Проснулся Иван под утро от громкого стука в дверь.
– Иван, открывай! – кричал Семен.
Мгновенно выбравшись из-под тулупа, он впустил приятеля.
– Что случилось? Чего орешь?
Семен ввалился в дом и растянулся сразу за порогом.
– Э, да ты все еще пьян…
– Я замерз, – заикаясь и дрожа, пробормотал Семен. Не в силах подняться, он на четвереньках пополз к своим тряпкам, которые лежали на полу, и попытался залезть под них. Через несколько минут раздался заливистый храп.
«Утеплять дом придется одному, этот сегодня не работник», – с досадой подумал Иван. Он попытался разжечь печь, но щепки отсырели и не разгорались. «Сейчас опять будет дымовая завеса. Нужно срочно что-то придумать. Утром пойду к Агафье, попрошу в долг немного денег. Куплю цемент и замажу все щели в трубе. Больше ничего придумать не могу. Не печник. Как-нибудь перезимую. А летом все сделаю по уму. Получить бы документы и устроиться на работу… А пока надо спросить у Агафьи, может, кому из соседей рабочие руки нужны», – размышлял Иван.
Он затушил тлеющие щепки, которые уже успели наполнить комнату дымом, налил в кружку холодной воды. Сделал несколько глотков, поежился и мысленно чертыхнулся: «От такого чая можно и окочуриться!». Нащупал в кармане кусочек сахара, бросил его в рот.
Иван приоткрыл дверь, чтобы вышел дым, посмотрел на спящего Семена, поправил на нем рваное одеяло.
Уже полностью рассвело. Воздух был морозным, ветер разогнал тучи, и солнце светило ярко.
Иван решил, что в деревнях люди встают рано, и зашагал к дому Агафьи. Под ногами поскрипывал выпавший за ночь снег. Когда подошел к калитке, цепная дворняга не залаяла, а завиляла хвостом: то ли узнала вчерашнего гостя, то ли почувствовала доброго человека. Иван вошел во двор, собака бросилась навстречу, и он потрепал ее по голове. Четвероногий страж дружелюбно вилял хвостом и доверчиво следовал за ним. Иван постучал в дверь.
– Кто там? – услышал он голос Агафьи.
– Иван.
Звякнула щеколда, и на пороге появилась хозяйка. На сером помятом лице отчетливо выделялись мешки под глазами. Женщина пыталась пригладить всклокоченные волосы. Чувствовалось, бурная ночь не прошла бесследно.
– Случилось что?
– Пришел поговорить.
– Говори, – неприветливо сказала она, не приглашая в дом.
– Вы тут всех знаете. Может, поблизости работа какая-то есть? Дрова поколоть или еще что-то сделать… Деньги нужны.
– Всем деньги нужны. Чем же тут поможешь? Попробуй сходить вон туда, – она махнула рукой в сторону двухэтажного деревянного дома, который стоял вдалеке от остальных, ближе к вокзалу. – Цыгане там живут богатые. Чем занимаются, не знаю, но видела, что какие-то пришлые на машинах там появляются. Здесь ведь русских семей всего несколько осталось, почти вся улица цыганская. Я с ними не общаюсь. Летом сюда обычно приезжают их кочующие соплеменники. Располагаются в яблоневом саду, поют, пляшут, гадают. Табор исчезает так же внезапно, как и появляется. А сейчас, зимой, тихо.
– Спасибо.
Агафья кивнула и, не попрощавшись, закрыла дверь.
Иван постоял еще минуту и решительно направился к дому. Вдалеке, рядом с конечной остановкой автобуса, виднелось еще несколько похожих строений, а за ними уже можно было разглядеть городские многоэтажки и высокие трубы предприятий.
Иван подошел к дому, который не только возвышался над остальными, но и отличался замысловатой архитектурой. Хотя высокий забор надежно защищал двор от людских глаз, было понятно, что здесь живут люди состоятельные. Мужчина увидел на калитке звонок и нажал. Переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждал, когда кто-нибудь выйдет. Наконец послышались шаги. Иван отступил на шаг в сторону. Щелкнул замок, и калитка открылась. На улицу вышел плотный, среднего роста мужчина с густой черной бородой. На нем был полушубок из овчины, на голове – норковая шапка, а на ногах – валенки с галошами. Хозяин смотрел на незнакомца исподлобья, настороженно и недоброжелательно.
– Что нужно? – спросил он, оглядывая незваного гостя с головы до ног.
– У вас случайно нет какой-нибудь работы? Могу помочь. С любым делом справлюсь, – торопился объяснить Иван, боясь, что хозяин захлопнет калитку. Мужчина внимательно слушал и, прищурив левый глаз, молча продолжал рассматривать его.
Ивану показалось, что пауза затянулась. А цыган все еще не сводил с него оценивающего взгляда. Наконец кашлянул, сплюнул под ноги и спросил:
– Чей будешь?
– Не знаю.
– Как это? – у хозяина от удивления широко раскрылись глаза.
– Ничего не помню о своем прошлом. Зовут меня Иван.
Цыган еще раз оглядел его, решая, что делать.
– Ладно, проходи. Побеседуем.
Закрывая калитку, выглянул на улицу, посмотрел по сторонам, проверяя, не привел ли гость еще кого-то.
Они вошли в дом.
– Снимай ботинки, – сказал он гостю, взглянув на его обувку. Сам снял только галоши и пошел в валенках на кухню. Иван последовал за ним. Везде было прибрано и красиво.
– Присаживайся.
– Спасибо.
Иван сел на стул, теперь он исподволь изучал хозяина и обстановку.
На столе стояли салатник с квашеной капустой и сковорода с жареной картошкой. Вкусно пахло только что пожаренными шкварками. Иван, почувствовав завораживающий запах свинины, непроизвольно сглотнул слюну.
– Есть хочешь?
– Немного, – признался Иван.
– Угощайся, – он поставил перед гостем тарелку, подал вилку.
Иван улыбнулся, с благодарностью посмотрел на хозяина дома и жадно начал есть, как будто не пробовал в своей жизни ничего более вкусного. Цыган медленно пережевывал пищу, поглядывая, как Иван уплетает за обе щеки, и молчал. Когда сковорода опустела, гость поблагодарил хозяина и аккуратно положил вилку на тарелку.
– Я ищу любую работу, – повторил Иван, так и не дождавшись новых вопросов.
– Это я понял. А что ты можешь?
– Дрова поколоть, сложить. По строительству, покрасить что-нибудь.
– Мне этого ничего не нужно, – усмехнулся хозяин.
Иван напрягся, предвидя отказ.
– Помогите, пожалуйста. Мне сейчас негде жить. Зима идет, холод. Лишние рабочие руки ведь никогда не помешают.
– Ты сказал, что ничего не помнишь?
– Да. Это правда.
– Вижу, на тебе пиджачок фирменный. Твой? Или украл где?
– Наверное, мой. Я в нем всегда был.
– Не из простых ты. Чувствую. Что же с тобой произошло, что памяти нет?
– Не знаю. Временами мелькнет что-то в голове как вспышка.
– А может, тебя ищут?
– Не знаю.
– Давно здесь?
– Тогда еще тепло было, наверное, ранняя осень.
– Ясно. Где ночуешь?
– В заброшенном домишке на краю деревни. Недалеко от свалки. Пока тепло было, как-то выживал. Собирал на мусорке всякое барахло, сдавал. А сейчас холодно. Попробовал затопить печь, но она почти развалилась, ремонт требуется. Чуть не задохнулся.
– Этим увлекаешься? – цыган щелкнул пальцем по шее.
– Нет. Не пью и не курю.
– Вижу. Не как те, что здесь шляются. Чувствую, человек ты порядочный. Но сомневаюсь – не ищут ли тебя? Сердцем чувствую, что менты ищут. А мне это ни к чему.
– Понимаю. Но меня никто не ищет. Если бы искали, то уже нашли бы.
– В общем, оставайся. Будешь пока двор чистить и за лошадьми ухаживать. Платить не стану, кормежку и место для сна обеспечу. А там посмотрим. Я присмотрюсь к тебе. А ты, может, что-то вспомнишь.
– Спасибо. Я согласен, – обрадовался Иван.
– Меня зовут Баро. Пошли покажу, где жить будешь.
Мужчины вышли из дома. Возле конюшни была небольшая пристройка. Баро открыл дверь, и они оказались в маленькой комнатке.
– Здесь есть буржуйка. Топить будешь сам.
В комнате была железная кровать с матрасом и одеялом. Возле стола, застеленного цветной клеенкой, стояли два стула и табурет. Старый полированный шкаф с двумя дверцами громоздился в углу. Через тюлевую занавеску в небольшое окно попадали солнечные лучи, от этого в комнате было светло и уютно.
– Сейчас покажу конюшню.
Они вышли и направились к высокому строению. Хозяин снял навесной замок, открыл скрипучую дверь.
– Вот они, мои красавцы!
Иван увидел двух жеребцов, которые оживились, узнав голос Баро.
– Сено вон в том углу, – рассказывал цыган, – овес рядом. Воду будешь брать из колонки. Она недалеко.
– Понял, – ответил Иван.
– Скоро заметет все, зимы здесь снежные. Лопаты в противоположном углу. Найдешь. А пока метлой мети дорожки.
– А как зовут жеребцов?
– Рыжего так и зовем – Рыжий. А черный у нас Рыцарь. Твоя задача – чистить, кормить, поить, выводить на прогулку. Сумеешь? Раньше имел дело с лошадьми?
– Нет, не доводилось. Но я научусь, – заверил Иван, чтобы хозяин не передумал взять его на работу.
– Если что-то нужно будет, спрашивай у моей жены, она объяснит и покажет все.
Когда они возвращались к дому, Иван думал:
«Перезимую, а там видно будет. А как быть с Семеном? Получается, я бросил его там. Может, рассказать Баро о нем? Нужно хотя бы сходить предупредить его». Он осмелился и спросил:
– В заброшенном доме остался мой товарищ. Можно я предупрежу его, что буду работать у вас?
Баро нахмурился. Немного помолчав, ответил:
– Сходи, но ненадолго. И в дом никого не приводи. Я предупредил.
– Спасибо. Я туда и обратно.
Иван бросился к калитке и скрылся за ней. До своего ветхого убежища добрался быстро, а когда открыл дверь, увидел, что Семен все еще спит.
– Эй, вставай! – попытался он растолкать до сих пор не протрезвевшего товарища.
– Чего тебе? – приоткрыв глаза, проворчал он.
– Я ухожу.
– Куда? – зевая, спросил Семен.
– Нашел работу. Ухожу на всю зиму.
Семен мигом подскочил. Протер глаза и посмотрел на Ивана.
– Ты серьезно? Или пошутил?
– Пока ты тут дрых, я пошел искать работу.
– А я?
– Семен, прости. Тебя не возьмут, даже приводить тебя мне не разрешили. Шел бы ты к семье. Попытайся еще раз.
Семен молчал. Потом встал, зачерпнул из ведра воды и залпом выпил.
Ивану было жалко Семена. Но помочь ему в этой ситуации не мог.
– Вот и закончилась наша дружба. А я думал, ты настоящий…
– Семен, пойми. Жить нам негде. Денег нет. Утеплить этот дом не сможем. Ты можешь вернуться домой, а мне идти некуда. Работать я буду за еду и жилье. Денег платить не будут. Поэтому помочь тебе ничем не смогу. Весной, даст Бог, встретимся.
– Ладно, не напрягайся. Не впервой. Пойду в подвал. Там еще старые дружки остались. С тобой почувствовал себя человеком. Но каждый выживает сам.
– Спасибо, Семен, что понимаешь.
– А что здесь непонятного? Не ты командуешь, а тебе ставят условия.
– Прощай, Семен. Мне нужно торопиться. Не знаю, как судьба повернется. Может, и свидимся.
– Прощай.
Иван обнял товарища, похлопал рукой по плечу и вышел из дома. Семен сел на табурет, опустил голову и уперся взглядом в гнилые доски пола. Ему хотелось опохмелиться.