Мистер Айзек при виде кота побелел, потом покраснел, затем заплакал. Я почти уверовала, что старик отойдет в мир иной прямо на пороге квартиры, но мисс Келлер зарыдала вместе с пожилым мужчиной. Это обстоятельство вытащило мистера Айзека из душевных переживаний и вызвало на лице старика любопытство.
Девушка забормотала, что Полосатик – это дух ее умершего отца и единственное существо, в компании которого ей становится легче. Мистер Айзек явно не понимал, что происходит, но как и в первый раз при виде расстроенной девушки впустил всех в квартиру, усадил всех в гостиной и отправился на кухню делать ромашковый чай.
Втроем мы едва влезли на скромный диван. Михаил, видимо, потерял всякую надежду вразумить меня и спокойно дожидался, когда все странности закончатся. Ему еще нужно смириться с полученной информацией про ясновидение. В конце концов, он же не думал, что я соседей просто так лапаю? Я глянула на задумчивого охранника. Казалось, он в своих мыслях находится далеко и не замечает пристального взгляда.
Мисс Келлер перестала рыдать. Она, с видом будто у нее забирают ребенка, прижимала кошку к груди. Царапка-Полосатик покорно принимал посягательства на его содержание. Или на что там животные рассчитывают, когда приходят жить к людям? В любом случае мы, погруженные в молчание, дождались возвращение мистера Айзека с чаем. Сгорбленный старик принес четыре кружки на серебряном подносе и поставил тот на столик у дивана.
Я поднялась, освобождая хозяину квартиры место. Ноги принесли меня к окну. Я открыла его на проветривание.
– Мистер Айзек, Царапка все это время жила с вами на одном этаже, – начала я, – вы что не дошли до квартиры 4-3?
Пожилой мужчина, наверное, не расслышал мои слова. Он гладил питомца, прижатого к груди девушки. Она опасливо таращилась на старика, но кошку не отпускала. Я повторила вопрос.
– Я не стучался в 4-3, Говард-то умер. Думал, квартира пустует. А даже если и родственники там были, то им явно не до меня и похищения Царапки, – просипел дед. Мисс Келлер стала совсем белой. Пожилой заметил реакцию девушки и поспешил добавить: – Простите, что напомнил вам об отце. Вы вот чаю попейте успокаивающего.
Мистер Айзек поднес к ее рукам кружку с ароматным напитком. Я сомневалась, что ромашка перекрывала запах птичьего помета, и что девушка согласится выпить чай. Но мисс Келлер положила кошку на колени и приняла от старика кружку.
Царапка сразу перекочевала к сгорбленному деду. Старик засветился.
– Ты ж моя хорошая, – приговаривал он, тиская ластящегося питомца.
– Это девочка? – едва слышно спросила мисс Келлер.
– Конечно, – довольно подтвердил старик. Кошка повисла в морщинистых руках. Ее туловище вытянулось. Мистер Айзек демонстрировал питомца соседке. – Взгляните же.
Девушка смутилась и, опуская глаза на кружку, пробормотала:
– Я не догадалась как пол определить, почему-то была уверена, что это мальчик.
Присутствующие знали ее почему-то. Она ведь решила, что кошка – это душа отца.
– Это ничего, – бормотал дед. – Царапка пришла вас утешить. Мы ведь с ней тоже встретились после похорон.
– Правда? – Девушка посмотрела внимательно на мистера Айзека.
Тот помрачнел:
– Я возвращался домой с кладбища. Жену в тот день хоронил.
Пока двое вновь не зарыдали, я вмешалась:
– Мистер Айзек, это вы написали записку?
Я подумала, что старик мог сам настрочить послание про питомца, чтобы люди не считали мистера Айзека сумасшедшим и поверили, что кошку украли. Если дед подтвердит этот факт, то дело примет простой и логичный оборот.
Пожилой мужчина потупил взор. Михаила, похоже, мой вопрос заинтересовал. Он уставился на лицо мистера Айзека, внимательно наблюдая за реакцией старика на мои слова.
– Никто всерьез не воспринимал пропажу Царапки, – бормотал дед.
Мы с Михаилом переглянулись. «Я же говорила», – пыталась я донести ему мысленно. Охранник откинулся на диван и сложил руки на груди. По лицу надзирателя я решила, что он либо недоволен услышанным, либо до сих пор не верит старику. Я выдохнула и кивнула. Михаил оживился и обратился к старику:
– Записка ваша идея или кого-то другого?
– Моя, – слабо ответил старик, прижимая к себе Царапку.
Мисс Келлер посмотрела на охранника из-за сгорбленной спины и спросила:
– Вы чего тут допрос устроили?
– Мисс, – начал Михаил.
Но девушка его грубо перебила:
– Не хочу слушать оправдания, вы подозреваете мистера Айзека в чем-то нехорошем, а он всего лишь хотел вернуть своего кота. Вы хоть подумали, что ему может поплохеть?
Михаил усмехнулся:
– Я смотрю, вы о его здоровье шибко много думали, когда кошку приютили.
Мисс Келлер поднялась на ноги:
– Я то не знала, что творю, а вы расстраиваете его умышленно.
– Согласна! – поддержала я. – Миша перегибает палку. Считаю, что дело о пропаже питомца успешно закрыто, пора перейти к обсуждению оплаты.
Присутствующие удивленно уставились на меня. Старик опомнился первым:
– Чуть подкоплю и отправлю вам деньги. Сколько я вам должен?
– Мистер Айзек, вы не беспокойтесь, это же у меня Полосатик, – ошиблась мисс Келлер, но тут же опомнилась, – в смысле, Царапка жила. И мне с последствиями разбираться.
– Нет, мой клиент мистер Айзек, – возразила я на благородство девушки.
– Какая разница кто платит? – недоумевал Михаил.
Я закатила глаза. Они своей паникой рушили мой великолепный план по спасению животных. Пришлось дождаться, пока охранник и мисс Келлер перестанут пререкаться. Они посылали друг другу ненавистные взгляды. Удивительно, как легко девушка вступилась за незнакомого ей человека. «Должно быть, у нее огромное сердце, – думала я, глядя на недавно потерявшую отца. – И оттого утрата для нее стала еще болезненней».
– Мистер Айзек, я безумно люблю птиц, – ложь легко летела из меня. В глазах старика промелькнуло осознание. Он понял, что я попрошу. Я озвучила его догадку и свое намерение: – Вам сложно ухаживать за всеми животными сразу. Я заберу попугаев, и мы в расчете.
Седые брови Михаила подпрыгнули вверх. Мисс Келлер задумчиво посмотрела на плотную ткань, под которой прятались птицы.
– Нет! – прогремело неожиданно громко от немощного старика. Ожидаемая реакция. Поэтому я приблизилась и присела на столик напротив дивана, чтобы мы с дедом оказались на равных. Он нервно гладил Царапку, когда прошипел: – Мошенница!
Я улыбнулась. Давно меня так никто не называл.
– Дедуль, вам миллион лет. И пора признать очевидное. Кошка выглядит отлично, а вот с птицами вы явно не справляетесь. Соседи ваши будут рады, если я заберу попугайчиков. А главное, им так будет лучше.
– Но я их так люблю, – неуверенно возразил пожилой мужчина.
«Он у меня на крючке, – подумала я. – Еще немного и сдастся».
– Я буду приходить иногда помогать с животными, – предложила мисс Келлер.
Я с трудом сдержалась, чтобы не выругаться. На птиц планы, связанные не только с их спасением, но и с моим. Раз Лука не идет ко мне, то я иду к нему. Нужно высказать в его красивое лицо все, что я думаю по поводу не попыток связаться со мной.
– Мисс Келлер, вы не обязаны помогать там, где ваша помощь не требуется. Я люблю животных, всем лучше, если птицы перекочуют ко мне и будут под постоянным надзором. А вы, – я быстро соображала, чтобы ей предложить. За неимением альтернативы девушка может вернуться к идее помощи птицам. – Вы бы приходили навещать мистера Айзека и Царапку. Разделим обязанности.
Пока мисс Келлер не опомнилась, я пожала ее руку, будто бы мы договорились. Я кивала, она на автомате кивала в ответ. Я поднялась, пока никто не сообразил, что происходит:
– Миша, клетки.
Охранник поднялся. Но он тоже не поспевал за моими изворотами. Не сбрасывая ткань, я взяла ближайшую клетку и направилась на выход. За спиной скрипел пол.
– Хорошего вам дня! – проорала я на прощание. – Если буду свободна, то навещу вас на этой неделе и расскажу, как попугайчики освоились на новом месте!
Улица встретила шумом. Птицы защебетали. Михаил шел рядом со второй клеткой.
– Миссис Стоун, вы понимаете, что это ограбление? – спросил он, спустя двадцать минут молчания.
Я пожала плечами:
– Дед не против.
– Определенно, против, – парировал Михаил.
– Нет, он поймет со временем, что согласен со мной.
Мужчина, плетущийся рядом, вновь надолго затих. Я первая сообразила, что идем мы наугад. На перекрестке мы остановились. Я сообщила надзирателю, что ему нужно определить, где ближайшая ветклиника. Он словно до сих пор не верил, что у нас теперь есть попугаи, спросил:
– Зачем?
Я свела брови и заглянула под ткань. Птицы пока не сдохли.
– Чтобы объяснили, как за ними ухаживать и проверить все ли с ними в норме.
Очевидно, что попугаям плохо. Неизвестно сколько дней они провели в темноте. Наверняка свет они видели, только когда дед их кормил и поил. «Так вообще делать можно?» – я переживала и за кошку, поэтому сказала мистеру Айзеку, что вернусь. Предлогом будет оповестить, как обжились попугаи. Фактически нужно проверить, держит ли свое слово мисс Келлер.
Если она навещает Царапку-Полосатика, то все должно быть в норме. «Заодно и за дедом приглядит, – решила я. – Ей компания, ему друг на старости лет. За кошкой присматривают. Все в выигрыше».
Мы с Михаилом с клетками в руках потопали в ветклинику. По дороге охранник бормотал, что я странная, и что Тамара не обрадуется новым хлопотам. Я решила попозже сказать надзирателю, что тащить животных домой нельзя. Сирена – последний питомец, которого я показала мужу.
Ради убийства попугаев в порыве гнева, до офиса Оскар не поедет, именно туда я и собиралась их поселить. «Возможности – они под носом. Главное – успеть ими воспользоваться», – крутилась в голове довольная мысль. План по освобождению еще не до конца сформировался, но я чувствовала, что могу приоткрыть форточку из тюрьмы, выстроенной мужем.
Свобода рядом, но браслет на ноге крепко держал меня возле Оскара. «Пока что, – весело думала я, слушая чириканье птиц. Они ожили. Возможно, почуяли свежий воздух. – Или запаниковали».
Я же чувствовала умиротворение с той самой секунды, как идея с птицами зародилась в голове. Ни разу за два года у меня не появлялось сколько-нибудь сносного шанса связаться с внешним миром без присмотра, чтобы передать послание, и при этом не рисковать, устраивая очередной побег или его попытку.
Но теперь я все сделаю как надо. Главное – успеть за два месяца, на которые есть таблетки. И стоит начать есть нормально, ведь для бега нужны силы. Впервые в жизни хотелось почувствовать ветер на лице, вызванный быстрым перемещением ног. Но я переставляла их спокойно, не позволяя себе ускориться раньше времени.