НОВЫЕ ЗАДАЧИ
Хавьер усиленно вслушивался в разговоры Людей-из-Веспы. Странно было узнавать устройство мира через их понимание. И чем дальше, тем больше Хавьер понимал, что именно Люди-из-Веспы знают реальность, а народы островов живут в надуманных представлениях.
Это понимание не нравилось ему, словно он предал отца, мать и остальных сородичей.
Сеансы «нейролингвистической стимуляции обработки языковой информации» шли каждый день. Хавьер уже легко произносил эти словосочетания, не понимая их значения.
– Ну, совсем как наш Дэвид Робертс! – смеялась Жизель.
Карл хлопал Хавьера по плечу:
– Не сравнивай, Дэвид останется на всю жизнь овощем, а Хавьер умнеет и умнеет! Однажды дам тебе веспу погонять.
– Ну-ну, – остановила Жизель. – Не обнадёживай парня. Пусть хотя бы признает, что нет никакого Плат-а-Форма и горящей верёвки…
– Огненной бечевы, – упрямо поправил Хавьер.
В ответ Жизель говорила непонятное:
– Прав Матис Галин, они не смогут поменяться за одно поколение. Жаль, что нейролингвистическую стимуляцию придётся прекратить. Она не работает.
Карл удивился:
– Ты чего? Парень за месяц стал говорить на нашем языке.
– Взамен получил такую травму мозга, что ещё неизвестно, выживет ли. Высок риск кровоизлияния.
– Ничего, если знает язык, может продолжить обучение обычным способом.
Хавьер переводил взгляд с Жизель на Карла, вслушиваясь в слова. Не понравилось, что о нём говорили как о Дэвиде Робертсе, а о том всегда говорили как о предмете, который в комнате, но который не способен понять, что говорили о нём:
– Я тут. Может, спросите мои мысли?
Карл и Жизель замолчали.
– Ого, начал права качать, – сказал Карл. – Ещё немного и у нас собственная Фронда вырастет.
– Пардон, – серьёзно сказала Жизель. – Какие твои мысли?
– Я хочу продолжить это нейроновое лингвастичное стимулирование. Я хочу скорее стать таким же умным, как вы.
Жизель покачала головой:
– Хавьер, эта технология опасна. Помнишь, я рассказывала тебе о Потоке Сознания, который существовал у австралийцев до войны?
– Да, австралийцы могли превратиться в любого человека.
– Не превратиться, а приобрести любые знания и опыт просто выбрав нужные из каталога. Это было очень удобно… Это и стало почти гибелью для них. Один злой человек по имени Дель Фин смог взломать Поток Сознания и загрузил в память каждого австралийца часть своей личности, заставил их повиноваться себе*. Поэтому сейчас Поток Сознания отключён, чтобы вирус Дель Фина не распространялся дальше.
– Но мне же не так делают, меня электричеством учат.
– Да, нейролингвистическая стимуляция – это попытка возродить Поток Сознания, но неудачная. Ты можешь умереть. Мы решили прекратить.
– Но я хочу знать…
– Чтобы знать, надо учиться. Другого пути нет.
– Я хочу учиться!
Жизель снова переглянулась с Карлом:
– Мы попробуем. В конце концов, мы затеяли этот эксперимент с обучением дикарей…
– Мир – это не кучка островов, которые плывут по Бесконечному Осеано к центру воронки, как вы, дикари, считаете, – сказала Жизель и развернула на экране стены «Карту мира».
Хавьер умел читать подписи. Нейролингвистическое стимулирование выжгло в мозгу знание букв.
Несколько мгновений Хавьер и Жизель молча смотрели на карту с очертаниями материков, бесконечным Океан-морем и заштрихованной зоной Неудоби, покрывающей большую часть мира.
– Хм, – кашлянула Жизель. – Вообще-то, на первый взгляд, да… мир будто бы состоит из кучки островов… Мы называем их материками… и они, чёрт подери, движутся. После Большой Беды движение литосферы усилилось.
– Не такие мы дикари оказались? – не удержался от насмешки Хавьер. – А что такое Неудобь?
– Непригодные для жизни территории, образовавшиеся после растянутых во времени природно-техногенных катаклизмов. Большая Беда – общее название для серии катастроф. Даже австралийские архивы, оставшиеся после отключения Потока Сознания, расходятся в описании причин. Ясно одно – виноваты добедовые люди, но когда они захотели исправить то, что натворили, было поздно – природа продолжила начатое людьми. В земной коре постепенно, с разницей иногда в сто, иногда в двести лет образовалось пять тектонических разломов. Каждый разлом давал старт отдельной катастрофе, уничтожающей восстановленную было цивилизацию. На протяжении почти тысячи лет человечество пять раз достигало некоторого уровня развития, но приходила очередная волна, уничтожая все достижения. И мы снова строили свои города на обломках обломков, уступая Неудоби всё больше и больше территории.
Хавьер показал на карте жёлтые полосы разломов, тянущиеся от одного материка к другому:
– Огненная бечева.
Жизель задорно засмеялась:
– Сдаюсь! Тебя нечему учить, ты всё знаешь, просто другими словами. Прав Матис Галин: легенды всегда верны.
Хавьер задумчиво смотрел на разломы, на штриховку Неудоби, на границы материковых государств, на отдельный континент Австралии:
– Получается, мы, островные люди, не могли восстановить свою цивилизацию из-за выдр.
– Да, это одно из предположений.
– Чёрная Волна выдр, которые выходили на сушу для спаривания, загнала нас за высокие заборы вокруг деревень. Мы не могли строить большие города, мы не могли распахивать землю, мы даже не могли пасти большие стада буффал, слишком много места занимали. А если оставлять буффал за оградой, то выдры их сжирали.
Хавьер раздражённо сжал кулак. Жизель подошла к нему и погладила по голове:
– Мы вам поможем. Мы этих ваших выдр… Как вы их кличете на своём языке?
Но раньше Хавьера отозвался Дэвид Робертс:
– «Лонтрас» – значит выдра.
За три недели, Хавьер так овладел языком, что услуги переводчика были не нужны. Дэвид Робертс одиноко бродил по дирижаблю, блевал где придётся, или стоял в тёмных углах, то ли слушая разговоры, то ли шум за бортом, то ли свои смутные мысли, состоящие из непонятных слов неизвестных языков.
Он был столь жалок, что над ним перестали потешаться. Его старались не замечать, как шелудивого брюхонога с перебитыми лапами.
Жизель продолжила:
– Мы поможем вам уничтожить лонтрасов этих. Острова теперь под защитой Империи Ру́сси. Мы наведём здесь порядок. Хм, впрочем, нам бы у себя навести порядок… Тем не менее, не плачь, Хавьер. Для вас действительно настали новые времена. Уж в этом поверь своему шаману.
Но Хавьер стал слишком умным, чтобы верить шаманам. Он до последнего оттягивал свой выход из воздушного корабля.
«Императрица Екатерина» всё это время кружила над островами, выбирая место для постройки первой базы на Новых Землях.
Хавьер любил смотреть в иллюминатор на деревни.
Если бы не Люди-из-Веспы, он никогда не узнал бы, как много островов, и какие они одинаковые. И на каждом острове – деревни, деревни, деревни… Каждая деревня была обнесена высоким забором, защищающим жителей от нашествия выдр.
В каждой правил шаман, наряженный в свойственный острову костюм. Обычно в маску необычного животного, обитающего только на их острове, или необычной квадратной скалы, которой нет в других деревнях.
В центре одной деревни стояла вертикальная труба с шаром на конце. Жители деревни гордились, что у них такой Бог, а Люди-из-Веспы сказали, что это обломок строения добедовых людей:
– Скорее всего, часть космического лифта, – заверил один из помощников Матиса Галина. – Похожие сегменты Поднебесный Ханаат нашёл во время раскопок в Неудоби, лет десять назад.
В такие минуты Хавьеру делалось особенно горько. Он смотрел сверху на сородичей и понимал, что не может к ним вернуться. Даже если он навсегда покинет веспу-матку… то есть «управляемый аэростат класса Коллосаль», как её на самом деле зовут, то он совершенно не понимал, чем будет заниматься среди дикарей?
Водить буффал на пастбища? Выращивать плоды? Даже благородное желание истребить выдр с помощью оружия Людей-из-Веспы похоже на бегство, будто Хавьер хотел занять себя чем-то лишь бы не думать о будущем. Лишь бы не жить среди себе подобных.
– Они называют нас дикарями только от того, что мы не знаем названия многих вещей, – думал он, глядя на обломки космического лифта в центре деревни.
Кстати, в тяге называть вещи Люди-из-Веспы были очень похожи на дикарей, хотя не считали себя такими. Они так же навешивали громкие имена на неодушевлённые предметы.
Дирижабль носил имя давно умершей женщины, которая правила их племенем много оборотов… то есть веков назад. Быть может, сто тысяч.
Карл называл свои бес-пилоты «мои маленькие засранцы».
Жизель, самая красивая женщина на свете, давала имена полоскам железа под названием «сабля». У неё была сабля «Малышка», с короткой рукояткой в форме эрегированного члена. Была сабля «Красный Тигр», потому что выкована из стали с вкраплениями металла из Неудоби, что придавало ей полосатый вид. Была длинная, не стоящая прямо сабля с широким неровным лезвием. Эту железку Жизель называла «Толстячок».
Только Дэвид Робертс, человек, знающий все слова в мире, ничего не называл, а только произносил звуки, значения которых не понимал.
Настроение Хавьера подметила Жизель.
Вечером она пришла в комнату Дэвида Робертса, с которым жил Хавьер.
По сути, Хавьер жил один, так как Дэвид Робертс часто бывал внизу, на островах, переводил. Даже если он возвращался в свою каморку, то ему было совершенно безразлично, есть там кто-либо или нет. Он садился на стул в углу и замирал, глядя в одну точку. Его стало реже тошнить, он мог сидеть часами, превращаясь в настоящий предмет интерьера.
– Мы решили строить четвёртую базу на острове твоей деревни, – сказал Жизель. – Ты не хочешь спуститься вниз с нами? Поможешь в переговорах с жителями.
Хавьер помотал головой.
– Не бойся, шаман не посмеет тебе ничего сделать. Ты ведь под защитой весполюдей.
Хавьер оторвался от ординатёра-табло, на котором пытался читать книги Людей-из-Веспы:
– Людей-из-Веспы, – меланхолично поправил Хавьер. – И я не боюсь шамана. Несчастный старый дурак.
– Не будешь же ты вечно сидеть на дирижабле? После закладки четвёртой базы Катька отправится обратно.
– А ты?
– Если успею наладить работу по охране баз, то тоже.
– Я хочу обратно. То есть не обратно, обратно с дирижаблем. Я не хочу жить на островах.
– Хавьер, это невозможно. Твоё место на Новых Землях, среди сородичей. Что ты будешь делать в Империи Ру́сси? Ты понятия не имеешь, как мы живём. Ты даже говоришь не очень-то хорошо.
Хавьер упрямо помотал головой:
– Я не хочу, как дикарь. Я хочу, как умный. Буду видеть мир.
– Какой, к дьяволу, мир, Хавьер? Ты свои острова родные изучи.
Но Хавьер упрямился:
– Всё равно, я хочу в ци-ви-ли-за-цию.
– Ох, Хавьер, боюсь, чем умнее ты будешь становиться, тем сильнее будешь понимать, что нет никакой цивилизации. Что Империя и Ханаат такие же племена дикарей, возглавляемые обдолбанными шаманами.
Хавьер засмеялся:
– Я уже понимаю.
– Давай, договоримся. Скоро мы организуем экспедицию на Запретный остров.
– Где квадратные горы?
– Да. Там развалины добедового города. Ты пойдёшь с нами. Ты как-никак местный. Кроме того, ты считаешься подопытным образцом. На твоём примере будут оценивать возможности интеграции дикарей.
– Тем более надо интегрирца в цивилизацию.
– Я не обещаю, что ты сможешь полететь в Империю, у тебя даже гражданского чипа нет, но ты можешь попытаться заслужить право жить в Империи. Пусть будущее покажет?
Хавьер выключил табло и с готовностью поднялся:
– Я сам покажу этому будущему!
—–
Примечания
Один злой человек по имени Дель Фин смог взломать Поток Сознания и загрузил в память каждого австралийца часть своей личности, заставил их повиноваться себе\*
Один их сюжетов первого романа серии Ан Гард «Белый мусор».