В детском саду «Зверята», название которого всегда вызывало у Даны вопросы, царила подозрительная тишина, хотя пахло привычно: мылом, хлоркой, молочной кашей. Отсутствовала вонь, напоминающая тухлые водоросли, – и то хорошо. Морское зловоние захватило весь город. А что не было слышно детских голосов – это настораживало.
Садик находился на втором этаже небольшого кирпичного здания, относящегося к старинному городскому фонду. Пару лет назад первый этаж отдали в аренду, и сейчас там расположился продуктовый, из распахнутых дверей которого давила такая же непривычная тишина, как с этажа сверху. Рекламный баннер с единственного окна магазина был сдернут, стекла выбиты, из самого помещения выглядывала чернота. Кто-то шмыгнул из двери, но тут же нырнул в заросли полыни за оградой, и Дана решила, что это – выживающий, а значит, временно неопасный. Грань, когда выживающие станут бросаться на других выживающих, тонка, но наступит точно не сегодня. Половину прогулочной территории садика отдали под автостоянку, однако сейчас она пустовала. Правильно, все машины стояли на дорогах, участвуя в самом большом дорожном коллапсе Владивостока за всю историю города.
Лестница на второй этаж вела из магазина, и Дана, вздохнув, будто собралась нырять в омут, шагнула в темноту, жалея, что батарея на телефоне почти сдохла – на фонарик ее точно не хватит. В магазине заставила себя закрыть глаза и положиться на память тела. Лестница справа, шагов через шесть. Споткнувшись о ступеньку, Дана положила руку на шершавую стену с облупившейся краской и наощупь пошла наверх, в любую секунду ожидая, что сзади из мрака набросятся эти с зеленой кожей, воняющие тиной. Откуда они взялись? Точно не пришельцы: восставший из мертвых мужик, у которого отсутствовала часть лица, на инопланетянина не смахивал. Вспоминать слово «зомби» не хотелось, но точнее выражение было не подобрать.
Уже поднявшись, Дана вдруг вспомнила, что забыла доверенность на ребенка. Без документов Соню ей могли не отдать, оставалось надеяться на адекватность Ларисы Сергеевны, понимание общей ситуации и то, что воспитательница должна была ее помнить.
Дверь в раздевалку, с которой начинался детский сад, была приоткрыта, полоса света четкой белой линией прочерчивала пол лестничной площадки. Дана пожалела, что не умеет искренне молиться. Царившая за дверью тишина не оставляла надежды.
Все случилось по худшему сценарию.
Пол раздевалки был усеян разбросанными игрушками и детскими вещами, а из игровой тянулся тонкий, едва различимый запах йода. У Даны упало сердце. Зря она сюда пришла, только время теряла. Конечно же, Анжелика забрала своего ребенка. Просто нет связи, а Дана зашла на всякий случай проверить. Она напряженно замерла на пороге комнаты.
Тяжелые портьеры наполовину закрывали окна – так делали во время дневного сна. В полусумраке повсюду наблюдалась та же картина, что и в раздевалке. Столики сдвинуты, некоторые опрокинуты вместе со стульями. Коробки с игрушками перевернуты, ковер задран и частично свернут в рулон. Морское зловоние стало сильнее, и тянулось оно из открытой двери спальной комнаты, где царила полная темнота.
– Тетя Даня! Я здесь, помоги!
Дана была готова к разным вариантам, но только не к тому, что увидела. В проеме спальной медленно очертилась фигура, вышедшая из темноты. В дверях она замерла. Лариса Сергеевна низко склонила голову, разглядывая коленку девочки, которую крепко держала на руках. То была Соня – зареванная, испуганная, но с виду невредимая. Первое, что увидела Дана – зеленые пятна, расползающиеся по коже воспитательницы. Лариса Сергеевна была одета в легкое платье с коротким рукавом. На ее белых оголенных руках отчетливо выделялись зеленые вкрапления. Когда воспитательница сделала еще шаг, Дана услышала мокрый, шелестящий звук – будто за ней что-то волочилось. Зловоние шибануло в нос, подвергнув обоняние суровой атаке. Под ногами Ларисы Сергеевны расползалась лужа, которая и источала основное зловоние. Дана так и не поняла, что это – испражнения либо что другое. Да то было и неважно – нужно было спасать Соню.
– Вы за ребенком? – медленно спросила Лариса Сергеевна, не поднимая головы. Дана вздрогнула, не ожидая, что с ней заговорят. Может, не все еще потеряно, раз воспитательница сохранила ясность мысли? Сейчас она передаст Соню, и возможно, Дана поможет Ларисе Сергеевне добраться до квартиры, ведь та жила в том же доме, что и Анжелика.
Но воспитательница лишь покрепче ухватила сопротивляющуюся девочку и сказала:
– Мне надо к морю. Что-то я совсем заработалась.
Дана размышляла, что произойдет, если она попробует вырвать ребенка силой, но решила, что еще можно договориться. Экстренные меры были чреваты рисками.
– Разрешите я возьму Соню? – попросила она. – Сегодня я ее забираю. Анжелика задерживается.
– Соню? – Лариса Сергеевна взглянула на девочку, будто только сейчас ее заметила. Но в тот момент, когда она подняла голову, Дана поняла, что договориться не получится. Глаза женщины покраснели, веки покрылись мелкой красной сеткой сосудов, которая расползлась и под глазами, а вот с носом случилась беда – он будто сгнил и провалился внутрь лица. При этом воспитательница боли явно не чувствовала. Когда она говорила, то плотно сжимала губы, отчего речь получалась неразборчивой.
– Девочку отдать не могу, – будто засыпая, проговорила женщина, а Соня снова ударилась в слезы. Дана послала ей одобряющую улыбку, мол, все будет хорошо, а сама медленно двинулась к воспитательнице, гадая, как бы подступиться.
– Почему не можете? – спросила она, не замедляя шага. К счастью, Лариса Сергеевна не реагировала на ее приближение, продолжая стоять на месте.
– Мы с ней люди, – прошептала женщина едва слышно. – Я человек, пока она человек, понимаешь?
Дана понимала одно: у Ларисы Сергеевны все плохо, и так же скоро может стать у нее с Соней.
– Что-то в голове очень болит, – пожаловалась воспитательница и тоже двинулась к Дане навстречу. Та едва сдержала волну тошноты, когда поняла, что за звук раздавался за спиной женщины. Между ног Ларисы Сергеевны промелькнуло что-то бурое, скользкое и длинное. Оно надуло платье куполом сзади, обмотавшись вокруг лодыжки. С непонятной штуки текла бурая жижа, которая и оставила на полу лужу.
– И у меня что-то с животом и…с зубами.
Женщина склонила голову, разглядывая ножку Сони, и, наконец, разомкнула губы. Дана увидела ряд острых черных пластин, будто Лариса Сергеевна решила примкнуть к движению готов, покрасила зубы в черный, а потом еще их подпилила и истончила. На вид зубы, действительно, казались очень тонкими.
Все – это больше не Лариса Сергеевна, медлить было нельзя.
Дана пнула по неваляшке, отфутболивая ее в угол. Игрушка пролетела с жалобным писком, но дело сделала – отвлекла на себя внимание того, что еще имело облик воспитательницы, но ею не являлось. Соня была зажата в левой руке существа, поэтому Дана использовала правосторонний удар. Удачно сложилось, что рана находилась на другой руке. Она выбрала «свинг» или, как называл его старый Сонтхи, любивший также приемы из классического бокса, – «удар из-под задницы». Дана часто использовала его в поединках, но сейчас вспомнила о нем по единственной причине. Это был удар с длинной дистанции, сокращающий риски случайного травмирования Сони, какие были неизбежны при ближнем бое.
Выбросив руку снизу вверх по дуге, Дана резко перевела вес тела на шагающую ногу и нанесла удар кулаком по лицу женщины, чувствуя, как без перчатки разбиваются в кровь костяшки пальцев, которые без длительных тренировок снова стали мягкими. Но хуже случилось с лицом Ларисы Сергеевны. Дана сама не ожидала таких результатов – ее кулак вдавился туда, где находился нос женщины, еще глубже продавив его внутрь. Брызнула едкая жижа, дико закричала Соня, но Дана успела. С чавканьем отодрав кулак от лица чудовища, которое когда-то было Ларисой Сергеевной, она успела подхватить падающую Соню, так как сжимавшие ее руки разжались.
Дана била со всей силы, наверняка. Удачно выполненный «свинг» обычно заканчивал бой на ринге, но Лариса Сергеевна падать в беспамятстве не собиралась. Так и стояла с проломленным носом и выбитыми зубами-пластинами, бессмысленно глядя на Дану. Поморгала, затем потрясла головой, разбрызгивая кровь, и… медленно шагнула в ее сторону. Только сейчас Дана поняла, что существо опиралось на штуку, торчавшую из-под юбки и похожую на длинную водоросль, словно на палку. Возможно, только из-за нее она и не рухнула – ее поддержали.
Разбираться с обезумевшей и преобразившейся Ларисой Сергеевной в планы Даны не входило. Соня была у нее, и девушка, развернувшись, помчалась к лестнице. Где едва не врезалась в еще одного зеленого, замершего прямо в дверях. Но Дана уже перешла в боевой режим, в крови кипел адреналин, а в сердце накопилось столько злости, что на подобной гремучей смеси она готова была сражаться с целой армией «зомби». К тому же эти твари не отличались быстротой движений, что было на руку. Не останавливаясь, она пнула в живот зеленокожего мужчину без нижней челюсти, порадовалось, что у нее хватило сил его оттолкнуть, и помчалась по лестнице, надеясь, что в темноте обойдется без сюрпризов.
Обошлось. Под дикий рев Сони и чавкающие звуки позади она выскочила из дверей магазина и, не останавливаясь, помчалась к высотке, где жила Вероника, подруга Анжелики. Прямо по склону, заросшему полынью, но выбирать не приходилось. Дане казалось, что часовой механизм тикает у нее в голове. Нужно было срочно выбираться из города, но для этого сперва найти бестолковую мамашу. Оставалось надеяться, что Анжелику участь зеленокожих чудовищ, воняющих водорослями, миновала, потому что Дана не представляла, как станет убивать ту, которую так давно хотела прибить, но с которой – после стольких совместно пережитых приключений – срослась, пусть и против своей воли.
– Хочу к маме! – хныкала Соня, Дана же не отвлекалась, стараясь беречь дыхание. Короткая стычка с воспитательницей неожиданно забрала последние силы, а Соня оказалась чрезвычайно тяжелым ребенком, хотя ее вес в три года едва ли дотягивал до среднего – каких-то двенадцать килограмм. Может, Анжелика в глазах Даны и была плохой матерью, но Соня мамку свою любила горячо и нежно, с трудом привыкнув к режиму детского сада. По мнению Даны, Анжелика делала все, чтобы испортить ребенка – причем во всех отношениях, но сильно не вмешивалась, потому что была для этой пары никем. Просто тетей, которая разделила жизненные невзгоды непутевой Анжелики Лазаревой. Дана много раз порывалась их бросить, но сама Лазарева делала все, чтобы разрыв представлялся невозможным. Вот уже три года они колесили вместе по городам России, скрываясь от мафии. Анжелика усиленно делала вид, что она ни при чем, и, если что, разбираться будут только с Даной, однако умение купаться в иллюзиях было ее врожденной способностью.
– Уже идем к маме, – пропыхтела она, когда Соня взяла слишком высокую ноту, и Дана всерьез забеспокоилась, что ее крики могут привлечь ненужное внимание.
– Кто у нас красивая девочка? – залепетала она, пытаясь повторить Анжеликин тон. – У красивых девочек не бывает заплаканных глазок. Будем улыбаться маме? А покажи мне, как ты умеешь улыбаться?
Слушаться Соня не стала, но хотя бы кончился поток бесконечных слез. Дана еще не видела у нее таких опухших глаз. Понятно, что зеленокожая воспитательница прочно поселится в кошмарах девочки, но все это – проблемы будущего. Достав из кармана полусевший смартфон, Дана включила на нем любимую игру Сони и сунула ей в руки. Заряда хватит минут на десять, зато ребенок не будет глазеть на то, что может встретиться у жилого дома. Дана думала о мертвецах, которые в ее сновидениях точно станут частыми гостями. Стратегия подействовала, и Соня уткнулась в яркую мельтешащую картинку. Раненая рука Даны онемела, но она решила, что терпеть осталось всего ничего – к счастью, квартира Вероники находилась на первом этаже.
Еще с улицы Дана увидела в окнах горящей свет, который при ярком дневном освещении выглядел крошечной белой точкой под потолком. Уже хорошо, что та с подругой дома. Веронику она недолюбливала, так как совершенно не понимала, чем та занимается и чего хочет от жизни. Дана была так же далека от блогерства, как ее спокойная жизнь от того момента, который она сейчас проживала. Анжелика подражала подруге, но денег на видеокамеру и компьютер у нее не было, а клянчить у Даны не получалось, поэтому Лазарева ограничивалась тем, что крутилась вокруг Вероники, изображая дружбу. Дана понятия не имела о том, что такое дружба, но была уверена, что отношения этих двух девушек к ней точно не относились.
– Дяде плохо? – голос Сони вывел ее из мрачных раздумий. В одном из подъездов лежал человек – его голова скрывалась за полуоткрытой дверью, а ноги лежали на ступенях. Дана ускорила шаг.
В длинном коридоре было темно, но водорослями не пахло. Будний день – все на работе, где и случилось несчастье. Дома сидели только бездельницы, как Анжелика, да фрилансеры, вроде ее подруги, но такие гостинки обычно не снимают, предпочитая жилье элитарнее. Поэтому коридор Дана миновала относительно спокойно. Истерика у нее случилась, когда она услышала волны громкой музыки, бьющие по всему коридору. И разливались они из открытой двери Вероникиной комнаты. Вместе с бешеными ритмами в лицо ударили алкогольные пары.
Толкнув дверь ногой и позавидовав пьяницам, которых, как известно, берегут какие-то их личные боги и дьяволы – пусть до поры до времени, Дана уставилась на бардак, царивший в квартире. Первая мысль была о нападении, но, переведя взгляд вглубь единственной комнаты, она увидела кровать с двумя телами, подающими слабые признаки жизни. Нет, крови на них не было, а пятна – разве что от блевотины. Как так можно было набухаться всего за пару часов? Ведь утром Анжелика звонила ей еще трезвая! Надрывался старенький видеопроигрыватель, перекрывал его музыкальный центр, у ноутбука же не было ни единого шанса их переиграть – он просто тихо мигал синим экраном. Сами девицы были одеты в пестрые купальники, ящики комода у кровати выдвинуты, а вся комната белела кружевными трусиками и бра, будто Вероника ограбила магазин нижнего белья.
Порадовавшись, что Соня занята игрой на телефоне и не заметила своей пьяной мамаши, Дана утащила девочку на крошечную кухню, сгребла со стола и стульев пивные банки и окурки, потом передумала и усадила Соню в кресло у окна, убедившись, что створки плотно закрыты. Запахнув для надежности шторы, Дана метнулась в комнату и поскорее вырубила какофонию, пока на нее не сбежались соседи, превратившиеся в чудовищ. Впрочем, большинство жильцов этого улья и так напоминало чудовищ – пьяницы, наркоманы и дебоширы.
Вода из крана еще текла, и Дана, набрав тазик с холодной жидкостью, окатила сначала одну, потому вторую. Вероника – красивая длинноногая блондинка с трудно определяемым возрастом из-за пластических операций – подскочила с воплями и бросилась на Дану с кулаками. Та была готова и накинула на бешеную одеяло, после чего скрутила и подтолкнула к ванной, где и заперла.
Чувствуя себя роботом, у которого сел последний аккумулятор, Дана занялась Анжеликой, но та уже была в кухне – пила воду из-под крана.
– Ну, ты и сука, Солдатова, – ругалась она, отфыркиваясь. – Чего устроила? Думаешь, если боксуешь, мы с Ничкой тебе сдачи не дадим? А ты чего, кстати, не на работе?
Похоже, своего ребенка она еще не заметила. Соня увидела ее первой и бросилась к матери с одновременно радостными и истеричными воплями. Дана подумала, что при таком уровне шума к ним рано или поздно заглянут.
– Что стало с Ларисой Сергеевной? – не поняла Анжелика. – У нее отросли зубы, а тетя Даня сломала ей нос? Данка, что происходит? Ты чего там натворила?
– И еще натворю, если быстро не возьмешь себя в руки, – мрачно заявила Дана, швыряя ей джинсы, которые нашла за кроватью. – Вы сами чем тут занимались? Порнуху, что ли, снимали?
– У тебя всегда мысли только в одном русле, – фыркнула Лазарева. – Либо про смерть, либо про секс. Мы нижнее белье рекламировали. Ничке его одна китайская фирма прислала, она пообещала со мной выручкой поделиться.
По крайней мере, выражалась Лазарева ясно, значит, не настолько пьяна, должна сообразить.
– Ути, моя цыпочка, – полезла обнимать дочку Анжелика, – хочешь конфетку?
– Ей еще нельзя конфеты, – ругнулась на нее Дана, но потом махнула рукой. – Надо из города уезжать, причем, срочно. Нас нашел «Белый лотос» – это, во-первых. А во Владике, кажется, теракт. Или пришельцы. Или зомби. Я столько мертвых никогда не видела. Дороги стоят колом, все пытаются выехать. Связи нет, полиции не видно. Ничего не понятно, кроме того, что все плохо. Надо идти пешком, хотя это, конечно, опаснее. Ты меня, вообще, слушаешь?
– Дошла до пятого уровня? – восхищенно воскликнула Лазарева, заглядывая вместе с дочкой в экран смартфона. – Сама? Какая ты у меня умничка! Эй, Солдатова, да выпусти ты уже Ничку из ванной, что она там разоралась? А почему ты такая грязная? Это, что, у тебя кровь на руке?
Разозлившись, Дана схватила Анжелику за халат, в который та обрядилась, и подняла ее со стула, о чем пожалела, потому что Лазарева была выше ее на голову. Сил с ней драться у Даны точно не было.
– В меня стреляли, – произнесла она негромко, чтобы не напугать Соню. – Я убежала. За мной погоня. Я оторвалась ненадолго. Они точно будут здесь минут через тридцать.
Дана решила, что объяснения про зомби Лазарева не поймет точно, а вот страх перед наемными убийцами мог дать ей волшебного пинка. По крайней мере, у Анжелики округлились глаза от удивления.
– Ты оставайся здесь с Соней, – распорядилась Дана. – Я сбегаю к нам на квартиру, соберу вещи, возьму палатку, возможно, какое-то время придется пожить в лесу. Поищи, что у Вероники есть из съестного, много не набирай – не утащим. Когда я уйду, выпустишь ее и все расскажешь. Если захочет, может идти с нами.
– Палатка, лес? – растерянно захлопала ресницами Анжелика. – Почему бы просто не уехать в другой город? Я давно хотела в Хабаровск.
– Из Владика никого не впускают и не выпускают, – на ходу выдумала Дана. – На город кто-то напал, пока неясно, но все бегут, на дорогах пробки. Не думаю, что ходят поезда, хотя вопрос, конечно, интересный. Пересидим какое-то время в лесу, может, связь восстановится. Когда выясним, что стало безопасно, обязательно уедем. Хоть в Хабаровск, хоть в Магадан.
– Нет, точно не в Магадан, – надула губы Лазарева. – А кто напал? Американцы? Япония?
Поняв, что сил объяснять у нее нет, Дана схватила ее за руку и подтащила к окну.
– Видишь подъезд дома напротив? Там лежит мертвец. И вон на детской площадке еще один. А вот та шатающаяся фигура, что бродит в сквере, точно не пьяный. Кто на нас напал, о том, пока не говорят, но, кажется, применяют биологическое оружие, от которого все зеленеют и начинают гнить заживо. А потом на других набрасываются.
– Какую чушь ты несешь, – фыркнула Анжелика. – Да это самые настоящие пьяницы. Их тут днем и ночью полно.
– Хорошо, – Дана подняла руки, сдаваясь. – Делай, что хочешь, а я ухожу в лес. Потом уезжаю одна в Хабаровск. Вы с Соней как-нибудь сами.
Шантаж подействовал, потому что Лазарева тут же сменила тон.
– Че ты стерву опять включила? – возмутилась она. – Конечно, я с тобой. Надо же, какая умная. Навела на меня киллера, а сама в кусты – причем, в буквальном смысле. Нет уж, вместе едем. Но пятнадцать минут мне мало. И почему ты должна мои вещи собирать? Ты ничего нужного не возьмешь.
– Потому что ты соберешь чемодан, а я – маленькую сумку, – отрезала Дана. – К тому же, Соньку в квартиру тащить опасно. Вдруг там засада и киллер? Жди меня здесь, я скоро. Насчет Вероники – сама решай. Я бы ее оставила, но там на улицах такое…
– Что ж ты сразу про киллера не сказала, – ахнула Анжелика. – Конечно, сама туда иди. Только не забудь взять мою новую косметичку. И зарядку для телефона я забыла, и…
– Ага, все возьму, – солгала Дана, прерывая ее. – Только запритесь хорошо и никому, кроме меня, не открывайте. Я скоро.
До высотки, где они снимали гостинку, было недалеко, но во дворе слышались подозрительные голоса на взводе, и Дана опять нырнула в кусты, потратив время. Добравшись до комнаты на четвертом этаже, она даже удивилась, что никого не встретила, но, похоже, всех живых и неживых привлекли крики из соседнего двора.
Дана принялась лихорадочно метаться по комнате, собирая их небогатый скарб, но, пробегая в очередной раз мимо своей кровати, не выдержала и рухнула на матрац, не в силах двинуть ни ногой, ни рукой. Все. Выдохлась. Пусть кто-нибудь волшебным образом появится в ее жизни и поможет – хотя бы подскажет, что делать дальше. Полежав так с минуту и представив, что она сейчас заснет и будет спать не меньше десяти часов, Дана пинком вернула себя в вертикальное положение. Забежала в ванную, снова перевязала рану и заглотнула еще одну таблетку обезболивающего. Плохо – так делать было нельзя, но ей нужно как-то пережить этот день. Как будто одного появление киллера из «Белого лотоса» было мало! Зачем эти зомби еще?
Поняв, что слишком долго возиться с вещами, Дана выбросила детский рюкзак, который сначала собрала для Сони, переложила ее вещи в свой, а в рюкзак Анжелики сунула плюшевого зайца и блокнот с карандашами. Когда телефон сядет, а это случится неизбежно, Соня устроит им концерт протестов на весь лес. Рисование было слабым утешением, но оно хотя бы ей нравилось. Для очистки совести Дана честно поискала косметичку Лазаревой, но ни в ванной, ни на прикроватной тумбочке ничего подобного не наблюдалось, и она поспешила обратно.
Два рюкзака и палатка не способствовали быстрому передвижению, тем более что во дворе дома Вероники появилась группа возбужденных подростков, вроде как, с нормальным цветом кожи, но у одного Дана разглядела пистолет, а еще несколько размахивали ножами, показывая ими на квартиры первого этажа. Не иначе как собрались грабить. Как же быстро слетает с людей налет цивилизации. Если она не ошибалась, с начала катастрофы, если точкой отсчета считать момент, как Дана выпрыгнула из машины на Луговой, прошло не больше четырех часов.
К ее счастью, подростки были последовательны и зашли в первый подъезд, решив обходить квартиры по порядку. Конечно, они могли объединиться, чтобы помогать людям, но жизненный опыт подсказывал, что правдоподобнее первая версия, и это – воры.
Визг Дана услышала сразу, как вошла в дом. И доносился он точно из квартиры Вероники, дверь которой была распахнута. Оставалось надеяться, что услышала его только она, а не группа ребят с ножами.
Бросив сумки, Дана ворвалась в комнату, чтобы увидеть уже знакомую картину. На полу катались два тела, одно из которых принадлежало Веронике в том же нижнем белье, в каком Дана видела ее в последний раз. Второй человек был ей незнаком, но по характерным зеленым пятнам на руках и по страшному отростку, похожему на водоросль, выглядывающему сзади из-под халата, Дана поняла, кто нападающий. Звук клацающих зубов умудрялся перекрывать крики жертвы. Вероника успела намотать полотенце на голову агрессора, но острые зубы-пластины уже порвали ткань в нескольких местах. Анжелика с Соней на руках стояла на кровати, прижавшись к стенке и отчаянно голосила, вместо того чтобы помочь подруге. Понимая, что времени осталось всего ничего – подростки обязательно прибегут на крики, Дана схватила деревянный табурет и, выбрав момент, когда зараженный – она так и не поняла, какого пола, – окажется сверху, грохнула массивной сидушкой по голове. Раздался треск, тело обмякло, упав в одну сторону, Вероника откатилась в другую. Понявшись, она осоловело уставилась на Дану.
– Зачем открыли? – набросилась Дана на Анжелику. – Ты цела?
Вопрос предназначался Веронике, но та молчала.
– Так соседка… – промямлила Лазарева. – Стучалась, что-то спросить хотела. Кто ж знал, что она бешеная?
– Там все бешеные! – закричала Дана, которую на спокойный тон уже не хватало. – Бежим, киллер в нашем подъезде. Через окно прыгать будем.
Она не знала, где сейчас находились подростки, и было ли у них время выбежать из дома нормальным способом. Окно представлялось единственным безопасным вариантом.
Пока Дана выкидывала сумки в окно, Анжелика заголосила снова, но уже по новой причине. Слово «киллер» пугало ее больше, чем «зомби». Это пока. На ходу заглянув в холодильник Вероники и, убедившись, что там даже завалявшегося куска сыра нет, Дана схватила банку пива и недопитую бутылку водки – единственное, что там нашла, сунула все в рюкзак и приготовилась воевать с Анжеликой, но, оказывается, та очень боялась наемных убийц, потому что, наконец, проснулась и принялась действовать. Привязала простынь к трубе радиатора и сейчас медленно ползла по ткани вниз. Соня болталась у нее в рюкзаке за спиной. Для детей он предназначен не был, но Анжелика в критической ситуации могла быть изобретательной. Для детских ножек она прорезала ножом в днище рюкзака два отверстия.
Вероника суетилась рядом, на ходу одевая джинсы. Услышав слово «киллер», она тоже протрезвела. Ускорения всем придали вопли в коридоре за дверью. То ли горланили подростки, то ли на кого-то еще напали. В голове Даны мелькнула мысль, что по-человечески надо бы посмотреть и помочь, но перед глазами мелькали блики, а голова слабо кружилась от перенапряжения, и Дана решила спасать только себя. И тех, кто поневоле оказался рядом.
Тихо выбраться из комнаты у них не вышло, так как увидев безголовый труп на обочине, Соня заголосила, ее поддержала мать, а потом и Вероника. Закатив глаза, Дана собиралась на них всех наорать, но тут из-за угла показались трое подростков с ножами, и все, на что ее хватило, было крикнуть:
– Бежим! Со всех ног бежим!
Уговаривать никого не пришлось, хотя опасности ни Вероника, ни Анжелика еще не видели, но что-то в голосе Даны их напугало. Дана и сама струхнула, услышав у себя панику. Кажется, ее резервы были на исходе.
Неизвестно, насколько бы ее хватило, потому что разборки с подростками казались неизбежны, однако из-за поворота вдруг вырулила смутно знакомая машина и, резко затормозив, остановилась, преградив им путь. Дана с ужасом узнала Митсубиси Делику – микроавтобус похитителей с Шаморы. Бочина машины с одной стороны была помята, несколько стекол разбито – из окон выглядывали перепуганные лица. Дверь салона отъехала в сторону, и русоволосый парень, которого она тоже вспомнила, принялся отчаянно махать им руками.
– Сюда, скорее!
За рулем, кажется, сидел тот же крепыш-брюнет, которого она посчитала за киллера. Может, так оно и было на самом деле, только вот наемные убийцы «Белого лотоса» не стали бы пытаться спасти ее от зомби и разъяренных подростков. Или стали? Вдруг они еще не теряли надежды узнать про деньги?
Дана задумалась всего на пару секунд, но за это время Анжелика с Соней в рюкзаке, а за ней и Вероника, со всей прыти бросились к микроавтобусу.
– Подождите, не уезжайте! – кричала Лазарева, готовая с перепугу залезть в первую попавшуюся машину. Дана набрала воздух, чтобы крикнуть, мол, беги обратно, это тот самый киллер, но тут заметила группу зеленокожих, выбирающихся на четвереньках из клумбы. Впереди полз старик с окровавленным лицом, держа что-то в зубах. С другой стороны бежали подростки, которые зараженных еще не видели. Подумав, что ребят надо бы предупредить, Дана попыталась им проорать про опасность, но, открыв рот, смогла выдавить лишь сипение. Ко всем бедам, она еще и охрипла. Между тем, Анжелика с ребенком и Вероникой уже сидели в авто и активно ей махали.
Оглянувшись еще раз на зомби, потом на парней с ножами, затем взглянув в лицо водителя, который отчаянно жестикулировал, призывая ее поторопиться, Дана приняла решение. Выхода не было – она бросилась к машине.