирились, организовывали союзы, развивались. Несколько древних цивилизаций перешло, если вы понимаете о чем речь.
– Да, у нас знали о Переходе, – кивнул лейтенант. – Но не знали его критериев, известно было только, что цивилизация для Перехода должна соответствовать каким-то особым критериям.
– Это долгий и несвоевременный разговор, – сымитировал вздох Айтос. – Хочу сразу предупредить о нескольких вещах. На станции разруха после миллионов лет отсутствия экипажа, а ваши земляки здесь всего около трех суток. Предстоит огромная работа по ее восстановлению и запуску двигателей, чтобы добраться до какой-либо галактики. Поэтому пока что все живут в медцентре, находившемся в стазисе. Дело в том, что станция «Тархи Ла» – это школа в прошлом и, надеюсь, в будущем. Прошу не пытаться захватить власть, иначе я буду вынужден применить жесткие меры. Капитаном утвержден бывший майор морской пехоты Тихоокеанского флота Сафронов Николай Иванович. Вам, господин лейтенант, скорее всего, будет предложена должность старпома, как офицеру космофлота и опытному пилоту. На станции двенадцать, а включая вас, пятнадцать взрослых. И тридцать два ребенка. Часть из них ваши, русские, часть из прежнего состава сотрудников и учеников школы, спавших в стазисе. Домой вернуть вас мы не в состоянии, у самих сейчас одна задача – выжить. Захотите, присоединитесь. Ничего другого мы вам предложить не в состоянии.
– Морпехи – это круто, но они не космонавты, – несколько невпопад заметил Петров. – Но раз выбор сделан, это ваше дело. Господин лейтенант, думаю, нам стоит присоединиться к экипажу станции. Это всяко лучше, чем лететь неизвестно куда без всякой надежды. Думаю, наших ресурсов хватило бы еще на шесть-семь столетних циклов, после чего – все.
– Я тоже за присоединение, – решительно заявила Ямпольская.
– Другого выхода все равно нет, – тяжело вздохнул Алексей. – Мы согласны на присоединение к экипажу станции, уважаемый Айтос.
– Хорошо, – отозвался тот. – Тогда идите к стене напротив, там найдете площадку, окруженную светящейся оградкой, сообщите мне, когда окажетесь там, и я перемещу вас в медцентр.
– Каким образом? – не сдержал любопытства мичман.
– Телепортом, – любезно ответил искин. – Прошу не беспокоиться. Эта технология давно отработана.
Троица военных космонавтов переглянулась, но делать было нечего, и они пошли в указанном направлении. Идти пришлось почти час, прежде чем удалось достичь противоположной переборки, где находилась упомянутая площадка. Немного посомневавшись, офицеры встали на нее, сообщив об этом Айтосу. На мгновение потемнело в глазах, и они оказались в совсем другом помещении – приятного вида холле, где их встретили двое в гражданском. Мускулистый седой мужчина, в котором по выправке сразу угадывался офицер, и сутулый старик с белой бородкой. Первый был майором Сафроновым, а второй – директором школы Иваном Афанасьевичем Нестеровым.
– Лейтенант российского императорского системного космофлота Глодин Алексей Михайлович! – щелкнул каблуками командир «Решительного». – Мичманы Петров Сергей Иванович и Ямпольская Ядвига Яновна.
– Императорского? – нахмурился капитан станции. – То есть у вас Российская империя, а не Федерация?
– Так точно, империя, – подтвердил лейтенант.
– А из какого вы времени? – поинтересовался директор.
– Из две тысячи сто восемьдесят второго года, – ответил ничего не понимающий Алексей.
– Что-то тут странное… – задумчиво произнес Иван Афанасьевич. – Дело в том, что мы из первой четверти двадцать первого столетия, из Российской Федерации, образовавшейся после распада Советского Союза.
– Советского Союза? – не сдержал любопытства Петров. – А что это?
– Государство, образовавшееся на территории бывшей Российской империи в одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Николай II был расстрелян вместе со всей семьей под Екатеринбургом. Советский Союз выиграл величайшую войну в истории, первым вышел в космос, он просуществовал до 1991-го года.
– Это какая-то чушь, простите! – уверенно заявила Ямпольская. – Николай II второй умер своей смертью в тысяча девятьсот тридцать втором году, после чего на престол взошла его дочь Ольга, поскольку сын умер в двадцать шестом от белокровия.
– Ефим Наумович, – позвал кого-то Иван Афанасьевич. – Подойдите сюда, будьте добры.
К ним подошел в сопровождении белобрысого мальчишки явный еврей, который никак не мог оказаться в космосе по очень простой причине – в Российской империи представителей этого хитровыкрученного народа к работе в пространстве не допускали. Он выслушал рассказ директора, задумчиво хмыкнул и констатировал:
– Мы и эти офицеры из разных реальностей, в русской фантастике этот вопрос многократно обыгран. Но вы понимаете, что это значит, Иван Афанасьевич?
– Нет, – растерянно покачал головой тот.
– Мы совсем не обязательно в родной вселенной, – вздохнул Ефим Наумович. – И вопрос возвращения домой подвисает в воздухе. Даже если удастся запустить двигатели. Уверенности в том, что одна из восьми близлежащих галактик наша, теперь нет никакой. История в нашей и их реальности сильно отличается. И в какой именно мы находимся – неизвестно. Дальнейшие выводы делайте сами.
– Вот проклятье! – выругался Николай Иванович. – Я-то думал, что починим станцию и полетим искать Землю… А оно вон что…
– Поищем все равно, конечно, – вздохнул Иван Афанасьевич. – Но теперь уверенности в том, что найдем, нет. А если и найдем, то не факт, что это будет наша Земля. Но делать нечего. Вы с нами, господа офицеры?
– Естественно, – щелкнул каблуками Алексей. – Деваться нам некуда, поэтому располагайте нами, господин директор.
– В таком случае, я предлагаю вам занять должность старпома, – заинтересованно посмотрел на него Николай Иванович. – Я все-таки морской пехотинец, а не космонавт. Ваша помощь будет очень кстати. Хоть это и не военная станция, а школа, но экипаж должен знать дисциплину.
– А вдруг здесь отстойник для попавших в червоточину кораблей? – вдруг заговорил белокурый мальчик. – Простите, что вмешиваюсь, но я читал что-то подобное недавно. В той книге писалось о множестве кораблей, оказавшихся в так называемом отстойнике, причем это были корабли самых разных цивилизаций из разных вселенных. Сюжет заключался в том, как экипаж земного линкора собирал себе экипаж, поскольку попал в червоточину только с перегонной командой. Айтос, у тебя ведь сохранились корабли?
– Да, и немало, разных классов, – подтвердил искин. – Причем все в стазисе, им надо только профилактику провести, и будут готовы к полету. Отличная идея! Тем более, что теперь экипаж для поисковика имеется. Можно будет порыскать вокруг станции на расстоянии до тысячи светолет, может еще кто-то найдется, у нас ведь тоже страшная нехватка экипажа.
– Возьметесь за это дело? – обратился к лейтенанту капитан.
– Конечно, возьмусь! – оживился тот. – Полетать на корабле более развитой цивилизации? Да об этом можно только мечтать!
– А можно будет мне с вами полететь? – загорелись глаза мальчика.
– Извини, Ваня, но ты еще слишком мал для этого, – отрицательно покачал головой директор.
С момента внедрения имплантов и первичного обучения прошли сутки, и Иван Афанасьевич никак не мог привыкнуть к мышлению шестью потоками, это вызывало немалые затруднения, но и давало немало преимуществ. Да и идеальная память поражала. Он сейчас мог вспомнить дословно любую прочитанную когда-то книгу, да даже мельком увиденную газетную заметку. Воспоминания стали четко структурированными, разложенными по полочкам.
Сегодняшнее происшествие стало полной неожиданностью. Учителя и ученики, не находившиеся в капсулах на обучении, очень удивились, когда Айтос вдруг сообщил, что к станции приближается чужой корабль, вызывающий ее в радиодиапазоне, причем на русском языке. Поначалу было обрадовались, что их нашли свои, но быстро поняли, что это невозможно, не имелось на Земле кораблей, способных преодолеть такое расстояние. Но кто это тогда? На коротком совещании было принято решение ответить гостям. И не зря, как выяснилось. Это все же оказались русские, но из другой реальности.
– Ну вот, опять маленький… – огорчился и надулся мальчик. – Так нечестно! Все самое интересное мимо меня проходит!
Алексей с улыбкой наблюдал за ним. Именно из таких вот юных любителей фантастики и вырастают космонавты, мастера и ученые, тянущие вперед всю страну. Обыватели никуда, кроме болота, ее не заведут, нужны энтузиасты. Он и сам был таким в детстве.
– Как вижу, у нас пополнение, – раздался приятный женский голос.
Лейтенант обернулся и чуть не упал – на него смотрела четырехрукая, синекожая женщина с довольно симпатичным лицом. Инопланетянка, точно инопланетянка! Хотя Айтос же говорил, что кое-какие сотрудники школы из прежнего экипажа пребывали в стазисе.
– Как я слышала, вы тоже долго спали, – продолжила незнакомка. – А значит вас нужно как можно быстрее обследовать, чтобы своевременно купировать возможные проблемы. Я здешний медик, Халана Кейто Эмрис. Какого типа был ваш стазис?
– Не стазис, анабиоз, госпожа доктор, – поправила ее мичман Ямпольская, тоже во все глаза рассматривавшая инопланетянку.
– Анабиоз?! – ахнула медик. – То есть вас замораживали, а потом размораживали?!
– Именно так, – подтвердила девушка.
– Какой ужас! – обхватила свои щеки одной парой рук медик. – Да у вас же страшное с клетками сейчас творится! Немедленно в медкапсулы, вас надо срочно лечить, пока проблемы не стали неустранимыми! По известным мне данным хотя бы трехкратное использование анабиоза приводит к полной атрофии мышц за какие-то несколько лет!
– Все настолько серьезно? – встревожился Алексей, врачам он привык доверять, они не раз спасали ему жизнь.
– Серьезнее, чем вы думаете, – заверила госпожа Эмрис. – Идемте. Господин директор, забираю у вас молодых людей. И да, направьте ко мне этого вашего алкоголика, Булыгу. Я могу полностью излечить его от алкогольной зависимости и обновить организм до тридцатилетнего возраста, как у вас сейчас, а он не хочет от нее избавляться. Вы представляете?! Бурчит, что это его единственная отрада в жизни. И все просит спирта. Естественно, я не даю, не хватало еще поощрять пьянство! Попробуйте вы уговорить его. Иначе я буду вынуждена поместить его в капсулу насильно при помощи меддроидов и поставить блок в сознании, чтобы забыл о спиртном.
– Забирайте насильно, я уже пытался говорить с ним, – скривился Иван Афанасьевич. – Бесполезно. Вы можете обещать, что пить после лечения он не будет? Ведь образованный же человек, профессор физики, а водка сгубила!
– Гарантию даю, – усмехнулась медик. – Хорошо, я разберусь. Прошу также отправить ко мне всех, у кого еще нет мозговых имплантов, без них на станции разумный слеп и глух. Айтос, будь добр, разработай график обучения. Прежде всего учителей, профессор Маор разработал для каждого методики первичного овладения даром, причем очень толковые. Господин директор, господин капитан, прошу не манкировать тренировками, вы сами знаете, что начать ремонт мы сможем только после вашего окончательного вступления в должность. Пока все. Молодые люди, следуйте за мной.
Космонавты сразу поняли, что этой женщине перечить не следует, ей лучше повиноваться, проще будет. Тем более, что ничего дурного она им не сделает, они ощущали это подсознательно. Поэтому последовали за медиком в рамку телепорта, а оказавшись в стазисном зале, покорно разделись и легли в капсулы, вскоре заснув. Бог услышал их молитвы и послал спасение. Теперь главное воспользоваться предоставленной возможностью.