– На связи Третий, вызываю Первого.
– У аппарата Первый. Слушаю вас.
– Докладываю вам, что в квадрате номер восемь обнаружены следы противника. Как я и предполагал, группа разделилась и двумя разными путями уходит из района поисков.
– Удалось установить их численность?
– Да, удалось. Численность группы не более шести человек. Более точно сказать пока не могу.
– В каком направлении уходят группы?
– В направлении квадрата двадцать три и квадрата четырнадцать. Мною уже отданы приказания подразделениям в данном направлении. Они приготовят им соответствующую встречу.
– Это все новости?
– Нет. Противник имеет в составе группы хорошо подготовленных саперов. На путях отхода обнаружены замаскированные минные ловушки. Это снижает скорость нашего передвижения.
– Не упустите их. С каким-то количеством потерь мы могли бы и смириться.
– Я уже потерял убитыми одного солдата и двух служебных собак. Трое солдат ранены. Мы сняли одну мину. Рядом с ней обнаружены замаскированные тайники. По-видимому, противник хранил в них какое-то снаряжение. Тайники свежие, не более двух-трех дней.
– Ваши выводы?
– Мы плотно сели им на хвост. По моим прикидкам, завтра к вечеру мы их догоним.
– Удачи вам. Докладывайте каждый час.
– Спасибо. Конец связи.
– Конец связи.
Однако же немцы мне попались неслабые. Вот уже сколько времени я иду по их следам, а им хоть бы хны! Всего один раз небольшой привал сделали там, где у них кто-то подорвался, да и то на время поиска других мин, а так всю дорогу перли как оглашенные. Более или менее продолжительная остановка у них была только на острове. Там они, похоже, рыли землю тщательно, во всяком случае пару раскопанных ими тайников я нашел. Ничего полезного там не обнаружилось, так что можно уже было уходить. Как вдруг… Я даже не берусь это описать. Что-то булькнуло в болоте, и я автоматически развернулся в ту сторону. Глаза уже отыскали расходящиеся по воде круги. Вот и источник этого всплеска – небольшая кочка. Уже приготовившись выпустить туда пяток пуль, я вдруг задержался… Что-то словно бы толкнуло меня под руку – не стреляй! Странно, такого чувства раньше у меня не возникало. До рези в глазах вглядывался я в кочку. Показалось, или она стала меньше? Лезть в болото и проверить? А за каким, простите, рожном? Потом еще брюки и сапоги сушить? Они у меня и так не слишком сухие, чай не по асфальту иду, топи вокруг. Нет, не полезу я туда. Да и булькотеть там уже перестало.
На острове немцы разделились на две группы и разошлись в разные стороны. Вот ведь незадача! Куда идти-то? Понятно, что сами они прут по следам наших партизан, с кем-то же они ведь перестреливались там недавно? Отзвуки этой стрельбы я слышал, уходя от полигона. Оттого и свернул в эту сторону. Я здраво рассудил – ежели кто-то насыпал фрицам соли на хвост, так они это просто так не оставят. И пустят по их следам поисковую группу. Раз уж тут такой секретный объект, то просто так нападавшим уйти не дадут. Вот и надо на плечах поисковой группы выйти за линию оцепления. А то пройдет пара дней, немцы успокоятся да и восстановят оцепление. Со всей присущей им точностью и педантичностью. И хрена лысого я уже тогда прорвусь… Пробегав денек, я отыскал следы этой самой поисковой группы. Было их весьма нехило, уж точно не меньше взвода. Так что бодаться с этой командой в открытую мне не хотелось. Да и отбирали в такую группу уж наверняка не доходяг. Лучше уж пускай они себе топают куда хотят, а я тихонечко следом пойду. Эх, не сообразил я форму с какого-нибудь покойника позаимствовать! Глядишь, и сошел бы за своего. Ну, хоть на первых порах. Паролей-то я не знаю, а они наверняка у них оговорены.
Ладно, это все лирика. А вот за кем мне сейчас идти? Так, прикинем, сколько немцев и куда ушло? Собачки, интересно, у них остались еще? Двух, подорвавшихся на мине, я видел. А кроме этих, еще есть? Следов на острове я не обнаружил. Но это еще ни о чем не говорило. Немцы тут натоптали неслабо, так что я их мог просто не заметить. У левого следа я обнаружил на песке отпечаток прямоугольной формы. Предмет, судя по глубине отпечатка, был приличного веса. Что бы это могло быть? Рация? Отпадает, она меньше по размеру и не так тяжела. Память услужливо подкинула мне картинку давнего боя с поисковой группой немцев в заснеженном лесу. Миномет! Вот что это за коробка… Точно, фрицевский пятидесятимиллиметровый миномет в таком вот коробе и переносят. Ага… Значит, пойдут не быстро, минометчиков одних не оставят. Тогда и я за ними потопаю, авось да не убегут они слишком уж далеко…
Утопали фрицы, однако, на достаточно приличное расстояние, сразу догнать их я не сумел. Да и перли они как заведенные, мне трудновато было за ними поспевать. Кроме того, приходилось посматривать по сторонам. Уж кем-кем, а лопухами немцы точно не были, и, значит, боевое охранение у них обязательно имелось. Вот и посматривал я по сторонам настороженно, стремясь первым увидеть дозорного фрица. В какой-то момент я выдохся и присел передохнуть. Дабы не торчать совсем уж на виду, я отошел в сторонку от протоптанной немцами тропинки и спустился в небольшую ложбинку. В ложбинке протекал маленький ручеек, из которого я с удовольствием напился. Присев на корягу, я заодно перемотал портянки. Осмотрел пулемет, передвинул поближе кобуру с пистолетом. И совсем уже собрался было вылезать назад, как вдруг какой-то посторонний звук заставил меня насторожиться. Я присел на корточки, пытаясь понять природу этого звука. Он был где-то на границе моего восприятия. Что это было? Лязг? Стук? Непонятно. Отложив в сторону МГ-42, я осторожно вытащил пистолет. Палить из пулемета в тылу немцев было бы явным самоубийством. Я бы и передохнуть не успел, как по мою душу моментом нарисовался бы десяток-другой заинтересованных «охотников». Приподняв голову над краем ложбины, я прислушался. Звук более не повторялся. Однако чуткое ухо мое расслышало шаги. Шел явно один человек. И человек этот не прятался. Пер вперед, как лось в брачный период. Время от времени он останавливался. По-видимому, прислушивался или оглядывался. Не найдя для себя ничего подозрительного, он снова возобновлял движение. Вот качнулись ветки кустов, зашелестела трава. Он прошел мимо, так и не показавшись из кустов, и вскоре шаги его затихли где-то впереди. Молодой, однако. Здоровый, видать. Вон как по лесу прет. Мне б его годы. Не иначе как вдогонку к основной группе двигался связной. Странно, неужели у немцев нет радиостанции? Или, может быть, он несет такие сведения, которые нецелесообразно доверять радио? Поразмыслив, я отказался от этой версии. Немцы у себя в тылу, кого им тут бояться? Скорее всего, он несет что-то нужное и важное. Вот это уже больше похоже на истину. А раз так, то он должен знать пароль для встречи. Во всяком случае охранение его сразу не завалит. Окликнут как минимум. Вот тут и я их засеку. Значит – что? Значит, пойдем следом. Выпустим перед собой, так сказать, тральщика. Пусть он мне дорогу расчищает.
Приняв это решение, я подобрал пулемет и осторожно двинулся за шумным гостем. Какое-то время он продолжал бодро переть вперед, потом несколько сбавил темп. Устал, поди. Правильно, нельзя же всю дорогу переть, как лось, напрямик. Связной тем временем остановился, потоптался на месте и вдруг зашагал в мою сторону. Вот еще здрасьте! На фиг ты мне сейчас нужен со своим визитом! Быстро отскочив в сторону, я по колено залез в болото и присел в густой траве так, что меня невозможно было увидеть иначе как в упор. Не доходя метров пятнадцати, связной остановился и снова принялся топтаться на месте. Он что, тут до ночи стоять собирается? Того и гляди темнеть начнет. Что ж я немцев по темноте искать буду? Хотя… На безрыбье и рак… Осторожно переложив пулемет в левую руку, я потянул из кобуры пистолет. Раз нет возможности догнать основную группу, посмотрим, что там у связного с собой. Осторожно приподнявшись над травой, я повел стволом. Ну и где ты, друг любезный? Давай уж, вылезай из кустов! Связной остановился на месте и не двигался.
Бу-бух! Гулко ударил совсем неподалеку взрыв, и практически одновременно с ним захлопали выстрелы. Связной резко развернулся на месте и двинулся в ту сторону.
Опа! А вот и немцы отыскались. И совсем недалеко. Я-то полагал, что они уже успели от меня прилично оторваться. А они, оказывается, совсем рядом. Перехватив поудобнее пулемет, я двинулся следом за связным. Выстрелы продолжали грохотать. Теперь к ним прибавился еще и пулемет. Пройдя по лесу еще около трехсот метров, я вышел на опушку. Здесь тропинка поднималась на вершину небольшого холмика, затем резко спускаясь вниз. Взяв левее, я рванул на вершину холма. Еще около ста шагов, и я мог рассмотреть происходящее во всей красе. Тропка здесь шла между двумя небольшими озерцами, и ширина перешейка не превышала нескольких метров. Примерно посередине перешейка я разглядел воронку, по-видимому от взрыва мины. Рядом с ней неподвижно лежали трое немцев в пятнистой камуфляжной форме. Около одного из них на земле валялась прямоугольная металлическая коробка – миномет. Впереди по ходу следования я увидел еще двоих, также недвижимых. Не доходя до перешейка, по поляне было разбросано еще несколько тел. Примерная картина засады стала мне ясна. Партизаны заминировали перешеек в самом его узком месте. Весьма удачно: взрывом положило сразу троих. Рванувшиеся вперед после взрыва немцы были встречены огнем в упор. Их тела и валялись недалеко от воронки. Оставшиеся в живых немцы залегли и открыли огонь по засаде. И тут по ним в спину ударил еще один стрелок. Ударил хорошо, положил почти половину группы. Но и сам далеко не ушел. Уцелевшие фрицы охватили его позицию полудугой и активно осыпали пулями. На первый взгляд я насчитал человек семь. Ну что ж, пора и мне сказать свое веское слово. Вскинув пулемет, я примостил его поудобнее на упавшем дереве. Расправил обернутую вокруг ствола ленту и уложил ее получше.
Длинной очередью я положил сразу четверых. Один из оставшихся резко крутанулся на месте, упал, перекатился, и вокруг меня посыпались листья и ветки, сбитые его пулями. Его поддержало сразу четыре-пять стволов, причем два из них оказались где-то совсем недалеко от меня. А вот это плохо. Значит, я заметил не всех. Стало быть, пора отсюда ноги делать: позиционная война никаких выгод мне не сулила. Партизан молчал. То ли тяжело ранен, то ли убит. В моем положении без разницы, помощи мне от него не дождаться. Низко прижавшись к земле, я двинулся в сторону. Зашелестели ветки, и где-то недалеко от меня бабахнула граната. Неудачно, осколки прошли в стороне. Хотя удача – понятие относительное. Кому-то все-таки досталось, поскольку недалеко от меня кто-то громко вскрикнул. Ага, значит, кому-то из своих прилетело. Как выяснилось, я немного поторопился с выводами. Поскольку со стороны раненого затрещали выстрелы, причем пули шли явно не в мою сторону. Это еще кто там такой оказался? Что за неожиданный помощник? Упускать такую возможность явно не следовало, благо что немцы перенесли огонь на него. Кубарем скатившись вниз метров на десять, я вскочил на ноги, чтобы лицом к лицу столкнуться со здоровенным, облепленным тиной немцем. Встреча эта оказалась одинаково неожиданной для нас обоих. Мой оппонент оказался, как и я, пулеметчиком. Пулемет у него висел на крепкой шее, в руках он держал коробки с лентами и спешил вверх, надо полагать, чтобы занять господствующую позицию. Правильно, начал по ним один кто-то стрелять, потом еще и другой вылез. А откуда они могли прийти? Из леса, откуда ж еще? Вот он и бежал на край холма, дабы прочих незваных гостей поприветствовать, буде таковые окажутся. Увидев меня, он слегка сбавил шаг, бросил на землю коробки с лентами и начал приподнимать свое оружие. Не останавливаясь, я рывком преодолел разделявшую нас пару метров и, обходя немца по дуге справа, со всей дури засветил ему прикладом пулемета в висок. Он пошатнулся. И тогда, крутнувшись на месте, пулеметным стволом я от всей души дал ему по каске уже с другой стороны. Надо сказать, что по своему весу МГ-42 мало чем уступает хорошему лому. А по удобству удержания и переноски – так еще и превосходит. О чем немец и позабыл. Напрасно. Ибо убедился он в этом самым наглядным образом. Сбитая каска запрыгала по песку, а пулеметчик всем своим немаленьким весом грохнулся навзничь. Минус раз. Оглядев пулемет, не помялось ли там чего, я мысленно поблагодарил немецких оружейников. Еще несколько шагов вперед, и я увидел фланг наступающих немцев. Осталось их человек шесть. Увлеченно стреляющих вверх по не видимой мне цели. Впрочем, уже пять, ибо один из них на моих глазах выронил автомат и ткнулся носом в осоку. Даже четыре, поскольку с головы еще одного слетела каска, и он с размаху полетел вперед. А вот это уже интересно! Выстрел-то пришел со стороны позиции партизана. Значит, жив курилка! И стрелок неплохой! От его позиции до немцев метров сто будет. Впрочем, пора вмешиваться и мне. Упав на землю, я врезал из пулемета во фланг наступающей цепи. Последнее звено ленты упало на землю, и наступила тишина. Все, сотня патронов долой. Бросив пустой пулемет, я выхватил оба пистолета и рванулся вверх по склону. Один из недобитых немцев еще вертелся на земле, подтаскивая к себе автомат. Левый пистолет тихонько хлопнул, и фрица откинуло назад. Готов… Еще кто-то есть? Пока не вижу. Оглядев поле боя, я прислушался. Тихо. Судя по всему, тот неизвестный, которого зацепило гранатой, тоже мертв. Иначе бы он хоть как-то себя обозначил. Я быстро осмотрел лежащих немцев. Живых не оказалось. У одного из немцев я позаимствовал пистолет. Шикарная машинка. Польский «ВИС-35». Даже и с приставной кобурой. Пистолет я этот знал хорошо и был очень рад, получив его тут. Надев на себя кобуру, я убрал парабеллум, заменив его новым приобретением. Сбегал к убитому пулеметчику и разжился там патронами, содрав с его пулемета кругляш с лентой. Удобно, хоть висеть сбоку не будет, как раньше. Перезарядил оружие, и взяв свой МГ-42 на изготовку, я направился в сторону позиции партизана.
Подойдя чуть ближе к месту предполагаемой лежки стрелка, я окликнул: «Эй, ты там живой?!»
Ответа не последовало. Наклонившись, я раздвинул руками посеченные пулями ветки.
Откинувшись назад и опершись спиной на поваленное бревно, полусидел-полулежал человек в маскхалате. На коленях у него лежала СВТ с оптическим прицелом. Маскхалат на груди был весь изодран пулями. Сквозь наспех намотанные бинты выступала кровь. Она же пузырилась и на губах. Да, это уж точно не партизан, они в таком обличье в это время не ходили. Стоило мне приблизиться, он приоткрыл глаза.
– Жив?! – я опустился на колени возле него.
– С трудом…
– Откуда вы тут? Это за вами немцы шли?
– За нами. А ты кто?
– Свои. Подполковник Леонов.
– Александр Павлович?
– Опаньки… А ты-то меня откуда знаешь?
– Знаю. Мы за вами шли. Вас примерно так и описывали. Только не сказали, что вы подполковник, сказали – старшина.
– Ни хрена себе пельмень… Откуда это вдруг?
– Долго говорить. А у меня время в обрез.
– Не торопись и не гони. Сейчас я тебя перевяжу, так что…
– Поздно. Большого толку с этого не будет. Кровь я остановил, а остальное… Тут госпиталь нужен, да где его взять? Меня пулеметчик ихний на перебежке подловил. Так и переполосовал от бока до бока. Опытный, чертяка, я только приподнялся, а он уж в мою сторону и повернулся. Не успел я…
– Отбегался этот стрелок. Вон, у подножия холма валяется.
– Это вы его?
– А кто ж еще?
– Спасибо…
– Не за что. Он и в мою сторону, чай, не с пирогами направлялся.
– Все равно. Хоть не так обидно помирать будет.
– Ну, это ты не торопись.
– Я знаю, что говорю. Запоминайте, Александр Павлович. Вас ищут. Наша разведгруппа направлена именно за вами.
– Кем?
– Не знаю. Приказ пришел, мы и вылетели. Карта у вас есть? А то свою я сжег, когда меня зацепило. Оттого и не стрелял сразу, как вы начали.
– Есть. Вот смотри.
– Здесь, – палец его ткнул в точку на карте. – И вот тут. В пятницу и в воскресенье тут будут наши ребята ждать. Выходите к ним, вас переправят за линию фронта.
– Кому я там нужен, не знаешь?
– Не знаю. Идите туда. Обидно будет, если не дойдете, выходит, мы зазря тут легли.
– Вы?
– Там на другой стороне перешейка напарник мой должен быть. Его немцы сразу огнем задавили.
– Я схожу, посмотрю.
– Хорошо. Там портфель лежать должен, не трогайте его.
– Почему?
– Так надо.
– Хорошо. Не буду, раз надо.
– Уходить вам пора. Немцы скоро хватятся своих солдат, придут сюда.
– Как тебя звать-то?
– Снайпер я. Ребятам скажете, они знают. Винтовку возьмите, она бьет хорошо, не хочу ее немцам оставлять. Наган у меня в вещмешке лежит, с глушителем. Тоже заберите, пригодится вам. Там и еще кое-что полезное отыщите.
– А ты?
Вместо ответа он слегка повернул левую руку. Под ней лежала граната с привязанной к ней тротиловой шашкой.
– Чеку я вынул. Или сам фрицев дождусь, или уже они…
– Вот оно как… Выпить хочешь? У меня есть чуток.
– Давайте.
Я положил на землю пулемет, скинул ранец и вытащил из него флягу с водкой, реквизированную мною у немцев на наблюдательном пункте.
– Держи.
Снайпер глотнул несколько раз и протянул флягу назад.
– Спасибо. Хватит, а то опьянею, шевельнусь раньше времени…
– Хорошо. Ну, бывай, земеля. Пойду я, друга твоего гляну.
– Прощайте, Александр Павлович. Удачи вам.
– И тебе тоже.
Подобрав винтовку, я убрал наган и патроны и прочий хабар в ранец. Снайперку повесил за спину, поднял пулемет и зашагал к перешейку. По пути быстро осмотрел побитых немцев и разжился некоторым количеством продовольствия и гранатами. Пулеметных патронов у меня уже хватало – два кругляша и две снаряженные ленты, так что потрошить мешок второго номера, который валялся около перешейка, я не стал. Запасной ствол ни к чему, мне же не позиционную войну вести?