(ЙЕЙТС и ИЗЕУЛТ в лондонской чайной «Эй-би-си»[12]. Возможно, 19 сентября 1917 г., возможно, и нет. Постукивают и позвякивают тарелки, блюдца, столовые приборы, доносится негромкий уличный шум).
ИЗЕУЛТ. В чайной «Эй-би-си» так уютно. Думаю, я могла бы здесь жить, со всеми этими приятными людьми, которые приходят и ходят, и их маленькими жизнями, делами, радостями и печалями. Это действительно приятно, плавать в волнах человеческих надежд, несмотря на очевидные свидетельства, что практически любая человеческая деятельность совершенно безнадежна. И раз речь зашла о том, что безнадежно, я решила, что не могу выйти за тебя. (Пауза). Вилли? Ты здесь?
ЙЕЙТС. Что ж. Это вполне объяснимо.
ИЗЕУЛТ. Ты так думаешь?
ЙЕЙТС. Да, конечно.
ИЗЕУЛТ. Тогда, пожалуйста, объясни мне. Потому что я не понимаю. То есть понимаю, почему не хочу выходить за тебя, но не понимаю, почему мысль о том, что ты женишься на ком-то еще, наполняет меня абсолютным отчаянием. Может, я очень эгоистична, а это означает, что я более-менее нормальная, но мы оба знаем, что я – ненормальная, значит, такого просто не может быть. Даже если бы я была безумно и страстно влюблена в тебя, чего, уточню, нет и в помине, даже в этом случае я не смогла бы выйти за тебя, потому что это окончательно и бесповоротно убило бы маму. Конечно, я бы этому порадовалась, насладилась минутным триумфом, но потом пожалела об этом. Она бы за этим проследила. Приходила бы из могилы, чтобы преследовать меня, возникни такая необходимость. Но к счастью для меня, хотя для тебя это печально, больше у тебя на примете никого нет. Потому что если бы была, и окажись я на твоем месте, я бы женилась на ней незамедлительно и выскочила из этой все более абсурдной ситуации. Я хочу сказать, если у меня родится дочь, то двадцать лет спустя, когда тебе будет сто семь лет или даже больше, вдруг ты в нее влюбишься и предложишь стать твоей женой? А она согласится? Брачная ночь тебя убьет. Пожалуйста, Вилли, ну почему у тебя такое лицо? Я стараюсь рассмешить тебя, смягчить удар. Я не жестокая, просто актриса из меня никакая.
ЙЕЙТС. Вообще-то на примете кое-кто есть.
ИЗЕУЛТ. Есть?
ЙЕЙТС. Та, кого я могу попросить выйти за меня.
ИЗЕУЛТ. Помимо моей матери?
ЙЕЙТС. Да.
ИЗЕУЛТ. Правда?
ЙЕЙТС. Да. Но я воздержусь, если тебя это расстроит.
ИЗЕУЛТ. Ты собираешься попросить кого-то стать твоей женой?
ЙЕЙТС. Я серьезно об этом думал.
ИЗЕУЛТ. Ты серьезно думал о том, чтобы попросить кого-то стать твоей женой, ожидая моего «да» или «нет».
ЙЕЙТС. Я предчувствовал, что услышу «нет».
ИЗЕУЛТ. Почему ты это предчувствовал?
ЙЕЙТС. Потому что ты всегда говоришь «нет». И потому что я отчаянно хотел, чтобы ты сказала «да». Но, если говорить реалистично, наверное, я знал, что шансы минимальны.
ИЗЕУЛТ. Как ты мог это знать, если я сама не знала?
ЙЕЙТС. Ты не знала?
ИЗЕУЛТ. По-моему, не знала, что собираюсь сказать, до того момента, как сказала «нет». Ты же сам где-то такое говорил. «Как мне узнать, что я думаю, пока не услышу, что говорю?»
ЙЕЙТС. Возможно.
ИЗЕУЛТ. Но почему?
ЙЕЙТС. Почему я это сказал?
ИЗЕУЛТ. Почему ты хочешь жениться на ком-то еще?
ЙЕЙТС. Потому что ты не хочешь стать моей.
ИЗЕУЛТ. Но почему ты хочешь на ком-то жениться? Да, ты хочешь детей, но их можно родить и вне брака. Так поступили мои родители, и посмотри, какая я прелесть.
ЙЕЙТС. Почему мужчина хочет жениться?
ИЗЕУЛТ. Об этом и речь. Я понятия не имею. Для меня это всегда было загадкой.
ЙЕЙТС. Мне пятьдесят лет, и меня тошнит от неопределенности, во всяком случае, в личной жизни.
ИЗЕУЛТ. Пятьдесят два.
ЙЕЙТС. Пятьдесят один.
ИЗЕУЛТ. Нет, думаю, все-таки пятьдесят два.
ЙЕЙТС. Дело в том, что не хочу я больше жить один, и есть женщина, которая, думаю, действительно готова выйти за меня.
ИЗЕУЛТ. Она мертвая?
ЙЕЙТС. Мертвая? Почему она мертвая?
ИЗЕУЛТ. Она из потустороннего мира? Я спрашиваю только потому, что с призраками ты ладишь лучше, чем с реальными людьми.