Павел все еще лежал на своей кровати, когда в дверь постучали. Это был требовательный стук, словно говорящий, что ждать не собирается. Павел понял, что за ним пришли.
– Император вызывает к себе, – услышал он, когда отворил дверь.
– Я готов.
Вместе они пошли к церкви Санта-Франческа Романа, где организовал себе дом Император. Смешно. Разве нет причин смеяться, когда называешь дом Императора церковью? Лишь Арена Колизея не имела в этом городе других принижающих имен. Все остальное – дом любого жителя – разве это дом? Церковь, в которой живет дьявол. Стены, через которые можно перепрыгнуть с шестом… Весь город – одна сплошная ирония.
Церковь изрядно пострадала во время войны, но все еще крепко стояла. Даже алтарь с иконой Мадонны остался цел. Павлу никогда не нравилось, как она выглядела снаружи. Она казалась ему образцом безвкусицы, таким же скучным и простым, как лысая голова Бобби. Но внутри она была другой, как и сам Бобби. Внутри он был Императором, и церковь, казалось, вторила ему. Павла поражало ее убранство, её потолок, который немного осыпался, алтарь – господи, как же красиво, думал он каждый раз.
Бобби был не единственным ребенком в семье. У него был брат, который также претендовал на место. Пока городом правил их отец, братья готовились заменить его. Отец даже не думал о Бобби как о претенденте. Отец обладал незаурядным умом, чего, как он считал, не было у его несчастного сына. Семья Бобби сколотила состояние после войны, устроив бизнес с товарами, которые были в числе первой необходимости для выживших. Какой из этого пацана бизнесмен, думал он. Да он об бумажку боится порезаться. А Бобби продолжал читать и вынашивать ненависть внутри себя. Вскоре многие, кто приходили к ним в дом за товаром, стали оставаться жить поблизости. Количество таких людей быстро росло, и семья решила создать свой город. Правителем стал отец семейства. Жители относились к нему с уважением, но без особой любви. Он мало думал о безопасности города, он лишь хотел, чтобы его магазин становился все больше и больше. Именно магазином и был для него город. Позже он заболел. Никто не знал, что это за болезнь. На удивление, среди всех жителей не оказалось ни одного доктора. Тогда отцу пришлось выйти к жителям и объявить о дне выборов – из братьев только один должен был стать правителем.
Тогда Бобби начал действовать. Он переговорил лично чуть ли не с каждым жителем, выступал на вечерах у Барда, и каждому обещал то, чего тот желал. Каждый житель продолжал в душе хранить надежду на новую жизнь, и верил любому оазису в пустыне.
Никто не ожидал такой прыти от малыша Бобби. Но молчаливый паренек, вопреки всему, стал превосходным оратором. Он быстро заразил своими идеями город, и вот уже, когда было нужно выбрать лидера, Бобби вышел победителем. Это был последний день жизни его отца. Его брат ненадолго пережил этот момент.
Все помнят, как Бобби закрыл ворота города. Его отец пускал сюда всех, кого смогла довести судьба. Но запасы города истощались и чем больше приходило людей, тем меньше они получали еды. Люди погибали от голода, но у отца не получалось выправить ситуацию. У Бобби же был план по развитию города и когда он, к своему счастью, наконец, стал правителем, он закрыл ворота Изхелла для всех. К слову, именно он назвал его Изхеллом. Раньше у этого места не было имени, но Император решил, что должен как-то назвать своего ребенка и выбрал Изхелл. Ему было плевать, что подумают люди, ему нравилось, как это звучало. Он лично руководил закрытием. Стоял и смотрел, как медленно опускается засов. Спустя время, к городу подошли люди и стали стучаться в ворота. Но никто им не открыл. Жители говорили, что даже ночью слышали их голоса. Они словно спали в кошмаре. Кто-то даже оставался у дверей днями, надеясь, что все же, однажды его пустят. Но потом выходили люди и доставали оружие. Они направляли его на несчастных ожидающих и прогоняли тех в лес. Кто-то однажды заикнулся, что это жестоко и сам чуть не оказался за стенами, навсегда запомнив, что тогда сказал Император: «Это просто естественный отбор. Не готов бороться, можешь идти и сдохнуть».
Вход в церковь всегда охраняло несколько людей, вокруг нее тоже всегда ходили патрули. Церковь в Изхелле была самым недоступным местом. Охранник, сопровождавший Павла, огромной ручкой постучал в двери. Вскоре они отворились, и другой охранник пригласил Павла войти.
Император встречал гостя стоя у алтаря, разглядывая его. «Да, это поискусней моих бревен будет», подумал Павел.
– Мои соболезнования, охотник, я знаю, он был вашим другом.
«Ты все знаешь», продолжал молчать Павел. Он не любил Императора – за его законы, за игры, и его бесило, что он сам ничего не может изменить. Он хотел другого правителя, но никто бы его не поддержал. Наверное, даже Артур не стал бы участвовать в перевыборах. Все пытаются убежать от действий, так или иначе.
– Мы отомстили за него, но у нас слишком мало гладиаторов, чтобы делать это после каждой вылазки. Что там случилось?
Павел сухо рассказал, что случилось в лесу. Его раздражало повторять эту историю раз за разом. Это заставляло его погружаться в воспоминания, а ему совсем не хотелось переживать эту историю снова и снова. Сколько можно?
– Прискорбно. Но мы не можем долго горевать об этом. Тебе надо оправиться и выбрать нового напарника. Жителям нужно мясо. И им нужно знать, что это лишь единичное недоразумение.
Недоразумение… Он называет смерть Эрикссона недоразумением! – восклицал внутри себя Павел. И как у него получается говорить это, стоя напротив алтаря, не сгорая от праведного гнева Всевышнего! Там на небесах, есть вообще кто-нибудь, кроме Эриксона?
– У тебя есть человек на примете? – продолжил Император.
– Боюсь, что нет. – ответил Павел. – Все опытные бойцы заняты стенами, а брать юнца с собой в такие походы – смерть для нас обоих.
– А как же твой друг – Артур?
– Я достаточно потерял друзей.
– Послушай, мы потеряем целый город, если охота не возобновиться. Психика в апокалипсис – шаткая. Они восстанут, как только перестанут получать то, что имели по расписанию.
– При всем уважении, Император, боюсь, я не могу этого исправить. Может, вы пойдете со мной в поход?
Император не ожидал такой дерзости. Но показаться трусом он тоже не хотел.
– И оставить город без управления? Позволь анархии хоть на секунду появиться, она уже не остановится.
– Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Проведу пару тренировок. Но не могу ничего обещать.
– Можешь вызывать на тренировки кого угодно, я все устрою. Только делай это поскорее. После того, как посмотришь следующие игры, я жду от тебя имени.
– Я не люблю игры.
– Как это, не любить игры…
Павел покинул церковь. Он не знал, что делать. Конечно, он ожидал, что Император потребует именно этого, но от того ситуация не изменилась. Все, кто умели владеть оружием, или, хотя бы, кулаками, были заняты в личной охране Императора или стен. И никто из них не согласится пойти на охоту. Быть может, только Артур. Но Павел не был готов его звать – он видел слишком много смертей дорогих ему людей, этот летящий в голову Эрикссона топор будет сниться ему еще очень долго. Больше, чем любой другой кошмар. Я проведу пару тренировок. Посмотрим, может, не все так плохо. В конце концов, у меня есть большие планы, и мне нужен еще человек, размышлял Павел.
Со своими мыслями о будущем он брел до дома. Так редко думаешь о том, что будет потом. Я разучился планировать больше, чем на несколько минут вперед. Открыв дверь в свой дом, Павел увидел, как Лорел в позе ругающегося родителя что-то говорит его дочери.
– Где ты нашла его? – вполголоса кричала Лорел.
– На улице. В песке. Он блестел, я нашла его в песке.
– Зачем ты принесла его домой?
– Он меня попросил.
– Что это еще значит, попросил?
– Вот так, – и Маша показала пальцем на надпись на крестике. Лорел прочла её: «Спаси и сохрани». – Он попросил, ну я и спасла.
Павел взял крестик в свои руки. Он был христианским, с русскими надписями. Павел считал, что всегда должен помнить, кем бы он был вне Изхелла. Поэтому отлично знал русский от своих родителей, и обучил ему Лорел и Марию. Заниматься здесь все равно больше нечем.
– Маша, ты молодец, что помогла ему. – обратился он к дочери, присев на колени. – Но мы не можем хранить такие вещи, есть законы. Чтобы спасены были и мы, мы должны их соблюдать.
Павел убрал крестик в карман.
– Что ты с ним сделаешь? – дочь явно переживала за его судьбу.
– Просто найду место, где ему было бы хорошо.
– Папа, не бросай его. Он ведь попросил.
– Не волнуйся, не брошу.
– Как встреча с Императором? – спросила Лорел.
– Все в порядке. Но мне нужен новый напарник.
– Ар…
– Нет! – прервал Павел твердо и резко.
– Ладно. Ты пойдешь к Барду?
– Да, сейчас, нужно идти. Говорят, у нас будут новенькие. Ты все еще не хочешь?
– Слишком грустно вспоминать о былом мире.
– Да, прости. Я пойду. Встретимся позже, Мариш! – поцеловав свою дочь, попрощался Павел.