Бледный свет февральского утра 1994 года просачивался в зал ожидания Киевского вокзала, по высоте напоминавший кафедральный собор. Пассажиры сидели плотно, почти касаясь друг друга. Лишь в одном ряду виднелись тёмно-коричневые спинки пустых скамеек. По краям, как пугала на огороде, стояли два молодых милиционера, сдерживая любопытных. Между ними на скамейках лежала девушка. Она была мертва. На полу рядом темнела густеющая лужа крови.
Опер Виктор Холмов проснулся, открыл глаза и тут же снова закрыл. Слышался шум воды – Лена принимала душ после ночи страсти.
– «Как я мог снова с ней связаться? Меня ждет продвижение по службе, а она отсидела срок. Если узнают – карьере конец!»
На этой мысли Виктор окончательно проснулся и потянулся к пульту от телевизора, обнажив крепкий бицепс.
Сообщалось, что в Туркмении на референдуме 99,9 % избирателей проголосовали за продление президентского срока Сапармурата Ниязова до 2002 года. В то же время в Нью-Йорке был убит боксёр и криминальный авторитет Олег Коротаев.
– Привет, милый! Сейчас приготовлю завтрак-пир из содержимого твоего полупустого холодильника, – сказала Лена, замотав своё миниатюрное тело в короткое полотенце Виктора, из-за чего напоминала курортницу в купальнике мини-танкини.
Её разноцветные глаза ярко блестели, будто вобрали в себя весь свет блеклого утра. Веснушки на румяных от горячего душа щеках стали ещё заметнее, придавая ей совсем юный вид. Зазвонил телефон. Виктор снял трубку.
– Да, понял. На Киевском вокзале. Выезжаю.
Виктор быстро поднялся.
– Лена, пять минут на завтрак. У меня труп.
– Хорошо, только подвези меня на рынок. Новую партию джинсов привезли из Турции, надо принять.
Виктор, едва вслушиваясь в сбивчивую речь милиционера, обнаружившего труп, вместе с экспертом Мишей протиснулся сквозь толпу любопытных к телу погибшей.
– Ничего себе!
Миша откинул край куртки, показывая Виктору заточку, сделанную из вязальной спицы, торчащую из груди убитой.
– Холмов, тебе везёт на женщин! – пошутил подошедший следователь прокуратуры Александр Иванович Горелов.
Лицо бодрого сорокапятилетнего следователя разрумянилось от недавней встречи с морозным утром. Было заметно, что он в отличном настроении.
– «Наверное, снова успешно закрыл дело за отсутствием состава преступления», – подумал Виктор.
– Александр Иванович, вот её заграничный паспорт.
– Так, Веснушкина Светлана. Что ещё, Холмов?
– Рядом с телом обнаружен мешок с вещами. Похоже, что она шоп-туристка. Через Киевский вокзал они обычно в Турцию ездят.
– Смерть наступила примерно двенадцать часов назад, – вмешался эксперт.
– Товар есть, а денег нет. Холмов, съезди к ней на квартиру, посмотри, что там. Я – в прокуратуру.
В однокомнатной квартире всё указывало на то, что здесь жила молодая женщина. Чистота, порядок, лёгкий запах духов, ряд разноцветных флаконов в ванной. Одинокая зубная щётка в стакане недвусмысленно говорила о том, что никакой мужчина на постоянной основе здесь не живёт. Самым заметным элементом в интерьере был яркий постер голливудского блокбастера «Маска». Соседи сообщили, что она торговала на Тушинском вещевом рынке.
При упоминании места работы у Виктора пересохло в горле, и он кашлянул. Придётся снова обратиться к Лене за помощью. Возможно, она знала погибшую или хотя бы палатки рядом. Виктор направился на рынок.
После его рассказа Лена быстро задёрнула занавеску и жестом пригласила его внутрь палатки. Жар от обогревателя перестал просачиваться наружу, и сразу стало теплее.
– Лен, что ты думаешь об этом?
– Светка была красивой девчонкой. Любила парням голову морочить, то с одним, то с другим. Актрисой хотела стать. Даже во ВГИК поступала.
– Лена, а кто у вас здесь вяжет?
– Да все. Как только снег зарядит и покупателей нет, начинают вязать. Особенно Таня старается.
– А ты?
– Я тебе не бабка, английский учу. Ещё один такой вопрос – и get out! /Пошёл вон!
На следующее утро Виктор вошёл в кабинет Горелова.
– Александр Иванович, выяснилось, что у Веснушкиной было место на вещевом рынке в Тушино. За неделю до смерти она ездила за товаром в Турцию.
– Может, это просто ограбление? Денег-то при ней не было.
– Александр Николаевич, это не факт. Она могла просто на всё истратить на закупку товара, поэтому и не было денег.
– Что показало вскрытие?
– Смертельный удар был нанесён в сердце заточенной вязальной спицей. Больше никаких особенных следов на теле нет. Только губы с левой стороны немного распухли, и на виске небольшая ссадина.
– А что с кровью на полу?
– Тут анекдот: это коровья кровь. Накопала с мясных вырезок.
– Как это связано с убийством?
– Никак. Украинцы возят мясо через Киевский вокзал прямо в дорогие московские рестораны, на кухни.
– Без санэпидемстанции?
– Александр Николаевич, какие проверки! У «новых русских» ещё советские крепкие желудки.
– Какие версии? Может, не поделила с подругой моток шерсти?
– Пока никаких. Спица без отпечатков пальцев. Лёгкий отёк на губе и ссадина на виске слишком незначительны, чтобы быть следами сопротивления.
– Холмов, как тело могло пролежать так долго незамеченным?
– Многие спят в ожидании поездов. Лежащий человек не вызывает подозрения.
– Вот версия: Веснушкина вышла из поезда уставшей, присела отдохнуть, задремала. Проходящий бандит её заколол, деньги забрал, сел на поезд и уехал. Опытный: спицу заточил, и вроде как это даже не оружие, – Александр Николаевич сказал уверенно.
– Согласен, убийство могло быть спонтанным. Но есть вероятность, что тело подбросили на вокзал, чтобы запутать следствие.
– Подбросили вместе с мешком? Не думаю. Закругляйся с другими делами и займись только этим.
– Хорошо. Оказалось, Лена знала убитую. Официальные поминки будут позже, а на рынке собираются помянуть её, поговорить. Я приду с Леной, как её близкий друг, посмотрю, что там происходит.
– Опять эта девица?! Ты уже один раз чуть не погорел из-за неё!
– Считайте её моим информатором.
– Ладно, но будь осторожен.
День, когда собрались помянуть Светлану, выдался тихим, словно подчёркивая скорбь. Шёл снег, и покупателей на рынке было мало. В палатках торопливо снимали с вешалок цветастые кофты и складывали их на тюки подальше от входа. Лишь пухлые куртки с капюшонами, набитые синтетическим утеплителем, оставались висеть на месте. Белые хлопья снега оседали на их неподвижные плечи, делая их похожими на замёрзших южных горцев в холодной и недружелюбной Москве.
– У вас кофточка упала!
Виктор обернулся. Перед ним стояла женщина лет сорока, протягивая ему упавшую вещь. Она была похожа на матрёшку – без талии и с нарисованной широкой улыбкой.
– Спасибо, я тут Лене помогаю, – ответил Виктор.
– Виктор, это Таня, – раздался голос Лены из глубины палатки, представляя их друг другу.
Через минуту сама Лена появилась с освежённой косметикой на лице. Женщина хочет выглядеть красиво всегда, даже в трауре.
– Таня, мы готовы. Ты с нами?
– Давай подождём Алексея.
Через минуту из палатки с надписью «Сантехника», перед которой стоял ряд белых унитазов, вышел коренастый мужчина лет тридцати. Подойдя, он приобнял Таню за плечи и поцеловал. Затем повернулся к Виктору, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.
– Виктор.
– Алексей.
Все собрались в самой большой палатке, сбитой из деревянных щитов, со стеклянными окнами и затейливыми люстрами под потолком. На стеллажах стояли разнообразные светильники. Товар был ходовым – каждая хозяйка, вернувшись домой с тёмных и унылых московских улиц, хотела яркого света.
За длинным прямоугольным столом в тесноте разместилось около пятнадцати человек. Одни хорошо знали покойную, другие пришли ради бесплатной выпивки. Между открытых банок консервов с искорёженными задранными вверх крышками, как по стойке смирно, стояли бутылки водки. Наличие конфет и фруктов указывало на присутствие женщин.
Мужчины говорили коротко, каждый по очереди. Все вспоминали, что Светлана была хорошей девушкой, добавляя что-то из традиционного набора фраз: «Покойся с миром», «Вечная память», «Пусть земля ей будет пухом». Женщины всхлипывали и многословно хвалили покойную. Таня поделилась, что Светлана мечтала стать актрисой, поэтому всегда следила за внешностью и часто читала стихи наизусть. Для убедительности, она попыталась продекламировать одно из любимых стихотворений убитой, но сбилась на втором четверостишии и смущённо села.
Через какое-то время выступления закончились, как и тягостные паузы молчания. Скорбное настроение, объединявшее всех несколько минут назад, улетучилось. Собравшиеся разбились на небольшие группы. Разговоры вернулись к привычным темам: дела на рынке, новости в стране и мире, и, конечно, обсуждение погоды. Мужчины говорили громко, пытаясь перекричать друг друга, чтобы быть услышанными. Женщины сбились в пары и, понизив голос, делились друг с другом секретами, которые вскоре станут известны всей женской общине рынка.
– Олег, что ты сидишь с таким лицом, будто тебе сейчас зуб вырвут! – громко спросила Таня.
Рослый мужчина в очках, лет тридцати пяти, поднял глаза от тарелки и растерянно посмотрел на неё, явно оторванный от своих мыслей. Таня не собиралась отступать:
– Ну, ты сегодня сам сколько вырвал? Я зубных врачей терпеть не могу! Как только вижу – сразу болит во всём рту!
– Сегодня только пломбы ставил, – буркнул Олег.
– Оставь его в покое, – раздались голоса со всех сторон.
Олег был местным стоматологом, и многие за столом были его пациентами.
– Кстати, Светка сразу после приезда из Стамбула собиралась к тебе. Ты её последний видел? – продолжала наступать Таня.
– Да, Таня, она действительно записалась ко мне на приём, но не пришла, – Олег отложил вилку и нахмурился.
– Света так хотела поправить зубы для красивой улыбки и вдруг не пришла? – удивлённо продолжила Таня.
Олег зло посмотрел на неё.
– Таня, ты каждый день с ней ссорилась, а теперь так горюешь. Лучше Алексея спроси. Светка вещи хранила у него в палатке. И из Турции всегда ему звонила.
– Олег, на меня не переводи. Она действительно звонила пять дней назад из Стамбула, спрашивала, что лучше берут. Я сказал, что махровые халаты – улёт, – быстро ответил Алексей.
– Олег просто рассказал, как было. Не нужно на него набрасываться, – неожиданно вмешалась Лена.
Олег и Лена обменялись быстрым взглядом.
Постепенно люди стали расходиться. Виктор и Лена вышли за ограду рынка и перешли оживлённое Волоколамское шоссе. Они поднялись к метро «Тушинская» и остановились у входа, обернувшись к рынку. Вид на ряды палаток, тесно прижавшихся к аэродрому, был свободен, и взгляд тянулся вдаль. Над взлётной полосой кружил небольшой одномоторный самолёт, тренируя взлёт и посадку. Он снова и снова касался колёсами чёрной взлётной полосы, только чтобы резко взмыть вверх в сторону белых массивов Строгино.
– Дело запутанное, – задумчиво произнёс Виктор. – Важна каждая мелочь. Олег, Алексей, Таня… Какие у них были отношения со Светланой?
– Тут всё непросто, – ответила Лена. – Алексей живёт с Таней, но Светка ему глазки строила.
– Ревность – сильный мотив, – согласился Виктор.
– Алексей мутный. Сидел, но за что – не знаю.
– Это выясним. Бандиты вас крышуют?
– Да, берут процент с продаж. Похоже, Светка слила им информацию, кто сколько зарабатывает.
– Значит, она могла «сдать» Алексея. Месть возможна. А Олег?
– Он должен был изменить Свете прикус для её «лучезарной улыбки». Кажется, она ему нравилась.
– Так, значит, Олег мог ревновать к Алексею, – Виктор задумался, а потом прищурился. – Лен, кстати, что это ты так его защищала в палатке?
– Олег симпатичный парень. Мы с тобой не расписаны, что ревнуешь? – лукаво ответила Лена.
На следующий день Виктор доложил Горелову о результатах.
– Холмов, эти трое с рынка. У каждого есть мотив – ревность или месть. Но я всё-таки думаю, что это дело рук гастролёра. Представь: поезд София – Москва медленно подъезжает к перрону. Вместо элегантных туристов из вагонов выскакивают челноки с мешками. Сценка из времён Гражданской войны. На платформе толпа, шум, освещения почти нет. Пырнул, деньги забрал – и был таков.
– Александр Иванович, но ведь на платформе не осталось ни тела, ни мешка, – возразил Виктор.
– Вот именно. Труп на платформе сразу бы привлёк внимание, как и в зале ожидания, если бы не было вещей рядом.
– Возможно, убийца был силён, но унести сразу и труп, и мешок – это уже подвиг Геракла.
– А с чего ты взял, что он был один? – задумчиво спросил Горелов. – Сходи ещё раз на вокзал, поговори с людьми.
Холмов застал начальника отделения милиции вокзала у входа в зал пригородных поездов. Тот оживлённо спорил с опером из соседнего отделения – Дорогомиловское. Утром во время игры в напёрстки на ступеньках перед массивными дверями вокзала один из проигравших ударил шулера ножом и скрылся. Спор шёл о том, в чьей юрисдикции находятся ступеньки и, соответственно, кому придётся заводить уголовное дело с перспективой затяжного расследования. Наконец, вокзальный начальник освободился и обратил внимание на Виктора.
– Холмов, мы тогда опрашивали Аванесяна. Он сказал, что девушка долго лежала неподвижно, и это показалось ему подозрительным. Так её и обнаружили. Но тебе нужно поговорить с Ивановым. Он дежурил накануне вечером.
Когда Виктор наконец встретился с молодым милиционером, тот выглядел спокойным и собранным. Холмов, чувствуя приближение удачи, глубоко вздохнул. И не ошибся. Иванов с полной уверенностью заявил, что трупа на скамейке во время его дежурства не было.
Выслушав Виктора, Горелов забарабанил пальцами по столу, явно удовлетворённый.
– Ты выяснил, каким поездом она приехала?
– Прибыл в семь вечера.
– Интересно получается! Тело обнаружили около семи утра. Теперь из слов постового ясно, что тело подбросили на вокзал. Нужно разобраться, что произошло за эти двенадцать часов.
Лена голой вертелась перед открытой дверцей платяного шкафа, стараясь поймать отражение своих округлостей в зеркале. Занавеска на окне прикрывала только его половину.
– Ты бы ещё занавеску побольше отдёрнула, – недовольно заметил Виктор.
– Что, не хочешь, чтобы народ полюбовался моей красотой?
Лена надела халат, и её лицо стало серьёзным.
– Витя, ты просил прикинуть стоимость товара в мешке, который лежал рядом со Светой. Там только на половину тех денег, что были с ней.
– Значит, должен быть ещё один мешок. Где он? Товар дорогой. Что там могло быть? – Виктор сказал с энтузиазмом, предчувствуя, что сейчас появится след.
– Возможно, махровые халаты. На них спрос огромный, буквально с руками отрывают!
– Лен, по такому товару преступника не найдёшь. Халатов полно на каждом углу.
– Не скажи. Светка должна была привезти особенные, очень приметные. Турки начали шить подделку клубных халатов. В таком чуть ли не сама принцесса Диана отдыхала после гольфа. Там жёлтыми нитками коронка на кармане вышита.
– Это уже зацепка!
Лена вдруг быстро встала, о чём-то вспомнив, и резким движением запахнула халат.
– Вить, эти халаты вчера вывесили на продажу в палатке у Тани.
Чтобы не раскрывать Виктора, Горелов решил провести допрос Тани сам. После оформления подписки о невыезде Таня с отчаянием посмотрела на следователя.
– Александр Николаевич, вы же понимаете, что я ни при чём!
Горелов поднял глаза от бумаг, но ничего не ответил. Когда Таня ушла, в кабинет вошёл Виктор.
– Холмов, Рябова утверждает, что не знает, как халаты Веснушкиной оказались в её палатке.
– Александр Николаевич, но ведь у неё нашли!
– Холмов, её напарница показала, что они не передают товар друг другу по описи. Слишком хлопотно. Когда Рябова увидела новый мешок, то просто вывесила халаты на продажу. Это, конечно, улика, но Рябова не похожа на глупого преступника, который бы убил и тут же выставил краденое на витрину.
– Да, вы правы. Но Лена молодец, догадалась о халатах.
– Ладно, уговорил. Надо подумать, как «пробить» снятие судимости с Лены. Что дальше?
– Александр Николаевич, это ещё не всё.
Виктор выложил на стол фотографию. На ней голая девушка с очаровательной улыбкой, широко раздвинув ноги, сидела на крышке белого унитаза.
Горелов долго и внимательно рассматривал снимок.
– Холмов, это же Веснушкина! Как фотография к тебе попала?
– Лена пошарила в палатке Алексея Пилюдина, пока тот пошёл перекусить. Нашла в бачке унитаза. Это его работа. Он отличный фотограф.
– Странное место для хранения такой фотографии. Кстати, Пилюдин сидел за распространение порнографии.
– Александр Николаевич, Пилюдин живёт с Рябовой. Веснушкина мечтала стать актрисой и позировала как модель. Рябова могла увидеть снимок, приревновать и убить, забрав халаты как моральную компенсацию.
– Холмов, Рябова не тянет на убийцу. А вот Веснушкина могла шантажировать Пилюдина. Для него это реальный срок. Убийство было бы его единственным выходом.
– Тогда зачем оставил фотографию?
– На память. Веснушкина была слишком сексуальна. А халаты Пилюдин подбросил Рябовой, чтобы запутать следствие!
Просмотр фильма «Калигула» в кинотеатре «Патриот» под сопровождение громких вздохов сидящих рядом десятиклассников не оставил Лену и Виктора равнодушными. Вернувшись в квартиру Виктора, Лена долго рассуждала о таланте Малкольма Макдауэлла, пока наконец не успокоилась. Пора было перейти к делам.
– Лена, теперь понятно, что у Веснушкиной было два мешка, и она уехала с вокзала. Алексей мог её встречать?
– Не только он. У Олега был приём во второй половине дня. Света как раз собиралась к нему за лучезарной улыбкой.
– Он специалист по зубной косметологии?
– Вообще-то, детский стоматолог. Руки у него замечательные, любой мост сделает.
– В детской поликлинике?
– «Левых» пациентов в коридоре не отличишь от родителей. В кабинете он часто один работает. Ну, и, конечно, с начальством деньгами делится.
– Лен, ты с таким восторгом говоришь об Олеге. Неужели у Веснушкиной хотела его отбить?
– Я?! Ты что, дурак?
Холмов долго мялся, прежде чем открыть папку, которую достал из письменного стола светло-коричневого цвета, немного похожего на карельскую берёзу.
– Лена, эти фотографии из дела, я не имею права их показывать. Но посмотри, может, что-то подскажешь.
Лена долго рассматривала снимки. Общий план места убийства, жертва, снятая крупным планом с разных ракурсов. В положении рук, ног, повороте головы была какая-то неестественность, по которой безошибочно угадывался мёртвый человек. Это отсутствие естественности напоминало произведения художников эпохи Возрождения XV века, когда фигуры людей ещё не выглядели реальными. Только в следующем столетии картины стали наполняться жизнью. Наконец, Лена взяла в руки карандаш.
– Виктор, посмотри, молния на брюках закрыта только наполовину. А здесь пуговицы на блузке застёгнуты через одну – Лена провела по фотографией карандашом, как указкой.
– Ну и что?
– Свету одевали уже мёртвую. И это делал мужчина.
– Лена, точно! Когда Веснушкину раздели в морге, на ней не было трусов.
– Вить, смотри, странная небольшая припухлость на краю рта. Как будто кто-то слабенький вмазал кулачком.
На следующий день Холмов докладывал:
– Александр Иванович, наибольшее подозрение вызывают двое: торговец унитазами с рынка Алексей Пилюдин и детский зубной врач Олег Беркут. Первый под прикрытием торговлей сантехникой занимается изготовлением порнографических фотографий, а второй, пользуясь оборудованием детской поликлиники, вставляет взрослым «левые» мосты.
– Холмов, они скорее убили бы своих фининспекторов. Причём тут Веснушкина?
– Александр Иванович, предположим, Пилюдин встретил её в семь вечера. Приехали на рынок. Она устала, решила немного отдохнуть и уснула. Потом они занялись любовью, но не простой. Он мазохист…
– Это откуда?
– Мы вчера с Леной пробрались в его палатку и нашли плётки, удавки – весь набор.
– Опять в бачке унитаза?
– Точно. Прозорливый вы человек!
– Конечно.
– Так вот, Пилюдин подвесил Веснушкину, как у них принято. Она сорвалась и ударилась виском о край унитаза.
– А почему не о стул?
– У него там кругом одни унитазы. Вот откуда ссадина на виске. Пилюдин не понял, что она была только без сознания и всадил заточку в сердце. Один мешок с товаром подкинул Тане, а Веснушкину одел и с другим мешком отвёз на вокзал, оставив сразу два ложных следа.
– Холмов, ты что-то слишком сложно накрутил. Может, всё проще? Веснушкина сообщала бандитам суммы доходов и шантажировала Пилюдина тем, что раскроет его реальные заработки.
– Почему именно тогда?
– Срочно нужны были деньги на «лучезарную улыбку». Я за ордером на арест.
На допрос Горелов и Холмов пришли вместе. Когда Пилюдин увидел Виктора и понял, что перед ним сотрудник милиции, он сразу ссутулился, пытаясь казаться меньше и незаметнее. Под давлением доказательств ему пришлось признать, что он действительно встретил Веснушкину на вокзале. Виктор приостановил череду вопросов, давая Корнееву возможность задать решающий вопрос.
– Пилюдин, теперь рассказывай, как убил Веснушкину.
– Я не убивал. Встретил, отвёз к ней домой и больше не видел.
– Фотографии порнографические, совместные делишки – она тебя шантажировала?
– Света любила фотографироваться голой. Мечтала стать актрисой. Да, с товаром мы действительно были в доле, но больше ничего.
– И она не была твоей любовницей?!
– Нет, не скрою, что хотел её, но не получилось. Да, и у Тани рука тяжёлая.
– У тебя есть алиби? Где ты был в семь вечера в день приезда Веснушкиной?
– Снимал фильм у себя в палатке.
– Рекламу унитазов?
– Нет, фильм для взрослых.
– Порнуха, есть свидетели?
Пилюдин замолчал, размышляя. На одной чаше весов была статья за убийство, на другой – за производство и распространение порнографии. Приняв решение, он заговорил быстро.
– Да, есть свидетели – одна актриса и три актёра.
– Быстро, адреса, телефоны! – Вмешался Виктор.
Пилюдин открыл записную книжку на букве «Ж» и быстро указал на одну из строчек. После небольшой паузы на букве «М» он всё же назвал нужные имена.
Лена поднесла бокал к губам, едва коснулась вина цвета венозной крови и тут же поставила его на стол. Так она повторила несколько раз, наблюдая за своими движениями в зеркале, стремясь достичь точной повторяемости. Ей было скучно. Она помнила рассказ Виктора о том, что алиби Пилюдина подтвердилось. Конечно, ей было жаль Веснушкину, но за будничной суетой её смерть уже переставала быть трагедией, и становилась только фактом. Лена промокнула губы платком и внимательно посмотрела на своё отражение.
– Вить, а припухлость в уголке рта, как у Светы, часто бывает, когда лечат зубы. Набивают вату, чтобы растянуть губы.
– Думаешь, она всё-таки была на приёме у Олега?
– Света хотела идеальную улыбку. Это значит – ставить коронки, удалять нервы. След от укола обезболивающего на десне должен остаться.
– Проверим. Или ты просто злишься на Беркута? Он ведь Веснушкину тебе предпочёл?
После повторного вскрытия Горелов был вне себя от ярости. Он разносил организацию следствия по косточкам, начиная с 1991 года, и каждому году доставалось сполна. Горелов замучил начальство вопросами: как так получилось, что вскрытие проводил практикант?! Как можно было не заметить след укола на десне и не понять, что у Веснушкиной случился сильнейший аллергический приступ, ставший причиной смерти?! Ему терпеливо объясняли, что все квалифицированные патологоанатомы ушли в частные клиники делать носы и губы модницам – красота, мол, дело прибыльное. Наконец, Горелов немного успокоился.
– Убийца – Олег Беркут. Холмов, что будем делать?
– Мы знаем лишь одно точно: убийца – дантист. Но против Беркута прямых доказательств нет.
– Холмов, повторяю вопрос: что будем делать?
– Сначала спросите, что уже сделано.
– Хорошо. Что?
– Мы с Леной побывали в квартире Беркута, пока его не было.
– Без санкции прокурора?! Лена – уголовница, а ты что, совсем с ума сошёл?!
– Лучше спросите, что мы нашли.
– Что, дневник, где он собственноручно признаётся в убийстве?
– Нет, всего лишь трусы, которых не было на убитой.
– Где нашли?
– В туалетном бачке.
– Опять бачок!
– Ну, все знают, что туалетный бачок – самое надёжное и простое потайное место. Это как шестизначные пароли – 1, 2, 3, 4, 5 и 6.
– Зачем ему трусы? Это же улика!
– Он тайно любил Веснушкину. Возможно, хотел сохранить что-то материальное, что напоминает о ней.
– У неё же было полно других. Почему именно эти?
– Все остальные постираны и пахнут только стиральным порошком.
– Ладно, что ты предлагаешь?
– Лена пойдёт к Беркуту на приём. Он видел её со мной, но не знает, что я из милиции, и ничего не заподозрит.
– Дальше.
– Он наверняка будет неосторожен. Особенно, если Лена намекнёт на возможность более близкого общения.
– Да, она сумеет вскружить голову.
– Когда Беркут потеряет бдительность, Лена переведёт разговор на Веснушкину. Он, от неожиданности, наверняка проговорится. Лена будет с микрофоном, а мы сядем рядом, в кабинете завхоза. Я ему уже бутылку занёс.
– Хорошо, но с бутылкой ты поторопился.
Лена собиралась выйти из микроавтобуса с зашторенными окнами, припаркованного в переулке рядом с поликлиникой, где работал Олег, но в последний момент беспомощно опустилась на сиденье у двери.
– Витя, ты уверен, что Олег убийца?
На спецоперацию Лена надела свою самую короткую юбку и сапоги на высоких каблуках. Определиться с косметикой оказалось сложнее. Идти к дантисту с накрашенными губами казалось нелепым. Она слегка припудрила лицо, подвела глаза тушью и коснулась мочек ушей и шеи указательным пальцем, смоченным французскими духами. Оперативная группа предлагала помочь приладить микрофон к бюстгальтеру, но Лена справилась сама.
– Лена, я не сомневаюсь. Конечно, тяжело принять, что Олег оказался преступником. Ты боишься?
– Да.
– Понимаю. Убита твоя близкая знакомая. Прямых доказательств нет, но только ты можешь помочь. Горелов обещал похлопотать о снятии судимости.
– Витя, и тебе благодарность в приказе!
– Лен, ну о чём ты!
– Ладно, давай ещё раз по деталям, – сказала Лена немного успокоившись.
– Ты ему нравишься. Веди себя так, чтобы он потерял осторожность.
– Намекнуть, что готова дать? Не будешь ревновать?
– Зачем ты так!
– Ладно, проехали.
– Олег наверняка проговорится. Мы ворвёмся в кабинет и скрутим его.
Как и было назначено, в четыре часа Лена пришла в кабинете Беркута. Коридоры поликлиники опустели: заплаканные дети со встревоженными родителями уже ушли по домам, и только громыхание ведер уборщиц нарушало тишину.
Когда Лена села в кресло, Беркут включил лампу, и её ослепил яркий свет. Она почувствовала себя совершенно беззащитной. Ей захотелось вскочить, выйти в коридор, снять микрофон и прекратить всё это.
– Олег, когда я улыбаюсь, видно, что один зуб немного торчит вбок. Можно его поправить?
– Сейчас посмотрим.
Лена услышала жужжание мотора. Спинка кресла медленно опускалась, увлекая её за собой. С громким щелчком кресло остановилось, и она почувствовала, что теперь лежит горизонтально. Её охватил страх.
– Открой рот – скомандовал Олег.
Что-то узкое и холодное заскребло по зубам. Лена сглотнула слюну, чтобы не поперхнуться, и почувствовала как ладонь Олега упёрлась ей в подбородок, а его локоть слегка надавил на грудь. Его дыхание становилось всё ближе, почти осязаемым.
– «Сейчас он поцелует меня в губы», – вдруг подумала Лена.
– Сполосни рот, – сказал Олег деловито.
Лена потянулась за стаканчиком, и в этот момент её ноги невольно раздвинулись, образуя букву «V». Холодная вода немного успокоила её, и теперь она уже намеренно раздвинула ноги чуть шире. Лена заметила, как взгляд Олега соскользнул в образовавшуюся между ног щель.
– Олег как тебе моя юбка. У меня такая же, как была у Светы.
Лена потянула край юбки выше, ещё больше обнажая ноги.
– Да, помню такую. Ей нравилась.
– А тебе Света нравилась.
– Как тебе сказать… Красивая была, азартная.
– Олег, ты хочешь сказать – наглая. Любила, когда Алексей фотографировал её обнаженной.
– Она ведь готовилась стать артисткой. Всё это было ради искусства.
– Может, и мне стоит попробовать в актрисы? Я тебе нравлюсь?
– Лена, ты красивая.
– Олег, сколько ты берёшь за коронку?
– Двести долларов.
– Богатый парень. Будешь любить меня, деньги давать?
Лена, преодолевая страх, едва сумела открыть сумочку, лежавшую на её животе. Правая рука медленно проскользнула внутрь и замерла. Время словно остановилось, и в её голове замелькали тревожные мысли.
– «А если Олег всё-таки убийца? Что, если он нападёт, а Витя не успеет вовремя?»
Она вспомнила фотографию мёртвой Светланы, и чуть не закричала от страха.
– А я вот что тебе дам! – Лена сказала решительно.
Лена резко выдернула из сумочки трусы Веснушкиной и вытянула руку вперёд, почти коснувшись ими лица Беркута. Потом она вскочила с кресла и отбежала в самый дальний угол кабинета.
– Откуда они у тебя?!
– Из бачка унитаза в твоей квартире. Это ты убил Свету!
– Это было случайно! Я не хотел!
– Холмов, сюда!
– Кто это?!
– Сейчас узнаешь!
На следующий день Лена и Виктор зашли в кабинет Горелова.
– Разложили всё по полочкам: выяснили, что делала убитая в последние двенадцать часов жизни, и вот нашли преступника, – сказал Горелов с удовлетворением.
– Александр Иванович, нас подвёл патологоанатом. Если бы не он, мы не блуждали бы в темноте, – откликнулся Виктор.
– Ну, допустим, блуждал ты один. Я просто не быстро всё понял. Конечно, если бы сразу определили, что Веснушкина умерла от аллергической реакции на обезболивание, то всё было бы проще.
– Александр Иванович, согласитесь, Беркут – хитрый преступник. Сколько ложных следов оставил. Воткнул спицу в сердце, тело с одним из мешком на вокзал отвёз. Хотел, чтобы это выглядело как ограбление гастролёра, – заметил Виктор.
– Он действительно ловкий. Второй мешок подкинул Татьяне Рябовой, на неё след навёл.
– И этого ему было мало. Подбросил фотографии голой Веснушкиной в бачок унитаза в палатке Алексея Пилюдина. Хотел, чтобы выглядело, как убийство из ревности.
– Но с трусами он просчитался. Даже самый умный преступник всегда оставит хоть одну улику. Лена, тебе не было страшно наедине с убийцей? – Наконец, Горелов обратился к Лене.
– Да, Александр Иванович, было страшновато.
– Беркута подвели эмоции. Смерть Веснушкиной была врачебной ошибкой. По 109 статье УК РФ за это лишают свободы до трёх лет. А теперь он накрутил себе куда больше. Тебе, Холмов, будет благодарность с занесением в личное дело. На Лену подам документы на снятие судимости. Может, её вообще к нам на работу взять? Вить, как думаешь? – Завершил разбор дела Горелов.