ПОДЗАБОРНАЯ ТВАРЬ
Иван продрался сквозь толпу просителей в своей приёмной. Закрыл дверь кабинета на замок и рухнул на маленький диванчик у окна. Казалось, что солнце продолжает жечь макушку. Шеф-капитан полежал немного, встал и вытащил из холодильника бутылку оранжины.
Зазвенел интерфон:
– Мой капитан, пришли данные лаборатории криминалистики.
– Неси быстро сюда.
– Они доступны в директории…
– Неси их на табло, слышишь? Нет у меня времени лазать по директориям. Заодно обсудим, что я узнал от синтезанихи этой.
– Есть, мой капитан.
В дверь постучали. Покряхтывая, шеф-капитан поднялся с диванчика и открыл. Вместе с гулом голосов появился аджюдан с ординатёр-табло в руках.
– Ну, слышишь, что сказали криминалисты? – Иван захлопнул дверь, не обращая внимания на мольбы посетителей принять и выслушать.
– Как и в прошлый раз, обнаруженные на месте преступления следы ДНК принадлежат синтезированным организмам, предположительно человеческим…
– Слышишь, эти криминалисты нормальным языком не умеют писать, да? Ладно, садись, слушай.
Костя присел на краешек дивана. Иван Лавинь принялся ходить взад-вперёд по кабинету, тряся животом и расстёгнутыми полами рубашки:
– Года два назад, в разгар войны с Австралией, в одном районе Неудоби, в водах Океан-моря была найдена затонувшая платформа добедовых людей.
– Да, было по новостям.
– Война с Австралией и началась из-за этой платформы. Платформа предназначалась для запуска космического аппарата.
– Да. Находка стала основой нашей космической программы. Ханаат до сих пор в бешенстве. Требуют делиться подробностями программы.
– Что там с программой, неизвестно. Суть её была в том, что добедовые люди, чтобы сохранить людской род, решили послать на дальние планеты собственных клонов. Даже не самих клонов, а клонаторы, которые должны были начать работать на новых планетах, заселяя их копиями землян.
– А почему сами не полетели?
– Потому что чертовски далеко. Десяток тысяч лет лететь только до самой близкой планеты пригодной для жизни.
– Странно. Про синтезанов я по новостям не слышал.
– Правильно. Мало кто слышал. Упоминание об АКОСах засекречено Имперской Канцелярией. Вся технология синтеза – у них.
Константин Бернс начал собирать данные в одно рассуждение, зная, что шеф-капитан любил выслушивать свои догадки из уст постороннего. Так он привык отслеживать несостыковки:
– Итак, Имперская Канцелярия делает синтезанов, которые похищают граждан Империи в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. Причём производит похищения в невообразимых количествах…
– Сколько уже?
– Включая пассажиров дирижабля, пять тысяч двадцать два.
– Если так будет продолжаться, слышишь, в стране не останется людей, не задетых пропажами. У нас обстановочка и так на волоске от бунта, а тут ещё такое…
– Мой капитан, а есть идеи, зачем они это делают?
– Есть, но пока я их попридержу.
Константин Бернс испытующе посмотрел на шеф-капитана и осторожно заметил:
– Если за этим стоит Имперская Канцелярия, то, быть может, так надо? Государственные интересы…
Иван Лавинь перестал ходить и остановился напротив аджюдана. Тоже испытующе на него посмотрел:
– Костян, ты и я связаны сам знаешь чем. Если правда о наших делишках всплывёт, вовек не отмоемся. Будем сидеть в одной тюрьме.
– Не мы одни, мой капитан, – спокойно ответил Константин. – Вся Жандармерия с нами присядет.
– Не мы одни… Согласен. Но я вот что тебе скажу, слышишь? Я иду до конца. Кто бы ни стоял во главе преступления, я его найду.
– И накажешь? – ухмыльнулся Константин.
– По всей строгости закона!
Константин Бернс ещё более спокойно отозвался:
– Ваня, подумай, а надо ли?
– Надо. Иначе… Иначе… Кто мы тогда вообще? Твари мы подзаборные, вот мы кто.
– Жизнь такая, – вздохнул Костя. – Система ломает нас под себя.
Иван Лавинь не уделил внимания мудрым высказываниям аджюдана:
– Разве мы не патриоты? Разве мы не готовы отдать жизнь за страну? На протяжении всей истории Империи Ру́сси её граждане проявляли храбрость и преданность. На храбрости и преданности и стоит земля наша. Если надо, то выходи и говори открыто, что Империя требует жертв от её сынов и дочерей. Зачем тайком убивать нас? Империя – это сила? Или это подлость?
Константин Бернс покачал головой:
– Почти как фрондер говоришь. Как бы тебя не упекли за решётку раньше, чем успеешь сделать шаг в расследовании… Мой капитан.
Иван Лавинь словно очнулся:
– Ладно, Костян. Я лишнего наболтал. Но одно верно, слышишь? Я тварью подзаборной больше быть не хочу. Чёрт вас всех дери, я – шеф-капитан Жандармерии, а не пудрила занюханный.
Константин Бернс вышел.
Шеф-капитан заправил рубашку, подтянул галстук, посмотрел на часы и решил, что лучше уйти домой пораньше, чтобы выспаться после пудро-марафона. А завтра с новыми силами…
Иван застегнул пуговицы кителя и прислушался к жужжанию голосов в приёмной. Впервые пожалел, что пять лет назад, когда вселился в этот кабинет, приказал заделать потайную лестницу на нижний этаж. Она позволяла прежнему шеф-капитану выскальзывать незамеченным.
– Из этого кабинета будет только один выход, – пафосно заявил Иван пресс-службе Жандармерии, – навстречу людям!
Предыдущий шеф-капитан славился своей ленью. Иван Лавинь – был полон желания сделать Жандармерию образцовым заведением.
Иван не стал таким коррупционером, каким был прежний шеф-капитан. Он его превзошёл. При этом всё равно умудрился сохранить видимость того, что Жандармерия отныне не закрытое учреждение, а прозрачная инновационная организация, которая по-настоящему заботилась о гражданах. По крайней мере, выслушивала их просьбы.
Иван Лавинь запер ящик стола, чтобы уборщица лишний раз не болтала подругам, что сам шеф-капитан Жандармерии нюхает нелегальную чёрную пудру.
– Мой капитан… – через интерфон в тихий кабинет влился шум приёмной. – К вам посетитель…
– Никого не принимаю, слышишь?
– Он настаивает.
– Пусть настаивает в другой день.
Дверь распахнулась, на пороге появился невысокий худощавый мужчина. Одетый во всё тёмное, в чёрном свитере с высоким горлом, что выглядело неестественно, учитывая жару. Тоже почти лысый, как Иван, но с заборчиком седой поросли по бокам черепа.
– У него корочка Имперской Канцелярии, – успел выкрикнуть Константин.
При виде гостя Иван Лавинь отступил на несколько шагов к столу и опёрся рукой:
– Мерси, Костя, разберусь.
Не спуская взгляда с посетителя, Иван нащупал кнопку и полностью отключил интерфон.
Посетитель зловеще улыбнулся. Закрыл дверь на замок и неспешно пошёл к шеф-капитану:
– Узнал, салага?
– Недавно вспоминали тебя, Жан-Люк. Как всегда самыми плохими словами.
Иван Лавинь совладал с собой.
Пригласил посетителя сесть в кресло напротив стола. Жан-Люк пригладил остатки волос, как бы показывая, что у него хотя бы такие волосы, но есть. Опустился в кресло и жестом пригласил шеф-капитана сесть в своё кресло, словно он являлся хозяином кабинета.
Чтобы не повиноваться его жесту, Иван отошёл к холодильнику и взял бутылку оранжины, хотя пить не хотелось.
– И давно ты игнорируешь звонки из Имперской Канцелярии? – Осведомился Жан-Люк.
– И давно ты в Канцелярии? Вроде бы тебя позорно выгнали из Эскадрона Клода.
– Пэвэкашки и солдафоны давно не мой масштаб.
Жан-Люк сказал это с пренебрежением, но Иван Лавинь допросил много людей в этом кресле. Сиживали в нём и невозмутимые агенты Имперской Канцелярии. Иван сразу отметил, что Жан-Люку не понравилась осведомлённость шеф-капитана.
Чтобы дожать Жан-Люка, добавил:
– Канцелярия могла бы послать курьера помоложе, чтобы спросить о дирижабле.
Жан-Люк держал руки на столе, сцепив пальцы. Он сжал их с такой силой, что кожа побелела:
– К дьяволу дирижабль и пейзан. Я по другому вопросу.
Жан-Люк убрал руки со стола, но прежде, чем тот успел продолжить, Иван Лавинь резко сказал:
– Нет. Слышишь? Я не буду удалять из дела данные анализа ДНК.
Жан-Люк достал и кармана пиджака коробочку, вынул из неё сигару и чиркнул зажигалкой.
– У меня не курят.
Жан-Люк выпустил дым в сторону шеф-капитана:
– Зато нюхают, да? И пудрочка вся привозная, из далёких запретных территорий?
Иван Лавинь проигнорировал сарказм:
– Мы знаем, что людей похитили синтезаны, произведённые по технологии, найденной в Неудоби. Скоро об этом будут знать все следователи и все пресс-службы. Потом мы найдём, кто за этим стоит.
– И что?
– Их будут судить. Император узнает, какие делишки творит его Канцелярия.
Жан-Люк продолжал спокойно курить, поглядывая сквозь дым на шеф-капитана с такой уверенностью, что тот понял, она не показная.
– Ты дурак. История повторяется, как двадцать лет назад.
– Посмотрим.
Жан-Люк поднялся:
– Значит, не согласен?
– Нет.
– Теперь ты, значит, играешь в честного служащего?
– Кто-то должен.
– Ты, значит, больше не будешь отгружать конфискованную пудру обратно владельцам? Не будешь отпускать подозреваемых в обмен на прибавку к банковскому счёту? Не будешь получать свежие подарки от благодарных клиентов? У нас не только документики есть, у нас есть синемы и картинки твоих похождений.
– Проваливай, пока я не приказал тебя вынести на пинках.
Жан-Люк бросил почти целую сигару в мусорную корзину. Бумага немедленно задымилась:
– Боюсь, скоро ещё один шеф-капитан сгорит на работе…
Вместо ответа Иван Лавинь включил интерфон:
– Аджюдан Константин Бернст?
– Так точно! Здесь, мой капитан!
– Кто там из охраны, вызови…
Жан-Люк напоследок попытался устрашающе засмеяться, но торопливо покинул кабинет, оставив дверь раскрытой.
Странно, но гула посетителей не было слышно. Умница Костя догадался их выгнать.
– Мой капитан?
– Всё, отбой.
Иван Лавинь шеф-капитан Жандармерии, дрожащими пальцами нащупал ручку ящика стола с пудрой и дёрнул, совсем позабыв, что сам запер его на ключ.