Конечно, ведьма и есть. Вот у меня и избушка соответствующая – сваи, покрытые густым изумрудным лишайником, крыша из пожухлых листьев древовидных папоротников, маленькие близорукие окошки. И что же будет в моём логове? Полки с разноцветными пыльными склянками, связками корений, и парой пожранных молью чучелок, это обязательно. Жёсткие колчаногие стулья… Хотя зачем это! Набитые сеном пуфики. Имеет де уважающая себя ведьма право жить с комфортом! Так, здесь умывальник и котёл. Вот – словно сто лет тут жил! Ой, что это я, жила. И действительно не меньше сотни лет. Уж если снится тебе, что ты ведьма, так будь добр, выдерживай колорит.
Немного муки их ствола хлебного папоротника, молоко гигантских тлей, яйцо домашнего птеродактиля, варенье из шишек и мха – ведьма будет печь пирожки. Я замесила тесто, разделила на подходящего размера кусочки, раскатала и в каждый завернула немного варенья. Затем щелчком пальцев разожгла огонь, и положила получившиеся пирожки печься прямо на плоские камни, составляющие очаг. Пока я следила за выпечкой и игралась с пламенем, заставляя его принимать причудливые формы, снаружи раздались приближающиеся шаги. Интересно, кто это ко мне пожаловал на ночь глядя?
Приоткрыв низкую скрипучую дверь, я выглянула на улицу, вытянув длинную морщинистую шею. Внизу, у подножия шаткой лесенки, служившей моей избушке крыльцом, стояла девочка. Её глаза (такие же, как у меня, вогнутые блюдца) смотрели на меня удивлённо, испуганно, но не без любопытства. Ладный тонкий стан прикрывало только короткое пончо из листьев, оставляя нежно-лазурную кожу суставчатых конечностей блестеть под лучами солнца, пробившимися под лесную сень. В руках девочка сжимала плетёное лукошко, полное мясистых улиток.
– Доброго вечера, маленькая, доброго вечера! – добродушно проскрипела я, – не желаешь ли отведать пирожков с вареньем?
– Ты – незнакомая, – с опаской ответила девочка, – почему здесь ты? Дома не было. Зачем дом не в деревне?
– Всё-то тебе знать надо, – усмехнулась я, – ведьма я, обыкновенная колдунья. Пирожки будешь ли? Мне не жалко! – повинуясь движению моей руки, готовые пирожки погрузились на широкое блюдо, возникшее прямо из вохдуха, и плавно вылетели на улицу, к маленькой дикарке. Та замерла на секунду, ещё сильнее расширив круглые глаза, а потом вдруг сорвалась с места и припустила прочь, да так поспешно, что даже уронила свою корзинку. Уже издалека я услышала её крик:
– Незнакомая колдовать! Незнакомая ведьма! Беда случаться!
Вот и делись с людьми вкусняшками после этого! Ну и ладно – мне больше достанется.
Только я успела доесть и достать книгу заклинаний, чтобы почитать на сон грядущий – тут-то они и заявились. Дюжины две молодчиков в защитных пончо из плотной кожи, с копьями и факелами в длинных лягушачьих руках.
– И что вам длма не сидится? – проворчала я.
– Убивать ведьму! – гортанно выкрикнул один из них. Остальные одобрительно загудели.
– А вот так не хотите? – воскликнула я, взмахнула руками, и над болотом поднялся шторм. Горе-воины завертелись в воздухе как сухие листья, роняя своё грозное оружие. Когда я решила, что с них хватит, ветер аккуратно поставил их на землю – я ведь хотела их только припугнуть, а не поранить. Не успев даже толком опомнится, доблестные дикари бросились бежать, в том же направлении, что и моя первая знакомая. Я решила наведаться к ним в гости.
Небольшая деревня оказалась достаточно далеко от моего жилища, чтобы до меня не доносился её докучливый гам, но добраться до неё не составляло труда. Ещё до того, как я ступила на утоптанную землю единственной улицы, деревушка словно вымерла. Лишь испуганно следили из каждой щели испуганные блестящие глаза. Я деловито прошлась по деревне, по-хозяйски оглядев без малого три десятка составлявших её домов. Это были примитивные, крытые папоротниковыми листьями, бунгала. За деревней протекал небольшой ручей. Рядом – маленькое поле с чахлыми всходами какого-то сиреневого злака.
– Не заслужили, конечно. Но я ж иначе места себе не найду, когда проснусь, – вздохнул я. То есть, ведьма вздохнула. Изобразив для приличия в воздухе какие-то магические пассы, и вырастила столько злаков, что деревушку окружило целое сиреневое море. Ни прибавив более ни слова, я заковыляла к себе домой. Когда я, наконец, улеглась на свой матрас, набитый ароматным сеном из лесных трав, на небо уже взошли обе луны: золотистая и медно-оранжевая. Красота! Снаружи послышался робкий стук, затем грохот, как будто кто-то кубарем скатился с лесенки, попытавшись отойти от двери как можно быстрее.
– Да иду я, иду!
Под дверью лежал свёрток душистых лепёшек, а на поляне с ноги на ногу переминался длиннотелый туземец.
– Ведьма извинять?.. – осторожно стросил он.
– Да-да, милок, так и передай. Конечно, извинять.
Вспомнив на утро свой сон, я долго смеялся, про себя, разумеется. Из обрывков каких образов, подчиняясь какой извращённой логике, мой мозг соткал этот чудной мир, а тем более невообразимый переход в него?.. Не даром я решил пойти по тернистому пути нейробиологии – есть в этой науке области, которые так и просятся быть изученными.
Прежде чем вылезти из постели, я понежился ещё пару часов, как и в любой день, когда обстоятельства не заставляют меня вставать к определённому времени. Надеюсь, Билл купил еды. Я встал и оделся, даже причесался немного (хотя моей соплистой соломе от этого, похоже, ни жарко, ни холодно). Заправив свою постель, я по привычке поздоровался с сестрой, неподвижно стоявшей в дверях, и принялся за её неприбранную кроватку. К немалому беспокойству, я обнаружил на ней несколько пятен крови. Они были небольшими, но кровь была ещё свежей, так что спутать её с чем-то другим было маловероятно.
– Ида, с тобой всё нормально? Ты не поранилась? – спросил я, без особой надежды на ответную реакцию. Как и предполагалось, она не ответила, будто не слышала. Я подошёл к сестре и за руку притянул её в комнату. Она не сопротивлялась, но и не продолжила бы идти, если бы я отпустил её – как воздушный шарик на верёвочке в безветренную погоду. Я внимательно осмотрел её костлявые веснушчатые руки, придавая им разные положения, в которых они и оставались, словно у манекена. На плечах нашлась пара ссадин, но старых, подсохших.
– Не против?.. – проклятое смущение нахлынуло даже по отношению к этой маленькой, некрасивой, ничего не осознающей девочкой, но я пересилил себя и оглядел так же её босые ноги, острые коленки… Чуть выше левого колена застыла капля подзагустевшей крови. Я хотел было проследить до основной ранки её след, уходящий всё выше и выше по внутренней стороне бедра. Но тут же отпрянул, словно кожа сестры ударила меня током.
– Т-ты… У тебя… Чёрт!
Конечно, всё можно списать на мою природную недогадливость, но ведь Ида до сих пор выглядела на десять, словно её тщедушное тело застряло в этом возрасте, и дальнейшее развитие было остановлено произошедшим с ней потрясением.
– Тупица, небось и не поняла, что с тобой происходит. Конечно – кому ж тебя просветить, – моё смущение можно было, наверное, принять за брезгливость. Я чувствовал себя растерянным и беспомощным и старался не глядеть на сестру, – живот не болит? Дам и тебе на всякий случай таблетку, всё равно не скажешь ведь, даже если больно. Не волнуйся, это у всех происходит. Девушек. И надо купить… Ох… Ну за что мне всё это!
За всё время, пока я бегал в магазин, сестра ни на миллиметр не изменила положения. Теперь и мою простынь придётся стирать.
– Так. Вставай. Да встань же… – я поднял её за плечи, – теперь… Кхм… Знать бы ещё, как это делается… В котором ящике у тебя бельё? Ага, вот. Запоминай, больше не буду делать это за тебя: берёшь; отлепляешь; И, типа… Налепляешь. Прими душ, прежде чем переодеть. С этим, надеюсь, сама справишься?!
Плавным, почти механическим, движением взяв трусики у меня из рук, девочка направилась в сторону ванной. Я вздохнул с облегчением, проследив взглядом за её цыплячьими лопатками, выпирающими сквозь растянутую футболку. Иногда мне кажется, что она где-то близко и почти понимает меня.
Мне снился старинный, залитый солнцем город. Невысокие дома в готическом стиле, сложенные словно из ккбиков тростникового сахара, были залиты мягкими лучами солнца. И ни одного человека кругом – красота. Я мог бы вообразить Хотару, чтобы прогуляться с ней по этому городку, но вместо этого почему-то подумал о Мыше. И стоило мне вспомнить о нём, как этот пушистый паршивец тут как тут – выскочил прямо из стены дома. В холке высотой мне уже по колено. Наверняка нагуливал жирок в своём жутком невообразимом пространстве.
– Предупреждать надо, когда тащашь человека чёрт знает куда! – мягко пожурил я. Вместо ответа он снова нетерпеливым жестом пригласил меня проехаться на нём.
– Ну уж нет! Хотя… Не мешало бы навестить мою ведьмину избушку и лягушкоподобных приятелей. Так и так с ума схожу, вези.
Я уменьшился до подходящего размера, оседлал Мыша и крикнул «вперёд!». Но тот не двинулся с места.
– Ну давай же! Или тебе особое приглашение нужно?! Как я там сказал в прошлый раз?.. Погнали?.. Не работает. А, точно – рванули!
И только я произнёс это слово, червь просочился сквозь залитый солцем город в то измерение, которому названия нет. Я был на грани паники, вновь и вновь пытаясь понять, что я вижу, подогнать это место под разные шаблоны своего сознания, и снова чуть не вывихнул себе мозги. В конце концов я просто смирился с тем, что оно существует. Пусть будет таким, как оно есть. Мыш в этом разбирается, ему и доверюсь. Удивительное дело, но когда я подумал так, мой страх постепенно сошёл на нет.
Ещё один бесконечный миг – и вот я уже в своей болотной хижине на высоких сваях. Пожалуй, стоит проведать моих ихтиандров.
Я спустилась по трухлявой лесенке и направилась в сторону деревни по едва заметной тропинке. Примерно на половине пути дорогу мне преградил упавший древовидный хвощ. «Должно быть, его выворотило ураганом,» – подумала я. Однако тут же заметила, что ствол ощетинился прикреплёнными к нему копьями, наклонёнными в мою сторону, а также странными ярко раскрашенными приспособлениями, издающими резкие звуки от каждого дуновения ветерка.
Что ж, люди всегда пытаются отгородиться оттого, чего не понимают, так что не буду нервировать их своим присутствием – ведь в моём распоряжении целый мир.
Но постойте… Что за тревожный шум доносится с их стороны? Не похоже на праздник или что-то подобное. Я взвилась в воздух и стремительно полетела вдоль тропы.
В несколько мгновений добравшись до деревни, я застала там ужасающую картину: в потемневшем и, как бы, уплотнившемся воздухе над единственной улицей рваная дыра. Словно рана в ткани мироздания. Я чувствовала, что она уходит за пределы этого мира. Из дыры высыпали несколько дюжин не то муравьёв, не то тараканов, ростом с крупную собаку. Зловещие существа деловито сновали по деревне, бесстрастно убивая её жителей. Те пытались дать им отпор, но деревянные и костяные орудия оказались не способны пробить крепкую кутикулу насекомоподобных захватчиков. Поняв это, туземцы обратились в бегство, но даже их длинные ноги, привычные к передвижению по трясине, не могли спасти их от захватчиков.
Могла ли я просто забить на них и полететь заниматься своими ведьминскими делами? Ведь это были всего лишь глупые крестьяне… Но это были МОИ глупые крестьяне!
С ушераздирающим воплем банши я выскочила на середину истоптанного пришельцами поля и сразу оказалась в гуще бойни. Схватила ближайшего муравья-переростка. Хищным движением притянула к себе. Вонзила длинные игловидные зубы в тонкую талию-перемычку. По бульдожьи мотнув головой, разорвала тварь пополам. Передняя половина стала снова подползать ко мне, конвульсивно дёргаясь и щёлкая жвалами. Из разорванного туловища хлестала мерзкая, воняющая аммиаком жижа, цвета ушной серы. Мало показалось?! Прыгнула навстречу недобитой твари. С хрустом сомкнула челюсти на её черепе. Какой едкий, кислый, будоражащий, великолепный вкус! Разрывая хитиновые сочленения нечеловечески сильными руками, запихиваю себе в пасть всё новые и новые куски плоти. Как же вкусно! Ещё один, уже бежит сюда, мой хороший. Ну же, нападайте скопом, что вы такие кислые (ха-ха)?! Все твари переключились на меня, словно по команде, слышанной только ими. Прыжок. Хрусть. Торжествуюший рык. Ещё один повержен. И ещё двое – как забавно раскололись их головы, когда я схлопнула их вместе, подняв за шкирки, как щенков. Я даже не знаю, кто вы, ну так отдувайтесь за всех. Всех, кто меня бесит. Всех, кого я хочу убить. Расчленить. Растерзать. Сожрать. О-о-о да!
Одному из них всё же удалось достать меня – его жвалы довольно легко перегрызли мою жилистую руку. Но я мгновенно отрастила новую. Дурачок, мне даже ни капельки не больно! Ты же мне просто снишься! Ой, нет-нет, не пытайся сбежать в свою пространственную нору! Видишь, мои когти уже впились в твоё хитиновое брюшко, давят тебя, аак мокрицу. И не пытайся делать щенячьи глазки – у щенков нет грёбаных фасеток. Просто позволь мне высосать твои восхитительные кисленькие внутренности и закусить хрустящей как чипсы бронёй!
А теперь, пора заделать эту уродливую прореху. Я схватила за края дыру в пространстве руками своего разума и изо всех сил потянула их друг к другу. Это оказалось куда труднее, чем давить вылезших из неё существ, но приложив колоссальное усилие, я всё же соединила края между собой. Допустим, моя волшебная слюна может стать настолько липкой, что скрепляет ткань мироздания. Допустим. Это же МОЙ сон. Я смачно плюнула на сведённые вместе края пространства, и они тут же послушно слиплись между собой. Да так ровненько – даже рубца не осталось. Вот и хорошо: не хватало ещё моим глупым крестьянам терпеть аномалии посреди деревни. И так натерпелись…
– Эй, пацаны и пацанессы, куда вы все попрятались? – крикнула я, стараясь снова придать своему голосу милую старушечью тональность. Удалось лишь отчасти – он всё равно отдавал рёвом дикого зверя. Мне просто нужно немного расслабиться, а эти бедолаги пусть пока приходят в себя. Я бы всю жизнь заикался, если бы оказался на их месте в реальной жизни! Так странно думать о реальной жизни во сне. Начинаешь сомневаться, действительно ли она настолько реальна… Может быть, я могучая добрая ведьма, сотни лет живущая в своей хижине посреди бескрайнего болотистого леса. Просто иногда мне снится, что я унылый мальчик Эмиль – белобрысый восемнадцатилетний увалень с планеты Земля. Вряд ли может случиться что-то, что собьёт меня с толку ещё больше.
Вернувшись в свою хижину, я заварила немного папоротникового чаю, чтобы отбить вкус инопланетной плоти. Сейчас он уже не казался таким приятным, как в пылу сражения. Выпив чай, я прилегла на свой тюфяк, укрылась чьей-то мохнатой иссиня-чёрной шкурой и положила к себе на колени увесистый томик с заклинаниями. Поскольку я не ставила себе целью придумать, о чём там написано, мой мозг генерировал какую-то белиберду, постепенно усыпившую меня.
Ого, неужели это сон во сне? Такое со мной бывало отсилы пару раз в жизни. Мыш, ты здесь? Ага, тут как тут. Снова зовёт в путешествие, неугомонный. Если в других мирах будет так же весело как в этом, я, так и быть, согласен потерпеть пространство между ними.
– Рванули!