Утром Иван разбудил Семена рано. Помня, что нужно идти рубить дрова, он пытался растормошить приятеля. Но в доме было так холодно, что Семен только тщательнее заворачивался в свое рваное одеяло и явно не собирался вылезать из-под него. Иван тем временем начал делать махи руками и ногами, прыгал, приседал, стараясь согреться.
– Эй, лежебока! Подъем! Сейчас чай сделаю, сразу согреемся. Ты не забыл, что нам идти надо?
– Не забыл, – простонал Семен.
– Может, там и накормят. Хорошо бы позавтракать, – мечтательно произнес Иван. – А то вчера на свалке ты мало что добыл. В город тащиться нет смысла, ведь сдавать почти нечего, а на те копейки, что выручим, купишь какие-нибудь крохи.
– Холодно было, – пытался оправдаться Семен.
– Ты кастрюлю большую принес. Я посмотрел, она дырявая, но дырка сбоку и довольно высоко. Будем греть воду и мыться. А то скоро коростой покроемся, вши заведутся.
– Иван, мы не перезимуем здесь. Замерзнем. Точно говорю. Давай уходить.
– Куда? В подвал? Или на теплотрассу?
– Там хоть трубы горячие.
– Знаю, что не гостиница. Я подумаю. Но летом здесь хорошо.
– А ты здесь летом обосновался?
– В августе, кажется. А может, уже и осень наступила. Но еще тепло было.
– Понятно.
– Давай завтракать.
– Ты чай называешь завтраком?
– Ну хоть что-то в желудок бросим…
Они доели остатки хлеба, запивая горячим чаем.
– Не выживем, – опять завел шарманку Семен. – Надо уходить.
– Да, не предполагал я, что так трудно будет.
– Я-то уходил летом, о зиме не думал.
– Семен, тебе домой нужно возвращаться. У тебя же ребенок есть.
– Дочка. Знаешь, такие мысли приходят. Так ведь жена не примет. Она, наверное, уже другого нашла.
– Пить бросишь – примет. Намыкался, ума набрался. Хватит.
– Нет, не простит, – продолжал рассуждать Семен. – Самоуверенный я был. Думал, никуда не денется. Поколачивал даже, но, можно сказать, из нежных чувств. Она повизжит немножко, я окно закрою, чтоб соседи, не слышали, а потом помиримся. Но в тот раз я сильно побил ее. До крови. Не простит.
– Попробуй повинись.
– Уже пробовал. Выгнала.
– Еще сходи. Только трезвый.
– Пригрозила милицией, если еще раз явлюсь.
– А родители у тебя есть?
– В деревне. Старые уже.
– Что ж ты к ним не поехал?
– А что я там делать буду?
– Давно там был?
– Года два назад.
– И ничего о них не знаешь?
– Нет. Они, наверное, думают, что я сгинул. Никто меня не ищет.
– А братья, сестры есть?
– Брат на Севере живет. Мы не общаемся. Я даже адреса не знаю. И к родителям он не ездит.
– Вот ты два года не был у них, ничего не знаешь. Может, их уже в живых нет?
– Может.
Семен от такого поворота разговора расстроился. Сжал зубы, на скулах заиграли желваки.
– Иван, не лезь в душу! – после нескольких минут молчания произнес он. – Когда я не думаю о них, мне легче.
– Но ты ведь не собираешься жить так всегда? Сколько уже бомжуешь?
– С весны.
– Понимаешь, что все может закончиться тюрьмой? Ты этого хочешь?
Семен молча встал, поставил пустую кружку на подоконник и стал собираться. Иван задел его за живое, и настроение разговаривать пропало. Но не прошло и пяти минут, как он спросил:
– А ты что собираешься делать?
– Мне нужно все вспомнить. Тогда и решу. Зажигалка та не дает мне покоя… Отчетливо помню, что когда-то пользовался такой же. Значит, я курил.
– Ну, давай вспоминай, – вздохнул Семен. Они оделись и вышли на улицу.
– Сегодня вроде ветер стих, – посмотрев на ясное небо, сказал Иван.
– Но легкий морозец чувствуется.
Не спеша, погруженные в свои мысли, они двинулись в сторону дома, где вчера им дали картошки и огурцов. Как только они подошли к калитке, залаяла собака. Дверь тут же открылась, и хозяйка зашагала им навстречу. Она загнала дворняжку в будку и открыла калитку.
– А я уже думала, не придете. С раннего утра жду.
– Ну как вы могли подумать такое, – поторопился ответить Семен.
– Да уж, много тут таких, как вы, бродит. Пообещают что-нибудь сделать, а потом исчезнут.
– Мы все вам сделаем, не волнуйтесь, – добавил Иван. – Как вас зовут?
– Агафьей меня зовут, – на ходу представилась она, подводя их к груде бревен.
– Вот, нужно распилить и наколоть. Осилите? Иван и Семен сразу поняли, что работы здесь дня на два, а то и на три, даже если пилить с утра до вечера.
– Постараемся, – почесал затылок Семен.
– Только это не одного дня работа, – добавил Иван.
– Я и не говорю, что все нужно сделать сегодня, – миролюбиво уточнила Агафья. – Приступайте. А я баню вытоплю, помоетесь. Обед приготовлю.
У Семена и Ивана сразу поднялось настроение. Они готовы были горы свернуть после таких слов хозяйки.
– Где пила и топор? – бодро спросил Семен.
– Все приготовила. Лежат возле сарая.
– Иван, приступим?
– Давай.
Они принесли пилу, подняли бревно и положили его на козлы.
– Ух, какое тяжелое, – пыхтел Семен.
– Бери пилу, – скомандовал Иван. – Начали!
Поначалу работа не клеилась. Пила выгибалась, застревала. Агафья наблюдала за происходящим со стороны.
– Ты не торопись. Плавно тяни на себя и не дави в мою сторону. Я сам буду тянуть, – учил Семена Иван.
– Хочешь сказать, что у тебя опыт большой?
– Опыт, видимо, есть. Ты не болтай, а делай, как я сказал.
Семен хоть и огрызнулся, но просьбу выполнил. И дело пошло. Пила начала плавно скользить по бревну. Агафья увидела, что все наладилось, и заковыляла в дом.
– Иван, здесь работы на неделю.
– А ты кушать хочешь? Это лучше, чем на свалке рыться.
– Вот наблюдаю я за тобой, и ты все время меня удивляешь! Думаю, ты предпринимателем был. Уж больно руководить любишь. И все-то у тебя по плану.
– Семен, работай, не болтай. Чтобы заработать, пахать нужно.
Семен замолчал. Ему хотелось курить, да и, чего греха таить, получить в качестве вознаграждения за старания чарку. Он стал интенсивно работать пилой.
Когда было напилено довольно большое количество чурок, Семен взял топор и начал их колоть.
Прошло часа четыре. Иван складывал дрова под навес. Вышла Агафья и окликнула их:
– Давайте, ребятушки, на обед. Молодцы! Хорошо поработали.
Они зашли в дом. По всему было видно, что хозяева жили бедно. Агафья указала на умывальник:
– Мойте руки и за стол.
Хорошенько умывшись, они сели на лавку, которая стояла возле стола. Агафья налила в тарелки дымящийся борщ, поставила соленые огурцы, вареную картошку в чугунке и хлеб.
– Не взыщите: чем богаты, тем и рады.
– Да это ж просто сказка! – воскликнул Семен.
– Да, Агафья, ты нас решила побаловать, – улыбаясь, сказал Иван.
– За работу платить нужно. А я же знаю, что для вас горячая еда – самая дорогая плата. Да и нет у меня денег-то.
– К такому обеду да чарочку бы… – осторожно вставил слово Семен.
– Не беспокойся, я и об этом подумала. Есть у меня самогоночка. Сама делала.
Агафья достала бутылку с мутной жидкостью и, улыбаясь, поставила на стол.
– Сейчас стопочки принесу и с вами выпью, поддержу компанию.
– Иван, вот это праздник! – обнимая друга за плечи, ликовал Семен. – Давно меня так не кормили.
Агафья принесла стограммовые рюмочки и села вместе с мужчинами за стол.
– Наливайте. Ухаживайте за дамой, – игриво смеялась она.
Семен откупорил бутылку и налил всем до краев.
– Ух, за наше здоровье! – произнес он и залпом опрокинул содержимое стопки в рот. – Хороша! – воскликнул он.
– Ты даже не чокнулся с нами, – укоризненно сказал Иван. – Куда торопишься? Он подал Агафье рюмочку, и они чокнулись. Женщина тоже быстро выпила. Иван понюхал и сморщился:
– Не помню такого запаха.
– Давай пей, интеллигент! – подгонял Семен.
А Иван никак не мог собраться с духом и выпить. Сначала понюхал, потом пригубил и сделал небольшой глоток. Он закашлялся так, что Агафья поспешно подала ему стакан с водой.
– Слабак ты, Иван! Все в тебе не так… – не сдержался Семен.
– И мне кажется: не похож он на ваших, – согласилась Агафья, внимательно поглядев на Ивана.
– Вот и я говорю, что не из наших.
– Вообще не пьешь, что ли? – поинтересовалась она.
– Не знаю. Наверное, не пью.
– Он не помнит ничего. Больной, наверное. А может, кто-то мозги отшиб. Вот и скитается один. Я недавно с ним познакомился, – рассказал Агафье Семен. Он взял бутылку и налил в стопки самогонки.
– Я не буду больше, – сказал Иван и убрал свою стопку. – И тебе не советую. Нам еще работать.
– Ты чего это командуешь? Хочу и пью. Прав да, Агафья?
Она улыбнулась и лукаво посмотрела на него.
– Можно еще по маленькой.
– Вот видишь, Агафья тоже хочет.
– Пей. Мне все равно.
Иван уже приступил к борщу. Потом наколол вилкой соленый огурец и с удовольствием ел вприкуску с горячей картошкой. Складывалось такое впечатление, будто он стремился насытиться впрок, на неделю. Закончив, с благодарностью посмотрел на Агафью и спросил:
– А муж где?
– Лежит в той комнате. Болеет он, ноги плохо ходят, – она кивнула на плотно закрытую дверь.
– Вы обещали баньку нам, – напомнил Иван.
– Пожалуйста, но топите сами. Вы же мужики.
– Семен, не увлекайся. Еще банька у нас, – предупредил Иван, заметив, что тот наполняет очередную рюмку.
– Сейчас все сделаем, – успокоил он, – и баню вытопим, и помоемся. А работу завтра завершим.
– Вы сегодня много сделали. Я и не ожидала, – похвалила их захмелевшая женщина.
– Семен, закругляйся, пойдем баню топить.
– Какой же ты неугомонный! Дай еще посидеть хоть немного.
– Агафья, где баня?
Хозяйка встала, чтобы показать, куда идти, Иван последовал за ней. Подвыпивший Семен остался один.
Агафья привела своего работника к бане, рассказала, где колонка, чтобы набрать воды и заполнить бак. Иван пошел за дровами, а она вернулась в дом.
Семен уже почти опустошил бутылку и, как только появилась Агафья, тут же налил рюмку ей. Иван тем временем растопил печку в бане и наносил воды из колонки, заполнив бак. Он подобрал оставленные на земле топор и пилу, по-хозяйски прислонил к стене дома. Присел на бревно и задумался.
«Кто я?» – снова и снова задавал он себе этот вопрос. От рюмки самогона странно шумело в голове, он обеими руками сжал виски, закрыл глаза. Снова вспомнилась случайно увиденная зажигалка. «Зажигалка… – думал он. – У меня была такая зажигалка. Я помню. Как она ко мне попала? Кажется, мне ее подарили. Женщина подарила. Красивая…»
Иван вдруг почувствовал, что ветер пронизывает его насквозь, встал и поспешил в баню. Помещение уже немного прогрелось, и Иван примостился на лавочке в предбаннике. Женщина, которая недавно промелькнула в его воспоминаниях, как будто стояла перед глазами. Но как ни старался, больше ничего не мог восстановить в памяти. Посидев несколько минут, Иван вернулся в дом.
Семен был пьян, Агафья сидела рядом с ним и держала его руку в своей.
– О, Иван пришел… Ну, что там с банькой?
– Вижу, ты до баньки не дотянешь. Встать-то сможешь?
– Да, Семушка, хватит нам уже, – Агафья взяла со стола пустую бутылку и понесла ее в сени.
– Иван, а баба-то ничего, – многозначительно протянул Семен.
– Не забывай, что у нее муж за стенкой больной.
– Вот именно, больной. А она здоровая. Знаешь, как давно у меня бабы не было? Не знаешь…
– Выбрось эти мысли. Вставай! Проветрись немного.
– Ты мне не указ! Останусь с ней. Она, кстати, согласна.
– Как знаешь. Я сейчас помоюсь и пойду домой.
– А где твой дом? Это тот, картонный? В котором спать невозможно от холода? Иди.
– Ты не ведаешь, что творишь. Муж узнает – беда будет.
– А это уже не твое дело. Здесь тепло и пожрать можно.
В комнату вернулась Агафья.
– Баньку я посмотрела. Там уже тепленько, но подкинула еще дровишек.
Женщина была весела. Она улыбалась Семену.
– Иван, ты иди в баньку-то. Мыться уже можно. Пару маловато, но его долго ждать. Да и веников у меня все равно нет. Начинать уже можно, – выпроваживала его хозяйка.
– Спасибо. Я пошел.
Иван был уже у порога, когда Агафья сунула ему полотенце.
– Не смотри, что старенькое, лучшего нет, – сказала она, заметив, как Иван посмотрел на дырки.
Он молча вышел и направился в баню.
«Ох, Семен, добром это не кончится, – думал он. – А что я могу сделать? Агафья не против».
Иван с наслаждением помылся, а потом зашел в дом, чтобы забрать Семена. Но тот сладко спал на ветхом диване. Иван, поблагодарив хозяйку, направился в свое жилище.