Наверное, сон помог. То ли избавиться от яда, то ли просто прочистить мозги. По крайней мере, паниковала Настя уже меньше, когда ее разбудили около школы и предложили выпить сыворотку от укуса.
– Нет, – уперлась она. И из машины вылезать не стала, хотя ее попросили. Голос похитителя гулко отдавался от ушей до кончиков пальцев, но непременно исполнять его требование уже не хотелось.
– Что значит «нет»? – возмутился тот. Снова закатил глаза и уставился своими белыми «бельмами». Только Настя уже поняла, что он и ими видит прекрасно, и не впечатлилась.
– «Нет» говорю, – ответила она. – Сначала вызовете моего отца. И полицию, потому что вы меня похитили.
– Закон о змеелюдах, деточка, касается даже таких, как ты, и по нему я мог тебя забрать, просто обозначившись как твой опекун, – голос змеелюда стал раздраженным, но Насте было плевать на его раздражение. Она поняла, что не ошиблась. Вот оно! Ну теперь он попляшет, раз уж детские сказки оказались правдой!
– Только я не змеелюд, – ответила она и почесала спину через кофту. – Вызовите моего отца и убедитесь.
Конечно, она блефовала. Все еще оставался шанс, что ее мать змеелюдка, но то немногое, что Настя знала о соседях, твердило об обратном. Змеелюдов рождалось меньше, чем людей, и их внутренние законы сурово наказывали пренебрежение отпрысками. Пока не придет время отправлять их на гору, разумеется. Сумасшедшие и нелогичные рептилии!
Так что нет, она не могла быть змеелюдкой, а значит, этот змеерожий совершил большую ошибку, укусив ее и временно став ее опекуном. Потому что кто-то должен теперь это разгребать, и Настя прекрасно понимала, что вдвоем с отцом они это просто не потянут.
Похититель позвонил в школу, около которой они остановились, и оказалось, что вызывать уже никого не надо – отец уже здесь. Настя почувствовала облегчение и сильно закусила губу – не расплакаться, как в прошлый раз, когда за ней приехал отец. Сейчас она просто не может себе это позволить! И обязательно узнать, кто предупредил папу, что ее забрали. Может, Антон? В принципе, он мог, да и телефон ее отца у него мог быть.
Отец вылетел из здания школы так стремительно, что Настя заметила, как непроизвольно и без того длинные когти ее похитителя стали еще длиннее. А почти бесцветные чешуйки позеленели. Ей стало страшно. Что, если он нападет на папу?
Но никто ни на кого не напал.
Отец нырнул в открытый салон машины и вытащил ее наружу, ощупал – цела, и после этого повернулся к змеелюду.
– Вы, разумеется, определили, что она не змеелюдка, и мы можем обсудить компенсацию за то, что вы напугали мою дочь? – спросил он очень тихо.
– Э-э… – задергался седой змей. – У нее чешуя… на спине.
– Вы не попытались проверить эту чешую, не взяли у девочки кровь на анализ?.. – тон отца сделался угрожающим, хоть и не стал громче.
– Анализ делается два дня, а последние списки подаются сегодня, – промямлил похититель. – И чешуя…
– Чешуя ломкой веретеницы держится на коже человека до двух дней, если не пытаться ее сорвать, – прервал его отец. – Вы же устроитель игры, должны понимать, Лев Григорьевич!
– Пап, он меня укусил и хотел споить антидот, – наябедничала Настя, сообразив, что все-таки похитителя сейчас будут убивать. Пусть хоть убивают за дело!
– Ты не стала пить? – совсем другим голосом произнес отец и притянул ее к себе, целуя в лоб. – Умница, родная. Иди обратно в медпункт, там тебя ждут нормальные врачи, психолог и полиция. Расскажешь им все как есть.
Сам он повернулся к «Льву Григорьевичу» и произнес:
– Ваш медик тоже там. Когда он убедится, что моя дочь человек, я потребую немедленно отозвать бумаги. И сумма компенсации превысит все ваши самые тревожные ожидания.
– Но… но… – снова замямлил похититель, а что он там говорил дальше, Настя уже не слышала. Она шла к входу в здание, по дороге ее перехватил молодой полицейский и, поддерживая под руку, довел до школы и повел по коридору.
Она видела учителей и учеников, знакомые и совсем чужие лица. Все с любопытством или беспокойством смотрели на нее, и только одно лицо зацепило ее достаточно, чтобы она остановила на нем взгляд. Разумеется, это был Марк, кто еще!
«Ты умрешь» – сложилось в голове Насти сказанное Марком беззвучно, одними губами. И она вздрогнула. Вдруг у отца не получится… не получится что? Вычеркнуть ее из Игры?
Вот на что намекал Марк! В их игре ей не выжить, это уж точно. Если из змеелюдов возвращались не все, то что говорить о ней! Она даже правил не знает, они же засекречены! Но неужели он всерьез рассчитывал, что ее не проверят? Сейчас медики разберутся, отклеят с ее спины эту пакость, и все. Все закончится.
С приклеенными на ее спину чешуйками разобрались и впрямь быстро. Пришлось обколоть это место обезболивающим – снимались чешуйки с трудом, но под ними оказалась обычная покрасневшая кожа.
Побелевший так, что чешуйки стали казаться прозрачными, медик-змеелюд дрожащим голосом принес свои извинения, а Настя смогла наконец одеться полностью и не ходить в кофте на голое тело.
Но на этом хорошие новости и заканчивались. Отца не было очень долго, с Настей поговорили полицейские, психолог потратила на нее кучу времени и единственная догадалась попросить принести из столовой еды, а когда отец все-таки вернулся, по-прежнему с ее похитителем, они оба были мрачными и печальными.
Как оказалось, документы не просто собирали до сегодняшнего дня – их немедленно передавали дальше и ни угрозами, ни просьбами, ни предложением взятки повернуть назад это было нельзя.
– Я все равно это так не оставлю, – пообещал Насте отец и она, осоловевшая от еды, успокоительных и укуса, лишь кивнула.
Несколько дней они так и провели. Отец с утра до вечера где-то пропадал, а Настя сидела дома, делая присланную учителями домашку – школу никто не отменял, просто немного отложили. А потом раздался звонок в дверь.
Первая реакции Насти была не впускать, но она потерла плечо – и впустила.
– Какими судьбами, Лев Григорьевич, – проворчала только, отходя в сторону. Так говорил папа, когда был кого-то совсем не рад видеть, вот и у Насти выскочило.
– И тебе здравствуй, милая, – кажется, проклятый змеелюд оклемался, он уже не выглядел таким убитым жизнью. – Поговорить надо.
– Папы нет дома, – на всякий случай сообщила Настя, но на кухню прошла, чтобы заварить чай. Каким-никаким, а похититель был гостем, а гостей надо было поить чаем.
– Я об этом и хочу поговорить, Настя, – Лев Григорьевич грузно опустился на табуретку. – Ты понимаешь, что он себя в могилу вгоняет? Погибнешь ты или нет – это пока вопрос, а вот если он продолжит дальше давить на змеелюдов, то возвращаться тебе будет не к кому. А в пустом гнезде и воздух не тот. Да и по возрасту ты еще несовершеннолетняя.
– Меня возьмет к себе папин друг, – растерянно ответила Настя, пытаясь уложить в голове мысль. Как это, для папы существует опасность умереть?!
– Во-первых, детка, раз ты не приняла сыворотку, я в некотором роде твой родственник, так что жить тебе придется со мной, – развел рукам незваный гость. – Ну и просто подумай, как ты дальше будешь жить? Змееныши после двадцати обычно начинают жить самостоятельно…
Он, наверное, еще что-то говорил, но Настя не слышала, в голове ее билась наконец оформившаяся мысль. Остаться без папы. Одной. Потерять того, кто тебя любит.
Она вынырнула из мыслей, когда прихлебывающий чай змеелюд еще говорил.
– И потом, ты же не из тех дурачков, что нарочно иногда пытаются проникнуть на Игру, – Лев Григорьевич снова закатил ставшие белоснежными глаза. – Тех жалеть некому. А с тобой потихоньку разберемся. Чай, змееныши тоже не дурачье, не станут девчонку просто так убивать. Не самый славный способ кровь горе дать…
– А если чтобы отомстить? – прервала его Настя. Ну да, он же ничего не знал про Марка! Это папе она все рассказала. Теперь придется и этому новоявленному «родственничку».
Лев Григорьевич заметно побледнел и принялся чесать седые волосы своими снова отросшими когтями.
– Нехорошо это, ой нехорошо, – пробормотал он и нервно облизнулся. Настя не заорала. Ну темный язык и раздвоенный. Ну, раньше она не видела такого вблизи, что же теперь. Раньше она и умереть в семнадцать не рассчитывала.
Потом он объяснил, что, оставаясь связанным с ней «родственником» при ее гибели может потерять часть тех сил, что отличает его от абсолюдей – так змеелюды называли своих соседей. Или здоровье.
– А как же остальные родственники тех, кто на гору уходит? – уцепилась Настя за несоответствие. Как-то много на нее свалилось, не только за себя переживать, но и за отца, а теперь еще и за этого странного змеелюда!
– Все участники выпивают отвар, который на шесть дней лишает их связи с семьей, – пояснил Лев Григорьевич. – Конечно, гора может забирать и больше времени, но тут уж как повезет.
Он ностальгически вздохнул, по-видимому, вспоминая что-то из своего опыта, но предлагать и Насте выпить этот отвар не стал. Наоборот, виновато прошипел, что так у нее хоть крошечный шанс будет. А потом извинился и ушел.
Даже чай не попил.
Настя проплакала до вечера, но, когда совсем поздно, почти ночью пришел отец, она была уже спокойна. Не просто взвесила все за и против, вспомнила свое наивное «разве папе могут что-то сделать» и насмешливое змеелюдское «ты еще наивнее, чем я думал, если считаешь, что все соблюдают законы. Да к его исчезновению приложат руки даже не змеелюды, а абсолюди!». Поняла, что он прав. И папа может исчезнуть из-за ее глупости, причем ее это вовсе не спасет. Лев Григорьевич этого не говорил, но она и сама сообразила – если ей сейчас удастся «отмазаться» от игры, то это не поможет ей против Марка и его компании. А когда он поднимется дальше, не спасет и переезд в другой город. А одна она не проживет и пары месяцев.
Все это Настя аргументированно и сухо выложила отцу. Слез уже все равно больше не было.
– Ты права, – отец обнял крепко-крепко – как в детстве. – Я и сам подумал, что нужно искать другие пути. Подумать, как тебе выжить на горе. Есть у меня еще парочка идей. Но ты и сама подумай, как будет лучше. И Кузьмина разговори, он все-таки один из организаторов.
Немного разочарованная быстрой капитуляцией отца Настя не сразу сообразила, что Кузьмин – это и есть Лев Григорьевич. Но идея была неплохая. К тому же телефон свой старик оставил.
Новая встреча с ним снова у них дома была совсем не похожа на предыдущую. Отец был с ней, а Лев Григорьевич не звал ее «детка» и был предельно серьезен.
– Раз она вроде как родственница вам временно, то может знать столько же, сколько знают другие змееныши, – пояснил их план отец.
– А если… – Лев Григорьевич снова нервно облизнулся. Настя подтолкнула к нему чашку и блюдце с тортом. Ореховый торт принес сам Кузьмин, а Настя была уверена, что змеелюды не любят сладкое.
Какие глупости ей лезут в голову!
– Никаких если, – прервал его отец. – Ни мне, ни Насте не улыбается разглашать ваши тайны. Я уже отправил всех журналистов, что пытались навесить на дочь камеры или еще как-то добыть информацию через нее.
– Не все из них были именно журналисты, – так мимоходом заметил Лев Григорьевич, что Настю прошиб холодный пот. Даже домашняя футболка намокла. Так они уже за ней следят?
Тем временем гость все-таки принял решение.
– Хорошо, но только самое основное, – предупредил он и зачерпнул ложечкой торт. – Во-первых, в Царь горы побеждает тот, кто первый заберется на вершину.
Настя скосила взгляд на каменное лицо отца и сама тоже смогла удержаться от вопроса. Что появилось раньше – зимняя игра, где детсадовцы или младшеклассники устраивают кучу-малу, пытаясь взобраться на снежный холм, или Игра змеелюдов? Нет, лучше не спрашивать. Обидится.
– Во-вторых, ни у кого нет необходимости гибнуть или убивать, но обычно смерти происходят. Просто отсидеться в предгорье не получится, идти придется. Просто можно не торопиться.
Настя выдохнула. Устав плакать, она начала искать в интернете горы покрупнее и убедилась, что это по-настоящему невероятные пространства. Можно будет прятаться по расщелинам, за деревьями, идти вдоль ручьев и забираться в пещеры. Нужно продержаться до момента, когда кто-то выиграет. И все.
– Нужно продержаться до момента, когда кто-то займет вершину, – словно подслушал ее мысли Лев Григорьевич. – После этого Игра тотчас останавливается, и всех выживших мы забираем с горы.
Папа сильно сжал челюсти, на лице заработали желваки – упоминание про «выживших» ему совсем не понравилось.
– Иногда погибают от переохлаждения или голода, – Лев Григорьевич отломил ложечкой еще кусочек торта. – Все знают ровно то, что им говорят родители, и не все верят в это. Ну вы понимаете, подростки…
Он снова вздохнул и развел руками.
– Ах да, – спохватился он. – Никаких средств связи у ребят не будет. Одни браслеты, по которым их потом можно найти. С браслетами порой происходят странные вещи, то перетираются, то соскальзывают. В таком случае по окончании игры нужно будет привлечь внимание вертолетов или выбираться пешком до ближайшего поселка или турбазы.
– Они у вас там бумажные, что ли? – хмыкнул Настин отец. – Делали бы попрочнее.
– Поверьте, они очень прочные, – вздохнул Лев Григорьевич. – Просто… случается.
– А как понять, что игра закончилась? – снова влезла Настя.
– Поймешь, – глаза гостя снова затуманились, и зрачки ушли под веки. – Гора станет снова обычной.
Настя и ее папа переглянулись. Пока толку было не слишком много.
– И каждый может взять с собой одно оружие, – добавил Лев Григорьевич. Он доел торт и облизнулся, собирая длинным раздвоенным языком все крошки с голого подбородка. – Перочинные ножички или крючки для удочек не в счет. Только оружие. Нож, кинжал, меч…
– Пистолет?.. – папа глянул на Настю, мол, выдюжишь?
– Можно, – согласился Лев Григорьевич. – Но не советую. Звуки выстрелов… сами понимаете. Да и разоружить ее будет проще.
Судя по папиному лицу, он бы поспорил, легче или нет будет ее разоружить, но промолчал. Вспомнил, наверное, что стрелять Настя не умеет.
А сама Настя подумала, что два-три даже очень небольших ножика помогут ей больше, чем пистолет. Потому что надо было быть честной перед собой – в отличие от Марка она не планировала никого убивать. Просто рука не поднялась бы.
Разумеется, она понятия не имела, как поступит, когда Марк ее найдет, но пока даже мысль о том, чтобы вонзить в него ножик или шило казалась ей ужасной. А уж пистолет… Увы.
– Думаю, Семин Марк просто не представляет, как сложно ему будет совмещать его желание взойти на вершину первым и поиск вашей дочки, – казалось, что Кузьмин убеждает не Настиного отца и не саму Настю, а себя. – Хотя лучше бы ты, Настя, Куликову на голову горшок с цветами надела или Митрофановой волосы повыдирала. Кто угодно лучше, чем связываться с Великим Полозом.
Тут Настя была согласна, что Семин тот еще жук, но не могла не поспорить.
– Его отец, может, и Великий Полоз, а он сам пока не дорос, – заметила она.
– Ох, детка, – вздрогнул Лев Григорьевич, тотчас возвращая свои глаза в нормальное положение и глядя так пристально, что Насте стало неуютно. – Ты настолько ничего про нас не знаешь?