Творцы реальности

Юлька и ее прабабушка Надя жили в маленькой однокомнатной квартире. Родители Юлькины развелись, обзавелись новыми семьями и разъехались по разным концам страны. С дочерью иногда созванивались, но приглашений в гости ни от отца, ни от матери, никогда не поступало.

Бабушка Настя (дочка прабабушки) звала внучку к себе, она жила в деревне, в большом симпатичном доме, но становиться сельским жителем Юлька не собиралась, поэтому приютилась у прабабки. Передвинула шкаф, отгородила себе уголок, да так и прижилась. Прабабка была рада. Юлька любила ее и называла бабуля…

Так уж сложилось, что все женщины в Юлькиной семье рано выходили замуж и рано рожали детей. Поэтому и бабуля у взрослой Юльки была почти что молодая, всего-то восемьдесят пять… Ум у нее был ясный и цепкий.

Характер у Юльки был легкий, веселый, ничто и никогда не огорчало ее надолго. По жизни она не шла – летела. Порхала.

После школы замахнулась аж на ВГИК. Когда-то удачно сыграв в одном из школьных спектаклей почти главную роль, твердо уверилась, что у нее есть талант и в актрисы ее возьмут сразу и с радостью.

Порывшись в интернете, нашла зубодробильную скороговорку и с увлечением начала вырабатывать дикцию… Ходила, с утра до вечера бубнила, бубнила… Бабуля долго прислушивалась, наконец не выдержала:

– Юль, ты чего там бормочешь целый день?

Юлька сказала.

– Чего-чего?! – с изумлением, не веря своим ушам, переспросила бабуля.

Юлька еще раз, громко и четко продекламировала:

– В недрах тундры выдры в гетрах тырят в ведра ядра кедров!

– Ох, сколько же в тебе еще дури, Юлька! – махнула рукой бабуля, и, тихонько ворча, отправилась готовить ужин.

В общем, из ВГИКа Юлька была с позором изгнана с первого же тура, но огорчалась недолго. Немножко всплакнула, потом махнула рукой – ну и не надо! – и устроилась продавщицей в большой супермаркет в отдел посуды. С удовольствием продавала гордые надутые чайники, расписные тарелки и веселые кружки.

По утрам, перед работой, она внимательно прочитывала все попавшиеся под руку гороскопы. Очень часто в разных гороскопах попадались совершенно противоположные предсказания, но Юльку это не смущало… Мало ли… Но бывало и так, что все везде совпадало. Ну почти… Если гороскоп предсказывал неприятности, Юлька мрачнела и весь день напряженно их (неприятности) ждала… И они, конечно, случались, ведь неприятности – дело житейское, с кем не бывает… Но, предсказанные гороскопом, они приобретали какой-то зловещий смысл.

Даже случайно расколотая чашка (за которую даже начальница Юльку не ругала), становилась чуть не глобальной катастрофой, обещанием чего-то еще более ужасного… Подружка Таня над Юлькой смеялась, но Юлька продолжала свято верить в каждое напечатанное слово…

Довольно часто гороскопы обещали приятные и полезные встречи и внезапное финансовое благополучие, но этого-то, как раз, и не происходило. Но в таких случаях Юлька не расстраивалась.

***

Время у Юльки было расписано чуть не по минутам. Все ей было интересно, все хотелось попробовать. По субботам она (дав опрометчивое обещание бабуле хоть раз в неделю бывать в храме), ходила в церковь. Тихонько выстаивала вечернюю службу, рассматривая большую икону преподобного Серафима Саровского, возле которой раз и навсегда выбрала себе местечко. На исповедь никогда не ходила, что там говорят или поют – не слушала, да и вообще, ничего не понимала.

Честно дождавшись конца службы, пряталась в уголок, быстро сдергивала с себя платок и длинную юбку, под которой обнаруживались драные (очень модные) джинсы в обтяжку, и бежала к друзьям, в ночной клуб.

По понедельникам и средам, после работы, носилась по семинарам и курсам, училась развивать свою личность и управлять реальностью… Увлекалась йогой…

В воскресенье они всей компанией, сложившейся еще в школе, выезжали в лес. В компании, кроме Юльки и Тани, были веселый толстяк Гоша, умный молчаливый Шурик и заводила, выдумщик и красавчик Серега.

В Серегу Юлька была влюблена еще с седьмого класса, но никому об этом не говорила. Влюбленность была легкой, ненавязчивой, по ночам Юлька в подушку не плакала, глупых записок не писала, однако возможности побыть с ним рядом всегда радовалась. Серега этим с удовольствием пользовался…

***

Бабуля иногда сердилась на непоседу Юльку.

– Где тебя носит? – ворчала она, когда Юлька поздней ночью возвращалась из клуба домой и тихонько шебуршилась у себя за шкафом.

Бабуле не спалось, она заглядывала за шкаф, и внимательно рассматривала правнучку:

– Когда за ум возьмешься? Раздрызга ты, Юлька, раздрызга…

Юлька смеялась и целовала родную морщинистую щеку.

– Да ну тебя, – отмахивалась бабуля и уходила в свой уголок, где еще долго что-то бормотала и скрипела кроватью…

В ее уголке была полочка с иконами и всегда горела лампадка.

Сначала, когда только Юлька поселилась у бабули, та пыталась приобщить правнучку к церкви, учила молиться, но на все бабулины попытки Юлька весело махала руками и смеялась:

– Ну бабуля, перестань! Какой Бог! В каком веке ты живешь?

– Бог – Он в любом веке Бог! – сердито говорила бабуля и шла к иконам, молиться за бестолковую девчонку.

***

В одно из воскресений никуда не поехали – с утра зарядил мелкий, нудный, на весь день, дождик.

Зато в следующий раз погода была отличная. Началось ласковое, теплое "бабье лето". С хохотом выскочив из электрички, бросились в лес, к давно облюбованной полянке. Шуршали под ногами листья, небо было высоким и пронзительно голубым. Девчонки сгребали желтые и красные листья в охапки и подбрасывали их вверх. Те кружились, с тихим шелестом падали им на головы, всем было весело и очень, очень хорошо.

До полянки добрались быстро, расселись на поваленные деревья и пни. Ребята достали из рюкзаков пиво, Юлька притащила пирожки, а Таня – картошку. Развели костер… Разобрали баночки с пивом и сидели, притихшие, наслаждаясь запахами, звуками и красками осеннего леса…

– Послушайте! – вдруг сказал Серега. – А ведь мы – язычники!

– Кто? – переспросила Таня.

– Чего-чего? – удивился Гоша.

– Зачем это? – резонно поинтересовался Шурик.

Только Юлька промолчала, она ждала продолжения…

– Ну вы подумайте сами! – возбужденно продолжал Серега. – Посмотрите! Вот этот лес, природа, дуб вот этот – это наше, родное все, здесь наши корни!

Ребята молчали. Юлька украдкой оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, где тут ее корни… Вон в том болотце? Или вот, рябинка рядом… Она честно не понимала и так же честно пыталась понять… Взглянула на высокий дуб, росший ровно посередине полянки… Дуб как дуб, хотя да, очень красивый, мощный такой…

– Дуб этот будет нашим покровителем! – решительно заявил Серега.

Все с интересом посмотрели сначала на дуб, потом на Серегу.

– Серый, ты обкурился, что ли? – как бы в шутку поинтересовался Гоша. – Какой еще покровитель? Ты еще Властелина колец вспомни…

– Какой я тебе Серый, – вдруг поморщился Серега. – Что это за имя такое вообще… Зовите меня Мирослав.

На полянке наступила полная тишина. Юлька тихо пискнула, зажимая рот кулаком, чтобы не расхохотаться в полный голос. Таня молча таращила на Серегу-Мирослава глаза. Гоша и Шурик переглянулись. "Спятил" – одновременно подумали они…

А Серега-Мирослав вдохновенно продолжал:

– Нам чужого не надо! У нас свое есть! Да, дуб будет покровителем и повелителем! Природа – наша мать! Она дала нам все! Что скажете?

– В общем, резонно, – неожиданно заявил умный Шурик. – Что-то в этом есть… Ну, кроме дуба, конечно…

Но дуб почему-то был очень важен для Мирослава.

Он чуть не с кулаками отстаивал права дерева на повелительство и покровительство. Шурик с ним спорил, причем очень серьезно. Гоша помалкивал, глядя то на одного, то на другого. Таня давно встала со своего пня и ушла в сторону болотца. Только Юлька, ровным счетом ничего не понимая, внимательно слушала спор.

Было очень похоже, что ни один из них вообще не понимал смысла такого явления, как "язычество". Шурик и Серега-Мирослав увлеченно придумывали (якобы вспоминали) какие-то законы, обычаи, приметы…

– Через костер прыгать не буду! – вдруг заявил молчавший до сих пор Гоша.

Это мигом разрядило обстановку, все расхохотались, глядя на толстого, неповоротливого Гошу. Юлька облегченно вздохнула – да это они просто игру какую-то выдумали, – подумала она. Где-то в глубине мозга мелькнула ядовитая мысль: "какая игра, им же не двенадцать лет!"

Ох, Юлька, раздрызга ты, раздрызга, как ты была права! Игрой здесь и не пахло…

***

Мирослав велел всем одеваться "соответственно". Но от сарафанов и лаптей девчонки отказались категорически, тем более в свете наступившей осени. Гоша и Шурик тоже остались каждый при своем. Пошли на единственную уступку новоявленному "язычнику" Мирославу – перетянули лбы цветными тесемками. Девчонкам тесемки были к лицу, а Шурик и Гоша чувствовали себя идиотами…

Поначалу почти ничего и не менялось, было даже весело – приходя на полянку, первым делом шли на "поклон" к дубу. Потом так же доставали пиво, разводили костер, пекли картошку…

Только вот Серега-Мирослав стал каким-то совсем другим. Бледным, возбужденным, его поведение менялось и становилось все более странным и пугающим… От заводилы Сереги почти ничего не осталось, а "язычник" Мирослав был страшным. Он часто подходил к дубу, что-то шептал, кивал головой, словно и правда с кем-то общался…

Однажды он подошел к ничего не подозревающим, весело болтающим друзьям, и заявил:

– Нужна жертва.

Таня закашлялась, Гоша выронил из рук горячую картофелину, Шурик едва не захлебнулся пивом. Юлька, открыв рот, смотрела на Серегу.

– Слышите меня? Жертва нужна! Иначе какой же повелитель без жертвы?

И стал приносить дубу жертвы. Начал с даров природы – привозил на полянку орехи, яблоки, собирал поздние вялые грибы… С поклоном складывал все это к дубовым корням…

Компания в жертвоприношениях не участвовала. Смотрели со стороны.

Гоша и Шурик не без оснований заподозрили друга в употреблении наркотиков, но ни доказать, ни помочь ничем не могли… Серега-Мирослав с ними почти не общался, и в свою жизнь больше не допускал.

…Странная игра продолжалась полтора месяца. Закончилось все страшно. Было начало ноября, становилось все холоднее, вот-вот выпадет снег. Делать на полянке было больше нечего…

Решили съездить в последний раз, и до весны найти себе другое воскресное развлечение. Поехали. Помахали рукой дубу (ну не получалось у них "правильно" поклоняться!). Разожгли костер. Ни пива, ни картошки, ни пирожков не было. Просто встали в кружок, протянув к огню руки… Постояли, думая каждый о своем… Почему-то было немного тревожно. Даже Юльке взгрустнулось…

Всем хотелось поскорее уйти, может быть, даже убежать прочь с этой полянки, от этого дуба, из этого леса…

– Внимание! – подхватив рюкзак и отходя от костра, вдруг сказал Серега-Мирослав. – Прощальная жертва!

Все подошли к дубу, с интересом глядя на рюкзак. Серега медленно, растягивая удовольствие, потянул завязки… Медленно просунул внутрь руку… Медленно достал из рюкзака маленькую черную тряпочку… Торжественно, с поклоном, положил тряпочку под дуб… Тряпочка оказалась мертвым пушистым котенком со свернутой набок головой.

Таня и Юлька дружно завизжали, Гоша резво откатился подальше, Шурик молча отвернулся и быстро зашагал прочь.

Кошкодав громко хохотал…

***

За всеми этими событиями Юлька совсем упустила из виду нечто очень важное. Ее женское естество никак не проявляло себя уже месяца два… Спохватившись, Юлька помчалась в аптеку и купила тест на беременность. Ясно и недвусмысленно проявились две полоски…

Юлька записалась на прием в женскую консультацию и там ей подтвердили – да, тест не врет. Беременность двенадцать недель. Притихшая Юлька пришла домой и долго сидела на старом диванчике у себя за шкафом. За окном быстро темнело. Бабуля позвала ужинать.

– Я не хочу, – вяло отозвалась Юлька, но в кухню пришла и села за стол. Помолчала. Потом решилась:

– Ба… Я беременна.

Бабуля охнула и перекрестилась. Робко спросила, когда свадьба и кто отец.

– Никогда. Никто. – бесцветным голосом сказала Юлька и встала.

– Юлька! Юленька! – бабуля резво вскочила на ноги и схватила ее за руку. – Ты только без глупостей! Поняла меня? Слышишь? Сами вырастим, сами! Только грех на душу не бери, не губи дитенка!

Ночью бабуля долго молилась, почти до утра. Юлька периодически просыпалась, слышала горячий бабушкин шепот и снова проваливалась в тяжелый, душный сон…

Утром Юлька позвонила Сереге. Сначала долго слушала длинные гудки, потом трубка сонно отозвалась:

– Да… Але…

– Сережа, это я. Сережа, у меня будет ребенок.

– Поздравляю.

– Твой ребенок, – уточнила Юлька.

– Ну уж нет, – гнусно усмехнулся Серега. – Это ты уж как-нибудь сама. Без меня. Поняла? И не звони больше.

Перезванивать и что-то доказывать Юлька не стала. Она была гордая.

***

После Нового Года к Юльке неожиданно пришел Гоша. Он как-то похудел, вытянулся, привычной беззаботной улыбки тоже не было. На Юлькин живот он старался не смотреть.

– Привет, – тихо сказала Юлька. – Проходи.

Гоша скинул кроссовки и прошел в кухню. От чая отказался. Долго молча сидел, потом с трудом проговорил:

– Серегу посадили. Обкурился и кого-то зарезал.

Юлька молча ждала продолжения.

– Он сатанистом был… И наркоманом. И нас хотел туда же…

– А дуб? – бестолково спросила Юлька, но Гоша понял.

– Какой там дуб! Так, завлекалочка для дураков… Хотел сначала нам головы задурить, а потом уже… И ведь задурил бы! – неожиданно громко и зло сказал Гоша. – Идиоты…

– Откуда ты все это знаешь?

Гоша молчал.

– Откуда ты знаешь? – настойчиво повторила Юлька.

– Он сам все рассказал.

Юлька недоверчиво, ничего не понимая, смотрела на него.

– На допрос меня вызывали, – наконец тяжело проговорил Гоша. – Свидетелем. Там и узнал.

– А Шурик? Он… тоже?…

– Шурка? Нет, с Шуркой все в порядке. Учится, из учебников не вылезает.

Умный Шурик учился на физмате, Таня – в медицинском, только Юлька и Гоша "пролетели". Гоша ждал повестку в армию…

– Надолго посадили? – наконец спросила Юлька.

– Надолго. Хранение, распространение, убийство… Секта эта проклятая… Так что надолго.

– Ну и слава Богу, – неожиданно сказала Юлька.

Из тюрьмы Серега не вернулся.

***

Когда в животе зашевелился маленький комочек, Юлька порозовела, ожила, жизнь снова заиграла красками. Она чувствовала твердые пяточки и кулачки, и с ужасом думала, что, если бы не бабуля, могла бы убить это чудо…

– Ничего, малыш, прорвемся! – часто говорила она и улыбалась.

О Сереге она больше не вспоминала. Никогда.

***

Дождливым весенним вечером на свет Божий появился Василек. Крепкий, горластый, со смешной розовой попой.

Юлька влюбилась в сына с первого взгляда. "Губки бантиком, бровки домиком…", – напевала она полузабытую песенку, меняя сыну подгузники или одевая его на прогулку. По вечерам пела Васильку любимую с детства "Колыбельную Умки"… В общем, была счастлива – абсолютно.

У бабули открылось неизвестно какое по счету дыхание, она без устали возилась с малышом. Ночью, давая правнучке отдохнуть, таскала его на руках или катала по коридору в коляске.

Потом начала неотвязно ходить за Юлькой и настойчиво требовать:

– Василька надо окрестить! Покрести сына! Покрести!

Юлька только рукой отмахивалась. Но бабуля была упорной и хитрой. От требований она перешла к жалобным просьбам:

– Юлечка, покрести Василька. Пожалуйста, Юлечка! Покрестишь, я и помру спокойно!

– Бабуля, с чего это ты помрешь? Живи! Если так уж хочешь – покрестим.

***

В крестные Юлька выбрала Таню и Гошу. Те с радостью согласились.

В воскресенье собрались и торжественно поехали в большой собор в центре. Во время крещения Василек крутился, весело хлопал ладошками по воде и широко улыбался беззубым ртом. Он был крупный, упитанный, тяжеленький. Да еще и вертелся в руках батюшки, как юла. Хватал его за бороду, рыбкой выворачивался из рук.

Умученный, мокрый с головы до ног батюшка с трудом завершил Таинство и унес раба Божиего младенца Василия в алтарь.

Бабуля была счастлива, крестилась и без устали благодарила Бога и Пресвятую Богородицу. Гоша улыбался, а Юлька хохотала во все горло, вспоминая, как Василек пару раз шлепался на дно крестилки, и батюшка едва успевал его подхватить и вытащить. Таня лупила ее кулаком в спину, чтоб прекратила хохот, но тоже была в отличном настроении.

– Ну вот, – удовлетворенно говорила бабуля, – теперь у него Ангел есть, присмотрит, если что…

В Ангелов никто из ребят не верил, но на случай "если что" все были согласны – не помешает.

Дома Юлька сняла с Василька крестик.

– Ты чего это? – испугалась бабуля.

– Маленький еще, закрутится, задушится. Лучше пока так.

– Раздрызга, – вздохнула бабуля, перекрестила обоих и больше ничего не сказала.

***

Осенью, завершив огородно-полевые работы, из деревни на помощь матери и внучке приехала бабушка Настя.

Ее разместили на Юлькином диванчике, а для Юльки впритык к кроватке Василька поставили раскладушку. С двумя бабушками жизнь Юльки стала полегче, она снова вернулась на работу (с деньгами было ох как туго), опять с увлечением занялась личностным ростом и йогой. Заинтересовалась фэн-шуем.

Однажды бабушки, выгуляв внука и вернувшись домой, застали пыхтящую Юльку за передвиганием старинного тяжелого комода.

– Чего опять удумала, Юлька? Что ты творишь? – грозно спросила бабуля. Бабушка Настя, не так хорошо знавшая внучку, молча наблюдала.

– У нас тут все неправильно! – отдуваясь, откидывая за спину длинные светлые волосы, ответила Юлька. – Не по фэн-шую. Буквально все!

– Какой еще шуй? – грозно спросила бабуля. – А ну, сейчас же оставь комод в покое! Я тебе устрою шуй! Не трогать ничего, шальная какая девчонка, Господи, помилуй!

Юлька устало присела на диванчик и сказала:

– Ничего вы не понимаете. Надо, чтобы космическая энергия правильно распределялась по жилищу. Тогда мы и жить станем хорошо.

– Ты что, плохо живешь? Крыша есть, голодная не ходишь, дите здоровенькое, ну и слава Богу за все!… Ишь, энергии ей захотелось!… Раздрызга!

– Да, – вздохнула Юлька. – Каши с вами не сваришь.

Пошла в специализированный магазин, купила страшненькую жабу с монетками во рту, дракончика со стеклянным шариком в лапе и маленький фонтанчик. На этом немного успокоилась.

Фонтанчик бабуле понравился, а вот дракончика она велела немедленно вынести из дома и выбросить. И чтоб без разговоров!

За жабу с монетками Юлька боролась, как могла, и бабуля кое-как смирилась, уступая натиску внучки. Только попросила убрать "это идолище" подальше от ее уголка и Васькиной кроватки.

***

Почти каждый вечер после работы Юлька ходила на семинар "Творец реальности". Она внимательно слушала холеного Антона – их учителя. Он расхаживал по классу (снимали в школе на вечернее время) и рассказывал необыкновенные вещи.

– Вы сами – творцы своей реальности, сами! Понимаете? Вы сами выбираете, как вам жить и что делать!

С этим Юлька не спорила, хотя была не совсем согласна с тем, что вот так прямо все-все-все зависит только от нее самой.

– Главное, научиться правильно мыслить! – продолжал Антон. – Понимаете? Правильно сформулированное желание – это все, что от вас требуется! Вы оформляете свою мысль и просите вселенную исполнить ваше желание. Просто просите, и все! Вселенная всегда отвечает, вам только надо научиться принимать, и тогда весь мир – ваш! Берите, что хотите! Вот Вы, Юлия, чего желаете? – неожиданно обратился он к Юльке.

– Я? – немножко смутилась Юлька. – Я хочу квартиру побольше и чтоб сын здоровенький был.

– Вот! – торжественно поднял палец Антон. – Вот одна из главнейших ошибок! Забудьте слово "был"! Формулировки должны быть утвердительными – у меня большая квартира, у меня здоровый сын, у меня много денег…

– А если это не так? – спросили с задней парты.

– Значит, неправильные формулировки или недостаточная мотивация!

…Уроки эти стоили дорого, после них болела голова, но Юлька упрямо продолжала учиться быть творцом…

Танька ругала ее за "выкинутые" деньги, а то, чему учил их Антон, вовсе называла "бредовым идиотизмом" и бесовщиной. Пыталась втолковать Юльке, что она не творец, а творение, а вселенная – просто ледяная пустота, газ и глыбы мертвой материи. Юлька слушала, согласно кивала, но семинар не бросала… Все-таки это было интересно. А вдруг?…

***

Когда выпал первый снег, бабушка Настя засобиралась домой, в деревню. В деревянном доме надо жить, топить, иначе пропадет домишко – объяснила она. Поцеловала маму, внучку, правнука, и уехала.

А бабуля вдруг расхворалась и скисла. Может быть, годы брали свое… Она жаловалась, что ноги совсем не ходят, часто просила накапать ей корвалол… Несколько раз вызывали скорую. Врач снимал кардиограмму, делал какие-то уколы и… уезжал. В больницу бабулю не забирали. С трудом, постукивая палочкой, передвигалась она по маленькой квартире. Часто сидела возле Васькиной кроватки и смотрела на спящего праправнука.

– Пора уж, – вздыхала она. – Пожила свое… Господи, помилуй… Юль! Вот тут у меня телефон записан, стану помирать – позвони.

– Кто это? – хмуро спрашивала Юлька, беря в руки бумажку. На ней был старательно, крупными цифрами, записан номер телефона, а чуть ниже – короткая приписка – о. Андрей.

– Это батюшка наш, отец Андрей. Так ты сразу же и звони, если что. Поняла меня?

– Бабуль, да перестань ты. Ну ноги болят… Так ведь и лет тебе не двадцать уже. Капельки вот попьешь… Давай заканчивай! Тебе еще Ваську женить, – пыталась пошутить Юлька. Но бабуля не слушала.

– И отпеть, обязательно отпеть меня надо! Записочки подавай! И Псалтирь за меня почитаешь, найдешь там… – бабуля неопределенно махала рукой в сторону своего уголка, а Юлька отключалась…

Ну, позвонить батюшке – это еще понятно… А вот отпеть, Псалтирь, записочки… Какие записочки, кому?…

Юлька уходила в кухню, заваривала себе любимый фруктовый чай и долго сидела одна.

– Зима, – сама себя успокаивала Юлька, – холодно, солнышка нет, вот и раскисла бабуля.

Было страшно.

– Ничего, пройдет, – с надеждой думала она и прислушивалась.

Из комнаты раздавалось сонное гуканье Василька и ласковый голос бабули. На душе у Юльки светлело, снова возвращалась уверенность – дотянуть до весны, до солнышка, а там снова все будет хорошо.

***

До весны бабуля не дотянула…

Вьюжным февральским вечером снова вызвали скорую. Снова кардиограмма, укол… И – до свидания, девушка. Только на этот раз врач на секунду притормозил перед дверью, оглянулся на бледную Юльку и сказал: "Готовьтесь…"

Юлька в ужасе отшатнулась и бросилась в комнату. Бабуле после укола вроде полегчало, она смирно лежала под одеялом, и внимательно смотрела на Юльку.

– Прости меня, Юленька. Васеньку береги. А теперь звони. – медленно, с трудом, проговорила она.

Юлька, тихонько поскуливая от страха, побежала в кухню, к холодильнику, где висела, прижатая магнитиком, бумажка с нужным телефоном. Не глядя на часы, быстро набрала номер.

– Слушаю, – отозвались почти сразу.

– Бабуля умирает, – всхлипнула Юлька. – Вы отец Андрей?

– Да, я. Какая бабуля? Как зовут? Адрес?

Юлька, плача, отвечала на вопросы.

– Да это же наша баба Надя, – быстро сообразил батюшка. – Сейчас буду.

***

Василек спал, а Юльку из комнаты прогнали. Батюшка сидел на табуретке возле бабули, и, низко склонившись над ней, что-то долго внимательно слушал. Потом говорил сам.

Юлька, поджав под себя ноги, сидела на полу в кухне. Ее колотил озноб, но она не плакала. Молчала, широко открытыми глазами смотрела в темное окно. Наконец скрипнула дверь, отец Андрей вышел в прихожую и стал натягивать пальто.

– Не знаю, – тихо и неопределенно сказал он, хотя Юлька ничего и не спрашивала… – Молитесь… Может, и поживет еще… Спаси, Господи, сохрани и помилуй рабу Твою Надежду…

***

Всю ночь просидела Юлька возле бабули… Тихонько посапывал Василек, тикали часы, за окном страшно выл ветер… А так было тихо, очень тихо. Вдруг бабуля слегка шевельнулась, повернула голову… Открыла глаза, посмотрела на Юльку… С трудом сделала короткий вдох… выдох… И больше уже не дышала.

Юлька молча встала, поправила под бабулиной головой подушку, аккуратно расправила одеяло… Посмотрела на полочку с иконами, на погасшую лампадку… Деловито, рассудительно, взяла телефон и позвонила сначала бабушке Насте, потом Таньке. Коротко сказала несколько слов, бросила телефон в кресло… Очень тихо, чтоб не разбудить Василька, вышла из комнаты… Плотно закрыла дверь… И наконец завыла, зарыдала, забилась в истерике… Заливаясь слезами, бессвязно кричала и колотила кулаком в стену:

– Нет! нет! нет!… Бабулечка моя!… Вот тебе квартира!… Вот тебе реальность!… Бабуля, бабуленька, как же мы?… Вот тебе творец!… Бабуля, родненькая!… Я не хотела такого!… Сыночек, как же мы теперь… Бабулечка!… Родненькая моя… Бабуля… Почему?… Почему-у…

Ни один человек не может долго биться в истерике и рыдать. Силы у Юльки закончились, она тихо сползла по стене и села на пол. Только слезы еще долго продолжали катиться по щекам…

***

Таня прибежала через час. К обеду приехала заплаканная бабушка Настя. Они взяли на себя всю беготню и хлопоты… Занавесили все зеркала… Оформили необходимые документы, выбили место на кладбище…

Юлька, прижимая к себе Василька, все три дня тихонько просидела на бабулиной кровати. Изредка бессильно всхлипывала…

Приходила бабушка Настя, забирала у Юльки правнука, кормила его и укладывала спать. Но как только Василек просыпался, Юлька снова хватала его и старалась не выпускать из рук. Маленький Василек крутился у матери на коленях, ему было скучно, он пытался сползти на пол, дергал Юльку за длинные волосы и весело смеялся…

После похорон собрались на поминки. Бабушка Настя, Таня, Гоша, Шурик…

И вдруг Юльке стало плохо. Ведь она ничего не сказала старенькой бабе Даше, единственной еще живой бабулиной подружке.

Никому ничего не говоря, быстро накинула куртку, выбежала из квартиры и бросилась в соседнюю пятиэтажку. Одним махом взлетела на третий этаж и прижала палец к кнопке звонка. Опустила руку, только когда услышала шаркающие шаги за дверью. Баба Даша, не спрашивая, открыла дверь. Юлька, боясь снова расплакаться, торопливо рассказала бабе Даше о смерти бабули и позвала на поминки.

Баба Даша охнула, схватилась за сердце, забормотала молитву… Потом, с помощью Юльки, натянула тяжелое старое пальто, и, опираясь на палочку с одной стороны и на Юлькину руку с другой, заковыляла через двор.

Поминки были "светскими". Водочка-селедочка, винегрет, блины… Для бабули на краешек стола поставили полную рюмку и накрыли ее кусочком черного хлеба.

Баба Даша осторожно, стараясь не уронить, трясущейся рукой перенесла один блинок к себе на тарелку.

– Юля, вы бабушку отпели? – неожиданно спросила она, косясь на рюмку с кусочком хлеба и занавешенные зеркала…

Юлька охнула и прижала ко рту ладошку. Для нее это было настолько непонятно, незнакомо и ненужно, что она просто забыла…

– Ясно, – горько сказала баба Даша и поднялась. Со всеми вежливо попрощалась и ушла.

Выйдя на улицу, она немного подумала и тяжело заковыляла к церкви. Там она подала записочку за упокой души новопреставленной рабы Божией Надежды, заказала заочное отпевание и Псалтирь на месяц. Больше денег ни на что не хватило. В кошельке сиротливо позвякивала какая-то мелочь. И до пенсии еще далеко…

– Ничего, – решила баба Даша. – Ничего, проживу.

Дома была целая пачка гречки, пакет макарон, пяток яиц и хлеб. Вроде бы даже парочка банок кильки в томате где-то была. Еще был чай. Сахара, правда, оставалось на самом донышке, но в холодильнике стояла литровая баночка прошлогоднего варенья…

– Проживу, – решительно повторила баба Даша, и поплелась домой.

Дома она с трудом стянула с себя пальто, прошла в "красный угол", затеплила лампадку и три свечи. Взяла в руки старенькую, зачитанную книгу с большими, полустертыми буквами на обложке – Псалтирь. И тихо, медленно, напрягая глаза и водя узловатыми пальцами по строчкам, начала читать…

***

С трудом привыкала Юлька к жизни в пустой квартире. Без бабули. Без Василька. Правнука, видя Юлькино состояние и понимая ее необходимость работать, бабушка Настя на какое-то время увезла к себе в деревню.

Юлька слонялась по пустой квартире, медленно, но верно, погружаясь в депрессию. Ничего не готовила, перекусывала чем попало – бутербродами, какими-то кексиками, пила чай…

Каждую неделю ездила на могилу к бабуле, долго с ней разговаривала, плакала. Устав от такой беспросветной, тоскливой жизни, решила сходить к какому-нибудь целителю или экстрасенсу. Порылась в интернете и нашла сразу "два в одном". Объявление гласило: "Потомственный экстрасенс-целитель поможет вам решить любые проблемы"… Ну или что-то в этом роде.

Юлька позвонила, ей назначили очередь – аж через неделю! Видимо, экстрасенс пользовался популярностью. Предупредили, что первая встреча – это только знакомство и консультация. Озвучили цену. От цены Юлька впала в шок, но, поразмышляв некоторое время, все-таки решила на чем-нибудь сэкономить и пойти.

Промучившись неделю, она поехала на первую консультацию.

У целителя все было серьезно – приемная, секретарша с бейджиком "Мария", диванчики и пальмы.

– Здравствуйте, – приветливо обратилась к ней Мария, молодая, симпатичная, ярко накрашенная. – Как вас зовут? Вам назначено?

– Да, – смущенно пролепетала Юлька.

Мария сверилась с записями в компьютере, велела оплатить прием, даже квитанцию какую-то выписала. И ласково прощебетала:

– Проходите, Жан Эдуардович Вас ждет.

Юлька несмело прошла в роскошный кабинет, выдержанный в вишневых тонах. Возле высокого, занавешенного тяжелыми портьерами окна, стоял сам Жан Эдуардович. Он приветливо шагнул к Юльке навстречу. Долго и внимательно ее рассматривал, потом поводил руками над Юлькиной головой и очень, очень тяжело вздохнул:

– Нда-а… – протянул он, – У Вас, Юленька, не аура, а просто ужас какой-то!… Исковерканная, изодранная, вся в дырах… Да и цвет нехороший… Нужна серьезная корректировка. Долгое лечение. Как минимум, сеансов десять, не меньше.

Юлька стояла, как побитая собака. Переминалась с ноги на ногу. Изодранная аура ее напугала, но еще больше напугало количество сеансов лечения, и примерно прикинутая ею цена. Такие деньги ей полжизни копить надо!

Она постояла еще немного, но Жан Эдуардович больше ничего не говорил. Так они молчали, глядя друг на друга, потом Жан решительно попрощался и сказал, что все остальное ей объяснит Мария. А он, Жан Эдуардович, будет ее ждать.

– Обязательно приходите, Юлия, слышите! Обязательно!

Юлька вышла из вишневого кабинета и немного пришла в себя. Гордо подняв голову, прошла мимо заулыбавшейся было Марии…

Ничего не спросив и не попрощавшись, прошла в прихожую и открыла тяжелую дверь. "Пусть сами себе ауры корректируют, за такие-то деньги" – подумала она. Хотя, если бы не страшная сумма, она, пожалуй, решилась бы попробовать.

Депрессия цвела пышным цветом, по утрам Юлька с большим трудом заставляла себя встать и пойти на работу. На работе, среди людей, шума и толкотни, становилось немножко полегче…

Часто приходила Танька, тормошила и дергала ее, заставляла куда-то ходить, что-то делать…

Забегал Шурик, звонил Гоша…

Несколько раз в день Юлька набирала номер бабушки Насти и слушала лепетание Василька…

И постепенно снова становилась самой собой. Веселой, легкой, шебутной… Вот только в глазах ее надолго поселилась почти незаметная для окружающих тоска…

***

Васильку исполнилось три года.

Он рос здоровым, крепким, задиристым и шустрым мальчишкой. Щечки румяные, глазенки огромные, хитрющие, сияющие. Почти никогда не болел. Чудо, а не ребенок. Юлька души в нем не чаяла. Но у жизни свои правила, надо работать, обеспечивать себя и сына…

И матери-одиночке Юльке пришлось отдавать Василька в сад. Как ни странно, но он довольно быстро там освоился, иногда даже не хотел уходить домой.

А летом Юлька вышла замуж. За высокого, молчаливого, довольно симпатичного доктора из местной поликлиники.

Случилось это неожиданно и быстро.

Сначала Роман купил у нее чайник. Через пару дней набор тарелок. Затем пару кружек. А потом пришел с огромным букетом цветов и прямо в магазине, при всех, сделал Юльке предложение.

Юлька подумала-подумала, да и согласилась.

Свадьбу сыграли скромную, только для своих.

Сразу после свадьбы Роман усыновил Василька. Они обменяли две свои однушки на хорошую двухкомнатную квартиру. В одной комнате поселились сами, в другой Роман устроил детскую. Яркую, веселую, с кроваткой в виде большой машины. Даже спортивный уголок соорудил – со шведской стенкой, канатом, кольцами…

Василек к Роману очень быстро привык, тем более что Роман уделял ему очень много внимания, собирал с ним конструктор, читал книжки, рисовал. В общем, делал все то, на что у Юльки не оставалось никаких сил…

Вскоре Василек стал называть Романа "папа", и Юлька с удивлением наблюдала, как муж тает и плавится от удовольствия.

В их комнате, в уголке, Роман прибил старенькую бабулину полочку, любовно и бережно расставил на ней иконы…

Юлька смотрела на мужа и не уставала удивляться – за что ей такое счастье? Однажды в субботу, после семейного похода в зоопарк, Роман с Васильком затеяли возню, играя в медведей и тигров. Василек лазил по Роману, как обезьяна, грозно рычал, и вроде как кусался. Роман крутил его, как пушинку, подкидывал вверх и тоже рычал. Им было весело и интересно друг с другом. Юлька, приготовив обед, стояла на пороге комнаты и наблюдала за своими "мужиками". Те, наконец, утомились и, увидев маму, дружно потребовали еды.

После обеда сонный Василек был уложен в кровать, а Юлька и Роман присели на диван.

– Скажи, откуда ты такой взялся? – вдруг прошептала Юлька. Роман тихонько рассмеялся.

– Какой – такой? – обнимая ее за плечи и зарываясь лицом в волосы, тихо спросил он.

– Хороший, необыкновенный, – серьезно ответила Юлька, – Таких просто не бывает… Почему ты выбрал меня?

– Почему? – Роман слегка отодвинулся, и стал вдруг очень серьезным… – Я просил, чтоб найти себе самую лучшую на свете жену…

– Просил? – вздрогнула Юлька и даже отшатнулась от мужа. Она вдруг вспомнила семинары, вселенную, творцов реальности…

– Как просил? Кого? – в панике вскрикнула она.

– Юль, что с тобой? Что значит – кого? Конечно, Бога! Я молился, Юль, понимаешь? Молился и просил у Бога и Пресвятой Богородицы лучшую в мире жену. Пришел вот за чайником и сразу понял – Господь меня услышал, и ты – это она! – немножко сбивчиво закончил Роман. Но Юлька его поняла.

"Раздрызга ты, раздрызга" – прозвучал в голове ласковый голос бабули.

Юлька подняла глаза и взглянула на полочку с иконами.

Увидела любящий, зовущий взгляд Спасителя, ласковые и немного печальные глаза Божией Матери…

Встала, пошарила в ящике и достала старенькую, оставшуюся от бабули, красную стеклянную лампадку. Из нее до сих пор торчал пересохший фитилек.

Юлька сходила в кухню, принесла оливковое масло. Наполнила лампадку и долго ждала, пока сухой фитилек им пропитается. Наконец осторожно поднесла спичку… Огонек был сначала маленький и какой-то нерешительный. Потом весело разгорелся. Юлька ласково обняла лампадку ладонями и поставила ее на полочку… Бабуля улыбалась…

***

В воскресенье все вместе пошли в церковь. Василек крепко держался за папину руку и с восторгом оглядывался вокруг. Еще никогда, никогда не был он в таком красивом месте!

А к Юльке вдруг подошел старенький священник.

– Ну, здравствуй! – радостно сказал он. – Наконец-то пришла!

– Вы, батюшка, меня с кем-то путаете, наверное, – смутилась Юлька и даже покраснела. Роман смотрел с удивлением.

– Ну как же путаю! – все так же радостно продолжал батюшка. – Ты всегда приходила на всенощную и стояла вон там, возле батюшки Серафима! А потом надолго пропала… Ну да ладно, кто старое помянет… Вернулась, и слава Богу! Теперь уж не пропадай!

– Не пропаду, – тихо пообещала Юлька. – Мы все вместе теперь не пропадем, – имея в виду Романа и Василька, добавила она.

Но смысл фразы получился совсем, совсем другим…

…А красавец дуб на заветной полянке давным-давно сожгла молния.

Хотя Юльке об этом знать было совсем необязательно…

Загрузка...