Я ненавидела моменты, когда сознание возвращалось раньше, чем собственное тело. Хотя я ненавидела любые моменты, когда приходила в себя после оборота. Я просто ненавидела всё!
Что может быть хуже, чем очнуться грязной, неизвестно где, чувствуя привкус гнили во рту? Цепенея от раздирающего нутро страха, что ты не помнишь, как прошла ночь? Только быть лягушкой, которой управляют инстинкты, и на которую никак не повлиять!
Шлёп. Тело приземлилась на краю кочки, перепончатые лапы соскользнули, пузо перетянуло вниз. Плюх. Я попыталась задержать дыхание, хотя этого не требовалось. Это я – Василиса – боялась утонуть, но не моя вторая сущность. Она прекрасно держалась в воде.
Бултых. Лягушка поднырнула под торчащую корягу. Шлёп, шлёп. Полезла на вывороченный пень и уселась там в ожидании насекомых. Стрельнула языком, поймала пролетающего мимо комара. Фу-у-у! Меня замутило, но на лягушачьем поведении это никак не сказалось. Ненавижу! И ничего не могу с этим поделать!
Когда же утро? Хочу снова быть Василисой! С руками, ногами, головой. С тяжёлой косой, перевитой лентами, с зелёными глазами, способными пленить любого, на кого упадёт их взор. С телом, которым я могу управлять!
Будь проклят Кощей, сотворивший со мной такое! Ненавижу, убью, убью! Бульк, шлёп, шлёп. Лягушка перепрыгивала с кочки на кочку, легко преодолевая места, где я уже давно бы сгинула. Но лучше сгинуть, чем жить так! Обернусь человеком и утоплюсь в бочаге, из которого еле выбралась ночью. Всё равно не знаю, куда занесла меня чёрная магия. И как отсюда уйти тоже. И узнать не у кого…
– Где-то здесь она, – раздался сбоку незнакомый голос. – Я переход на неё целил, смотри не упусти, Иван-царевич.
Ива-а-ан-царе-е-евич?! Внутри всё вскипело, ярость затмила сознание, оставив только инстинкты и единственное желание – убивать! На несколько секунд я полностью слилась с лягушкой, перестав быть безвольным наблюдателем.
Прыг, прыг. Пры-ы-ыг… Достану! Размажусь по лицу, перекрою воздух! Убью!
Я должна была приземлиться прямо на нос предателю… Но какая-то сила перехватила в полёте, дёрнула за лапу, и я беспомощно повисла головой вниз, разевая рот, из которого вырвался тонкий мерзкий писк вместо человеческого протеста. Дайте только нормальный голос! Я вам выскажу!
– Какая воинственная жабка.
Седоволосый и темноглазый поднёс меня к лицу, а я качнулась к нему, пытаясь выцарапать глаза и вопя во всё горло, чтобы меня отпустили. Никто, конечно, не понял.
– Мелочь драчливая.
Мужик подбросил лягушачье тело вверх. Я нелепо растопырила лапы, а затем выгнулась от боли, с первым лучом солнца превращаясь в человека.
– А-а! – с коротким вскриком полетела вниз, взмахивая руками и пытаясь замедлить падение, пока что-то не подхватило меня, удерживая.
Пальцы вцепились в это что-то мёртвой хваткой. Через пару мгновений, когда сердце перестало заполошно биться и удалось открыть глаза, я поняла, что впилась в плечи седовласого незнакомца. Половину его лица закрывала маска с рисунком черепа, словно ниже глаз вовсе ничего не было – только тьма и металлические пластины. Жрец Мары!
Ужас обдал холодом, скрутился внутри болью и предчувствием беды. В панике я оттолкнула колдуна, забыв, что только его руки удерживают меня от падения в болотную грязь. Мужчина даже не шелохнулся, но злой взгляд пронзил меня до самых глубин души.
– Допрыгалась, лягушечка? Вот и попалась змею на обед.
Вопреки ожиданиям, голос жреца Мары оказался не жутким и скрипучим, а негромким и насмешливым. И эта колкость мгновенно пробудила уснувшую гордость.
– Я не лягушечка, – с княжеским достоинством ответила я, пытаясь устроиться на чужих руках с самым независимым видом и самой прямой спиной. – Я княжна Василиса, и требую вернуть меня обратно в Златоград.
– Требуешь? – поднял бровь колдун, а в чёрных глазах зажёгся нехороший огонёк.
– Батюшка тебя золотом осыплет, внакладе не останешься, – уже не так уверенно ответила я.
– Боюсь, моя помощь будет стоить гораздо дороже. – Колдун сощурил глаза, то ли злясь, то ли усмехаясь. А я вдруг подумала, что он совсем не стар, просто поседел до времени: и держал меня крепко, и морщин не было. Только волосы сбивали с толку, да маска-череп пугала.
– Батюшка торговаться не будет, заплатит, сколько назовёшь.
– А сколько заплатит, если я с тебя проклятье кощеево сниму? Если снова людской жизнью заживёшь?
– Ты можешь это, колдун? – Я сама не заметила, как вцепилась в ворот его рубахи и потянула на себя, впилась взглядом в чёрную бездну глаз, ища ответ на самый важный вопрос. И поняла – может. Но что за это попросит?
– Могу, – подтвердил он.
Чужое дыхание мазнуло по виску, и оттуда по телу пополз холодок, сковывая и лишая сил. Ослабли пальцы на вороте невышитой рубахи, упали безвольно руки, а я сама уронила голову на плечо страшного незнакомца, не в состоянии вымолвить ни слова. Но сознание осталось со мной, позволяя всё понимать.
– Будешь послушной молчаливой лягушечкой, и я тебе помогу. Но сначала уйдём отсюда, поговорим в другом месте.